Александр Кушнир: Как Сергей Курехин и Борис Гребенщиков катали новогодние корпоративы
Перед вами фрагмент из книги «Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока». Я писал ее около четырех лет. Она станет седьмой по счету и выйдет в 2013 году. Книга построена на основе нескольких сотен интервью с современниками и друзьями Курёхина, а также его родственниками, музыкантами легендарного оркестра «Поп-Механика», кинорежиссерами, философами, политическими деятелями и так далее.
Книга описывает период с 1954 до 1996 год - рождение «гения авангардного искусства» в Мурманске, переезд в Москву, учеба в Евпатории, творческий экстаз в Питере, многочисленные перфомансы в Европе и Америке, смерть в 42 года от практически не существующей болезни.
Декларируемая цель этого фолианта - напомнить о Курёхине тем, кто забыл о нем спустя 16 лет после смерти и познакомить с ним тех, кто никогда не слышал этого имени.
Написание книги сопровождалось проведением многочисленных лекций и Круглых столов, приуроченных к осмыслению личности и творчества культового авангардиста, композитора, режиссера, философа и провокатора.
Важно сказать о том, что эта книга - один из повод для сбора и систематизации архивов аудио, видео и фотоматериалов, открывающих новые страницы в творчестве и деятельности Курёхина.
Отдельный небольшой текст про Капитана есть на сайте www.kushnir.ru.
IV. Новогодние самолетики
«Вместо герменевтики нам нужна эротика искусства»
Сюзен Зонтаг
После шухера в Париже Курёхин с Гребенщиковым решили, что им море по колено, что, в общем-то, полностью соответствовало действительности. Теперь их буйные мысли обратились в сторону неизведанного цивилизацией рок-н-ролльного досуга под названием «Новогодняя елка». Выпивая на квартире у кинорежиссера Дмитрия Месхиева, патриархи решили возродить идею ассамблеи и сделать её ежегодной.
«Это, конечно, была полная авантюра, - вспоминает Гребенщиков. – Курёхин внезапно заявил: ”У меня есть люди, которые могут заплатить деньги… И все, что мы захотим, они сделают…” Первоначально мы обрадовались и решили пригласить в гости западных звезд и политиков – от Дейва Стюарта до Рональда Рейгана... Но в итоге русские меценаты не смогли это оплатить».
Тогда наши ленинградские ковбои решили обойтись собственными силами, включив в действие «План Б». Они зафрахтовали питерский Дом Кино и разослали светской богеме пригласительные билеты, на которых профили устроителей были вписаны в орнамент из кур с гребешками. Из текста следовало, что Курёхин и Гребенщиков приглашают гостей на «Дружескую ассамблею «Асташков и Комод», цель которой – «глобальное единение народов в преддверии надвигающейся катастрофы». Под столь значимым заявлением было пропечатано легкомысленное: «Целуем. Боря, Сережа».
«В прессе мелькают сообщения, что звезды российского авангарда Борис Гребенщиков и Сергей Курёхин бросают «высший свет» и постригаются в монахи, - анонсировала эту акцию газета ”КоммерсантЪ”. - Что это значит - стёб, дуракаваляние новых мистификаторов или же скрытый за ерничеством серьезный пересмотр жизненных ценностей? С этих вожаков андерграунда станется: чего доброго и впрямь запрут себя за монастырскими стенами - чтобы стать сенсацией...»
Дальше – больше. Из Москвы был выписан специальный рейс новогоднего «киносамолета», забитый режиссерами, актерами, модельерами и рок-звездами. Курёхину удалось невозможное – убедить авиакомпанию «Lufthansa» стать одним из спонсоров этого безумия. Вечером 30 декабря 1991 года Капитан доставил из столицы звездный десант в составе: Сергей Соловьев, Павел Лунгин, Гарик Сукачев, Лия Ахеджакова, Алика Смехова, а также Костолевский, Мирошниченко, Тодоровский, Адабашьян, Полищук, Юдашкин и Маргарита Терехова, одетая по случаю в кожаный лётный шлем.
В кругах питерской богемы пронесся слух, что в Доме Кино все будет пышно, богато и буржуазно. В ожидании новых чудес «от Курёхина» состав местной делегации оказался не менее пестрым: мэр Анатолий Собчак, Слава Бутусов, Вера Глаголева, Олег Гаркуша, астролог Глоба, митьки Шагин и Флоренский, художники Хвостенко и Белкин.
