Михаил Скигин: Россия должна стать экспортером идей, а не полезных ископаемых

Ɔ. До пятого класса ты учился в России. Знал ли ты о принадлежности своего отца к сильным мира сего? Чувствовал ли свое особенное положение среди сверстников?

Мы жили в многоэтажке в спальном районе Питера, и я ходил в обычную школу. В 80-х у нас дома вдруг появился видеомагнитофон, и тут я действительно почувствовал себя крутым парнем (смеется). Увы, мне не разрешали приглашать одноклассников к себе, и похвастаться я не мог. После переезда в Германию папа открыл мне счет и перевел туда несколько тысяч марок — головокружительную для меня сумму. Правда, я успел купить на них только аудиоприставку, а остальное мама забрала себе, чтобы у меня крышу не снесло. Что касается отца, то я всегда улавливал во взглядах друзей огромное к нему уважение. Где бы он ни появился, пространство менялось и подстраивалось под него. В то же время отец никогда не ощущал себя очень важным, и мне передалось это состояние.

Ɔ. А с девушками как? Ощущал ли ты себя завидным женихом и объектом охоты?

Я никогда не забуду первую реакцию одноклассниц в Германии. Все сидели на скамейке в спортивном зале и ждали тренера. Как только я сел, девочки одновременно от меня отодвинулись, будто я прокаженный. Я ведь был человеком из СССР: выглядел по-советски и даже пах по-советски. Первое время в школе надо мной потешались. У меня был приятель, который сказал: «Слушай, ты хотя бы футболку из штанов вытащи для начала». Это явилось спусковым крючком. Я поменял походку, одежду, манеру общения. Было непросто перебороть свои комплексы. А то, что охотничий инстинкт мне не особо нужен в общении с противоположным полом, я начал замечать намного позже. Но теперь это все не имеет значения, поскольку весь этот путь я прошел, чтобы оказаться в браке с нынешней супругой.

Ɔ. До того дня, как ты возглавил ПНТ, ты прилетал в Россию только на каникулы. Остались ли у тебя какие-то воспоминания из 90-х?

В России всегда происходило что-то диковинное. Помню, прилетел в 1995 году, мне было четырнадцать лет, и меня познакомили со сверстником, сыном папиного друга. Выходим как-то с ним из дома, он подводит меня к «жигулям», садится за руль и говорит: «Поехали!» Я сел, он завел машину, и мы с сумасшедшей скоростью помчались по Петербургу. У меня был шок, что родители спокойно дают ребенку ключи от машины, тот гоняет на ней по городу и дает взятки полицейским. Такое яркое впечатление осталось. Сейчас все изменилось. Даже пешеходов стали пропускать (смеется).

Ɔ. В 23 года, когда ты унаследовал ПНТ, в твоей жизни все резко поменялось. Какие метаморфозы в тебе произошли?

В 2000 году отец сказал мне, что у него неизлечимый рак. Мы собрались всей семьей отмечать 70-летие дедушки. Посреди праздника отцу кто-то позвонил. Он слушал, и его лицо серело на глазах. И весь праздник стал серого цвета. Он ведь был очень сильной личностью и не давал воли эмоциям. Никто не понимал, что случилось, но все знали, что лучше не спрашивать. Потом выяснилось, что звонил врач из России, чтобы сообщить, что ему осталось жить пару месяцев. Но папа прожил три года. В январе он еще катался на лыжах, а в мае резко сгорел. Мне пришлось довольно быстро снять розовые очки. Но настоящие личностные метаморфозы произошли во мне гораздо позже.

Ɔ. Отец передавал тебе дела?

Нет. Время, которое мы проводили вместе, не хотелось тратить на дела. Мы говорили по душам, играли в шахматы, ходили в горы.

Ɔ. Если бы твой отец был не бизнесменом, а, например, пекарем или водителем трамвая, как думаешь, чем бы ты занялся в своей жизни?

Даже в 23 года я понятия не имел, чем хотел бы заниматься. Я возглавил ПНТ из чувства глубокой ответственности перед семьей и теми людьми, которые зависели от моего отца, но я не знал, что конкретно делал мой отец и что надо делать мне. Однако, благодаря российской специфике и быстрому появлению детей, у меня год шел за два. Можно сказать, я учился бизнесу по старому методу обучения плаванию, когда ребенка просто бросали в воду. И сейчас мне очень нравится то, что я делаю.

Ɔ. Что было самым сложным?

Разобраться в людях. Когда я пришел, на ПНТ уже работало 360 человек. Не я их выбирал, они уже были до меня. Я приехал из другой страны, без опыта и сильно младше большинства. Довольно долго я вообще ничего не менял, а просто знакомился с командой и клиентами. По прошествии двух лет втянулся и почувствовал, наконец, свой вклад в общее дело.

