Светлана Проскурина: Большинство думает, что «Анна Каренина» заканчивается прыжком под поезд
На постере к фильму «До свидания мама» — ноги актрисы Александры Ребенок в туфлях разного цвета, одинаковых по фасону: одна светлая, другая темная. Героиню Ребенок зовут Анна, ее муж — Алексей, светловолосый человек с ноутбуком. Ее любовник — Алексей, темноволосый любитель лошадей. Анна не знает, на ком остановиться. Она мучает обоих, за семейными разборками терпеливо наблюдает беленький мальчик Сережа, который слышит отцовскую фразу: «Все — зло».
После того как Светлана Проскурина и продюсер Сабина Еремеева сделали фильм «Перемирие», у них завязался долгий разговор о Толстом и «Анне Карениной» — о том, как прекрасно было бы экранизировать роман и как невозможно уже снять это после стольких экранизаций, сделавших его общим местом. Параллельно с раздумьями Проскуриной и Еремеевой над невозможным фильмом Василий Сигарев пишет пьесу «Каренин» для МХАТа. Когда трое, встретившись, объединились для совместной работы, Сигарев переработал пьесу для киносценария, и от «Анны Карениной» в сюжете остались только имена героев и ситуации.
Фильм, который вышел в итоге — тихий, напряженный, словно тревожные утренние сновидения, — и который, по мнению создателей, получился не про эпоху Толстого, а про сегодня, у многих зрителей выбил почву из-под ног. Потому что и история, и характеры не имеют ни следа «сегодня», разве только Алексей-муж все время проводит за лаптопом или за рулем лендровера, остальные признаки современности размылись, растворились. Даже пейзажи и декорации, в которых разворачивается жизненная драма, выглядят так, словно действие происходит в параллельном мире.
Светлана Проскурина сказала, что съемки проходили в Таллине: «Даже если я рассматриваю эту историю как историю большого сюжета и большого стиля, я не могу работать и снимать в Москве. Я из Питера, и мне было важно добиться в фильме того, что свойственно этому городу: сна, серого тумана — когда воздуха много, когда всюду присутствует серое северное море, но дышать нечем, словно с этим воздухом что-то не то, и ничто тебя не поддерживает. Мы не делали съемок в старом городе и тщательно скрывали бытовые подробности прибалтийской жизни, потому что наша история должна была быть не эстонской, а русской. Я хотела во всем тотального аскетизма — культуры, но аскетизма. Картина, в которой двое сидят за столом и разговаривают без музыкального фона, говоря при этом мало, — это самый честный, самый бесстыдный, но и самый художественный разговор. Мне важно не отвлекать зрителя от того, что происходит у героев внутри. Они очень скупо существуют, они прозрачные, зыбкие».
Проскурина подчеркнула, что «До свидания мама», несмотря на свой источник, не кино по мотивам «Анны Карениной». Это и не попытка сделать оригинальное прочтение романа, иначе фильм был бы назван, как пьеса Сигарева, «Каренин»: «Толстой в этом кино употребляется только как воздушная подушка. Ни один русский человек не может существовать без Толстого, без своих внутренних интерпретаций его литературы. Он все про нас рассказал — про всех нас, живущих в любом времени. Но фильм — это ни в коем случае не моя интерпретация романа. Если бы я и хотела по-настоящему сделать кино по “Анне Карениной”, я бы его полностью посвятила последней, восьмой главе романа — о ней многие забывают, — в которой Левин прячет ружье, боясь застрелиться от счастливой жизни. 90 процентов культурных людей считают, что история заканчивается прыжком Карениной под поезд, как в экранизации, и в этом великая сила кино. Даже Александр Сокуров, разговаривая со мной об “Анне Карениной”, в какой-то момент понял, что он говорит не о книге, а о фильме Зархи».
«До свидания мама» — попытка снять кино про идеального героя, условный Каренин представляется Проскуриной таковым. По ее словам, этот герой невероятно сложный, весь фильм он растревожен, но он сможет пережить эту драму; какая-то часть его отомрет, но он сможет сохранить свое лицо и сможет за него отвечать.
«В XIX веке каждый мужчина был готов ответить за свою женщину, за своего ребенка, за свое дело, а также он был готов принять отважное право страдать, допить до конца страдание и не нестись вперед, как сумасшедший, чтобы быть успешным, с нахрапом добиваясь первых позиций», — так режиссер пояснила свое понимание идеального героя, которого она постаралась создать в фильме. По ее словам, фильм призывает перестать быть нахрапистыми, перестать так явно стремиться к успеху, думать о том, как покупать роскошные вещи и сочетать правильные часы с правильными ботинками, а вместо этого почувствовать, что важнее просто быть живыми.
Главный редактор журнала «Сноб» Сергей Николаевич признался, что его захватил фильм: «Присутствие воды повсюду, этого омута, заставляет погружаться в кинопространство и недра отношений. Более того, у меня появились тактильные ощущения этой картины, что крайне редко бывает при кинопросмотре. Узнаешь имена из романа Толстого — Лида, Анна, Сережа — и понимаешь, что это попытка прочитать вечный сюжет, освободив его от быта. Неважно, чем живут герои фильма, на что они живут — полагаю, это ни для Толстого, ни для Светланы Проскуриной не имело никакого значения».