В морозную декабрьскую ночь у входа в Дом Кино искрился фейерверк, скакали казаки с шашками наголо, а в фойе лилась нежная симфоническая музыка.
«Курёхин и Гребенщиков встречали гостей возле парадной лестницы, - писал «Московский комсомолец» в январе 1992 года. – Жали руки и целовали ручки. Справа их превосходительство Сергей Анатольевич, в белом смокинге с блестящими пуговицами. Слева их высокопреосвященство Борис Борисович в свежеотпущенной бороде, которой полтора месяца назад еще не было. Семен Фурман во фраке зычно объявлял новоприбывшим: «Лидия Шукшина! С дочерью! Анатолий Собчак! С супрру-гой!» Маргарита Терехова! Са-авершенно одна!» С потолка свисали ленты, дождь, хвоя, оркестр играл полонезы и котильоны, а гости занимали места за столиками, вольно разбросанными вокруг микрофонов…»
Размаху этого праздника жизни могли бы позавидовать сегодня самые продвинутые event-агентства. Везде шныряли телеоператоры и фотографы, а журналисты, увидев такое количество звезд, забыли о диктофонах и бросились брать автографы.
Акция началась с концептуального жеста Курёхина, который вышел на сцену с бокалом шампанского, и смущенно потупив взор, заявил: «Длительное употребление наркотиков, хронический алкоголизм, разнообразные излишества и неправильный образ жизни привели нас к необходимости... уйти в монастырь. О чем мы и сообщаем друзьям. Опустошенные, психически больные, наполовину невменяемые, мы решили очиститься и покаяться. Но это будет монашество нового типа: сочетающее тотальную святость, предпринимательство и порок».
Затем хлебосольный Капитан призвал всех гостей срочно восстановить генофонд, который уничтожался в стране последние 74 года. Загадочным образом эта тема послужила началом невиданного пира - официанты начали подавать на столы молочных поросят, жареных куриц и красную икру. Ближе к полуночи квартет в составе Лунгин, Полищук, Адабашьян и Гаркуша принялся чудить, в результате чего актриса осталась без голоса, художник дважды грохнулся со стула, а затем произошло массовое исполнение песни «Хочу лежать с любимой рядом, а с нелюбимой не хочу». Художник Белкин, потеряв жизненное равновесие, рухнул с высоты птичьего полета на смущенную Терехову. И только под утро тела полуживых столичных актеров удалось погрузить обратно в самолет.
«В тот вечер в Доме Кино оказались абсолютно не соединимые люди, - вспоминает Дмитрий Месхиев. – Собчак сидел вместе со всеми за столом и выпивал. И это была феерия демократии…»
Прошел год, в течение которого в голове у Курёхина появились новые идеи на тему рождественских хэппенингов. Поэтому для очередной предновогодней акции Капитан выбрал максимально странное место – Государственную академическую капеллу имени Глинки, которую он чтил как цитадель классической музыки. На это раз Маэстро постарался и рыбку съесть и не простудиться. Другими словами, соблюсти пиетет и устроить фиесту без казаков и самолетиков с актерами.
Малообъяснимым образом эта новогодняя акция проходила в начале ноября, но без ущерба для качества перфоманса. В святом месте, где Капитан неоднократно выступал с фортепианными концертами, творилась классическая «Поп-Механика». Судя по замыслу, «Новогодний бал Сергея Курёхина» был пародией на творческие вечера деятелей постсоветской культуры. В качестве либретто Маэстро исполнил провокационный монолог, прославляющий слабоумие. Затем надел на голову полиэтиленовый пакет с прорезями и начал подыгрывать фривольной балерине в пуантах, которая, исполнив несколько па, начала извлекать из неподключенной гитары композиции в стиле фламенко.
Вскоре к божественной девушке присоединился аккордеонист «Аквариума» Сергей Щураков. Под их неземную акустику известный киноактер Александр Баширов кувыркался, а два Деда Мороза дрались посохами. В финале Курёхин на чистейшем украинском языке прочитал наизусть малоизвестное стихотворение Леси Украинки – естественно, посвященное весне.
…В канун 94-го года Курёхин замахнулся на гигантский Центральный выставочный зал Манежа. В тот момент у Капитана были идеальные отношения не только с «Пятым каналом», редактора которого всегда поддерживали его сумасшедшие начинания, но и с властями города. Тогда Маэстро искренне казалось, что по примеру европейских столиц реально найти компромисс между художниками и городской администрацией. «Мы с Собчаком перевернем этот город!», - убедительным тоном говорил Курёхин друзьям. В ближайших планах он представлял в Питере и новый Музей Современного искусства, и Храм имени Джона Леннона, и целую сеть небольших рок-клубов и художественных галерей. А пока что он добился разрешения провести в Манеже большой сборный концерт под названием «Новогодний сон Сергея Курёхина».