Ɔ. Помимо всего хорошего, было ли что-то плохое, что отец оставил тебе в наследство? Получил ли ты осла в нагрузку к мельнице?

Отец никогда не подчеркивал свою важность, но при этом иногда бывал резковат по отношению к людям. Он ведь прошел жесткую проверку на прочность — из советского парня превратился в западного человека за очень короткое время. Всего за двенадцать лет произошла огромнейшая трансформация. И порой он позволял себе не прислушиваться к мнению людей, даже если они могли ему навредить. Поэтому в наследство я получил некоторые неразрешенные конфликты. В итоге что-то мне удалось разрешить, а что-то нет. Зло порождает зло. Я считаю, что самому нужно становится чище.

Ɔ. ПНТ — это точка для перехода к какому-то новому бизнесу или место для приложения усилий?

Поначалу ПНТ занимал все мое время. Как только я набрался опыта и резервных инвестиций, я начал направлять их в другие места.

Ɔ. В какие?

Сначала в коммерческую недвижимость в Петербурге. В начале 2000-х было очевидно, что она в зачаточном состоянии и будет стремительно развиваться. Со временем появилось строительство платных дорог в европейской части России, торговля велосипедами Electra в России и Китае, проект по промышленному 3D-принтингу, геологоразведка в Африке, СПГ-терминалы в Латвии. Также есть интересный проект по модернизации порта на Сахалине, который мы с партнерами хотим превратить в крупный портовый комплекс. Много лет там была полная разруха, и мы начали практически с нуля.

Ɔ. Есть негативное влияние на экологию, когда работает порт?

Для нас это очень важный вопрос. На российской Балтике мы были первыми, кто сделал всплывающие боны — подушки, которые создают стенку. Они лежат на дне, и, если вдруг выливается нефть, то она не выходит за рамки подушек. И потом ее собирают. Плюс мы утилизируем нефтяные воды. Когда судно приходит, в нем грязная вода вперемешку с нефтью, и мы ее перерабатываем.

Ɔ. Полиэтиленовые пакеты в магазине берешь или ходишь с тканевой сумкой?

Всегда с тканевой сумкой. В моем советском детстве пакет был сравним с сумкой «Гуччи» или «Версаче», и поэтому я их берегу (смеется). Если серьезно, то стараюсь не злоупотреблять пакетами и пластиковыми трубочками.

Ɔ. Какой из твоих проектов самый интересный и важный?

Все интересные и важные, но есть особенно душевные проекты. Например, вегетарианский ресторан «Ботаника» в Петербурге. Он дал мне то, что невозможно измерить деньгами. Команда «Ботаники» во главе с Мариной Алби, моим партнером по ресторану, как-то подарила мне книжку «Путешествие домой» Радханатха Свами, про американского еврея, который отправился на Восток в поисках себя. После этой книги я прочитал «Бхагавад-Гиту», давшую мне ответы на многие вопросы и указавшую путь к себе. Еще один из любимых проектов — киностудия «Два капитана», на которой мы создаем документальные фильмы.

Ɔ. Почему ты занялся фильмами? Это только удовольствие или еще и доход?

У меня был друг, который подарил мне книгу Солоневича «Россия в концлагере». Когда я ее прочитал, то испытал досаду, что такой мощный автор, затрагивающий неоднозначные и волнующие темы, совершенно не на слуху. Одновременно у меня состоялось знакомство с режиссером Сергеем Дебижевым. В итоге я предложил ему снять фильм про Солоневича, чтобы зритель увидел его глазами то, что творилось в 30-е годы при сталинском режиме. Это был очень творческий процесс, и я им был сильно увлечен. Фильм «Последний рыцарь империи» получил множество наград и был показан на многих телеканалах. Для себя цель достигнута, но это совсем не про доходы.

Ɔ. Сейчас твои проекты располагаются от Африки до Китая и очень отличаются друг от друга. По какому принципу ты инвестируешь? И как контролируешь?

В первую очередь надо смотреть не куда идти, а с кем. Тут я разделяю мнение Уоррена Баффета, который говорит, что надо иметь дела только с теми людьми, кто вам нравится, кому вы доверяете и кем восхищаетесь. То есть прежде всего я полагаюсь на вовлеченного партнера и его живую команду. Дальше мы стараемся настроить бизнес так, чтобы он контролировал сам себя. Это возможно при правильной расстановке сил и зон ответственности. В Китае одни подходы, на Сахалине — другие, ну и Питер отличается своей специфической инертностью. В чем я раньше хромал, так это в финансовом анализе, но и тут с опытом все наладилось.