«Затейник и провокатор Курёхин дружил с администрацией города и устраивал дорогостоящие новогодние представления, - вспоминает музыкант «Аквариума» и «Наутилуса» Олег Сакмаров. – Сергей умел находить на это средства и человеческие ресурсы. Он приглашал всех, и многие приходили, и в том числе - властные структуры. Таким образом, Капитан целенаправленно работал по слиянию истеблишмента и авангарда. Не столько в стилистическом смысле, сколько в культурном. И на уровне Питера у него это замечательно получалось».
Призвав на помощь музыкантов «Поп-Механики», Капитан устроил в новогоднюю ночь невиданное действо. Акция носила коммерческий характер – места за столиками продавались по баснословным ценам и вскоре были полностью выкуплены. Капитан анонсировал предстоящее действо как традиционный «Голубой огонек», но увиденный через специальную линзу и носящий характер легкой паранойи.
«Гений авангардного искусства», как окрестил себя Курёхин в многочисленных анонсах, пригласил на действо всю питерскую знать – от работников мэрии до сотрудников иностранных консульств. Вся акция проходила под издевательским лозунгом «Авангард – это ваш стиль».
«Это была очередная грандиозная идея: заставить «новых русских», которые обожают Газманова и Шуфутинского, думать, что авангард – их стиль, - комментировал спустя несколько лет Курёхин. – Это была настоящая антибуржуазная провокация. Кто в новогоднюю ночь бросит семью и приедет в Центральный выставочный зал, чтобы слушать чудовищный лязг, грохот, скрежет? Но Манеж был забит «новым русским народом». Уже тогда я действовал, как национал-большевик».
«Накануне концерта Капитан сказал мне и Наилю Кадырову: «Сыграйте пару песен», - вспоминает Алексей Рыбин. – Мы сыграли в две гитары акустику и получили по огромной «котлете» денег. Денег было так много, что мы пили потом целую неделю. Я думаю, что Сережа таким образом просто разводил зарождающийся класс олигархов и при этом невероятно веселился. Ему нравилось, что какой-то идиот покупает за 500 $ столик, приходит с дочерьми, женами в бриллиантах и смотрит, как свинью таскают на веревке по Манежу».
Всю ночь на сцене творился типичный курёхинский беспредел. Гостей развлекал симфонический оркестр Тимура Когана и целая волна питерских инди-групп: от «Камикадзе» до «Опасных соседей». Дизайнер «Аукцыона» Кирилл Миллер в костюме белой собаки изображал символ грядущего Года Собаки, а два Деда Мороза – актер Семен Фурман и некрореалист Циркуль таскали на веревках вдоль сцены пьяных свиней. Михаил Сергеевич Боярский пел песню «Любимый мой дворик» - в финале композиции бухие некрореалисты пытались засунуть поросенка за пазуху народного артиста России.
Слава Бутусов с детским хором исполнял «Ой, мороз-мороз», а Марина Капуро перепевала «Happy New Year» группы «ABBA». На смену совершившим легкий стриптиз девушкам из «Колибри» была делегирована группа «Браво», после которой Курёхин торжественно объявил… Элвиса Пресли и с ухмылкой включил на полную громкость фонограмму «Rock Around the Clock». В зале начались настоящие психоделические танцы с участием красивых женщин, мужчин и животных.
В разгар празднества по залу бродили хмурые люди в длинных пальто со спрятанными под ними автоматами. Быстро напившись, они стали палить в воздух из всех видов пневматического оружия, отмечая таким образом Новый Год. Дозы беспредела, алкоголя и кислоты оказались настолько лошадиными, что в процессе утренней прогулки по Невскому некоторым гостям начинало казаться, что статуи на крыше Зимнего Дворца поют ангельскими голосами и танцуют рок-н-ролл.
Однако Курёхин на пару с Сергеем Дебижевым покинул Манеж отнюдь не в приподнятом настроении. Прямо на их глазах начиналась эпоха «бандитского Петербурга», в которой Капитан пока не видел места ни для себя, ни для своих идей. Над Питером поднималась заря новой жизни.