Ɔ. У тебя четверо детей. Тебе нравится ими заниматься?

Я очень люблю проводить с ними время. Для меня воспитание детей — это архиважно.

Ɔ. Твои дети проявляют интерес к бизнесу? Ты готовишь их к тому, что рано или поздно придется руководить какой-то из твоих компаний?

К руководству не готовлю. Объясняю только, что нужно получить хорошее образование и быть порядочным человеком. В конечном итоге, надеюсь, они найдут себе дело, которым будут максимально поглощены. Когда работаешь с азартом, и средства на жизнь, и востребованность точно будут. А вот будут ли их таланты реализованы в одной из моих компаний, сейчас сказать трудно.

Ɔ. Что важнее в твоей жизни: самореализация или семья?

У каждого человека своя иерархия ценностей. Кто-то выбирает служение Богу, кто-то больше времени уделяет работе, кто-то семье. Один астролог мне как-то сказал, что у меня на первом месте — служение Богу.

Ɔ. А что для тебя служение Богу? Ходить на службы? Причащаться?

Нет, на службы я не хожу, и в целом далек от ритуалов. Для меня служение означает добросовестно выполнять свою работу, никого не обманывать и ответственно относиться к семье, потому что всё это дано Богом.

Ɔ. Какие у тебя недостатки? Что бы ты хотел в себе искоренить?

Был у меня период в жизни, когда я не слишком беспокоился о чистоте своей души. Даже один раз украл, в детстве. Это было обусловлено бедностью. В Германии мы жили очень скромно. Я был самым неимущим в классе. Все пили соки, и я тоже хотел. Сейчас я стараюсь осознавать то, что делаю, и постепенно освобождаюсь от дурного. Вот, например, борюсь с чревоугодием (смеется). В целом осознание и раскаяние — это длительный процесс. Иногда длиною в жизнь.

Ɔ. У тебя нет ощущения, будто ты все время куда-то бежишь и не успеваешь?

У меня два состояния: когда я дома с семьей и когда вылетаю в командировку. В режиме «турбо» потребности во сне и в еде у меня гораздо меньше, и я больше всего успеваю. Дома, с женой и детьми, все по-другому. Это время для того, чтобы остановиться и подумать.

Ɔ. Считаешь ли ты, что с одной женщиной можно прожить всю жизнь?

Да. Но это сумасшедший труд. И прежде всего работа над собой.

Ɔ. Есть такое мнение, что единственный способ изменить своего супруга — это работать над собой. А если другой не трудится, то можно самому за двоих поработать, как думаешь?

Работа должна быть обоюдной. Иначе в какой-то момент выдохнешься и потеряешь себя.

Ɔ. У тебя был такой опыт в отношениях?

Когда умер мой отец, я был в состоянии эмоционального опустошения. Нужно было стать опорой для бабушки и дедушки, которые внезапно потеряли любимого сына, и заменить отца в бизнесе. Все навалилось одновременно. Готов я к этому не был. Наверное, если б лет десять до этого прослужил в монастыре, то спокойно бы всё перенес. А так… В тот момент мне казалось, единственное, что может побороть смерть, — это жизнь, то есть семья и ребенок. Хотелось решить все внешние вопросы как можно быстрее, потому что они меня съедали. Мне было 24 года, когда родился мой первый сын. Дима умер, Дима стал жив (старшего сына Михаила назвали Дмитрием. — Прим. ред.) — даже полутора лет не прошло. Но, к сожалению, в тот момент у меня не было понимания, как правильно строить отношения в семье.

Ɔ. А сейчас есть?

Сейчас намного больше осознанности.

Ɔ. Кем ты себя больше ощущаешь — русским или немцем?

Конечно, русским. Когда я сюда вернулся, то понял, что сильно отдалился от России, а она тем не менее мне очень близка. Я начал смотреть фильмы, запоминать анекдоты. Если бедно выражаешься, то чувствуешь себя ущербным. Собирается компания, звучит какая-нибудь хлесткая фраза и все смеются, а ты вообще не понимаешь, о чем речь... Я начал наверстывать классику: Булгакова, Ильфа и Петрова. Пелевина читал с удовольствием.

Ɔ. Где ты себя чувствуешь как дома?

И в России, и в Швейцарии.  

Ɔ. А на каком языке думаешь?

Смотря где нахожусь. Очень много телефонных звонков, и в основном они на русском.

Ɔ. С детьми по-русски говоришь?

Да. Хотя со старшими, когда помогаю им делать домашние задания, по-немецки.

Ɔ. Твоя семья живет в Швейцарии?

Да. В России, увы, есть недопустимые аспекты жизни. У моих знакомых была грустная история. Восемнадцатилетняя девочка переходила в центре города дорогу, и ее сбила машина. Машина скрылась. Камера ее зафиксировала, но человек был из тех, кто имеет статус неприкосновенности. Меня пугает эта безнаказанность. Риск, что что-то может произойти с тобой и твоей семьей, здесь намного выше.

Ɔ. Погоди, если ты веришь в карму, то о каком контроле может идти речь? Мы же ничего не контролируем в этом мире.

Дело в моей личной ответственности. Смогу ли я потом себе простить, что не предусмотрел?

Ɔ. Считаешь ли ты, что дети тех, кто сколотил капитал в 90-х, отучившиеся в престижных вузах за рубежом и имеющие начальный капитал, другие? Возможно, у них уже нет такой жажды наживы и погони за барышом, но зато есть бережное отношение к экологии, обществу и своему сознанию?

Да, образование играет важную роль. Оно влияет на отношение к себе, в первую очередь, и затем к внешнему миру. Чем более образованны люди, тем цивилизованней они себя ведут. У нашего поколения больше возможностей, но и ответственность больше.

Ɔ. Как в пирамиде Маслоу, если у человека решены бытовые вопросы, то он начинает ставить перед собой благородные задачи?

Да, это видно по нашим родителям, которые жили в основании пирамиды. Я недавно спросил свою бабушку, что она считает семейным счастьем, и оказалось, у нее всего три простых критерия счастья: еда в холодильнике, крыша над головой и муж не пьяница.

Ɔ. Какое самое главное качество необходимо бизнесмену сегодня в условиях российского бизнеса?

Это напоминает мне историю, когда один шаман из Бурятии проводил ритуал в группе людей, и для реализации их желаний надо было четко понимать, чего они хотят. И одна девушка, мечтавшая выйти замуж, исписала пять листов, перечислив все пункты, которые должны быть у ее будущего мужа. Через полгода она пришла в слезах к шаману: «Я вышла замуж, и все пункты совпали, только я забыла добавить самое важное — чтобы он не пил». То же самое и с качествами бизнесмена (смеется). На самом деле главное — это большая любовь к своему делу. Она дает смелость и веру в то, что у тебя всё получится.

Ɔ. Знаю секретаря одного богатого шейха в Дохе, и тот мне рассказывал, что шейх почти не спит и ходит полночи из угла в угол. Зато Михаил Фридман, интервью которого я недавно слушала, наоборот, сказал, что засыпает за секунду, и самое главное качество бизнесмена — это здоровый и крепкий сон, невзирая на ежедневные перипетии в мире жесткого бизнеса. Крепко ли ты спишь?

Крепко. Самое страшное — это не финансовый крах и не собственная смерть, а смерть близких. На это мне настроиться сложнее всего.

Ɔ. То есть финансовые потери тебя не выводят из себя?

Не особо. Я осознаю, что мы все разом можем потерять всё. В любой момент.

Ɔ. Но ты радуешься, когда счет растет?

Радуюсь, но при этом осознаю, что деньги — это инструмент и ответственность. С помощью денег можно что-то построить, а можно разрушить. Например, себя.

Ɔ. Как ты снимаешь стресс?

Раз в год я устраиваю себе «ретрит». В последний раз поехал в горы, закрылся в квартире и шесть дней там безвылазно просидел. Без интернета, без связи с внешним миром, со скудной едой. Держал аскезу и медитировал. Еще очень хорошо стресс снимает спорт — фридайвинг или кайтсерфинг.

Ɔ. Сколько у тебя машин и какие они? 

Сейчас две машины: электрический «Мерседес» и Тесла Х.

Ɔ. Ездишь ли ты на метро?

В Москве и Питере — да, поскольку это сильно экономит время. Если же от станции далеко идти пешком, то заказываю «Яндекс-такси».

Ɔ. Имея такие большие возможности, позволяешь ли ты себе сумасбродства в плане денежных трат?

Да, бывает, хочется слетать с детьми в какое-нибудь экзотическое место, не затрачивая очень много времени на пересадки, и тогда я арендую частный самолет. Но это раз в год-два. Еще нравится баловать супругу, покупать ей украшения. Но вообще у меня нет тяги к покупкам материальных вещей.

Ɔ. Сколько в твоем доме комнат?

Семь, и каждая из них занята. Мальчики со мной живут. Теща иногда приезжает.

Ɔ. Ты восходил на Килиманджаро? А где еще был?

В Непале. На Эльбрусе. На Арарате.

Ɔ. Про Россию откуда узнаешь новости?

Из политического телеграм-канала «Незыгарь». Иногда просматриваю «Коммерсант». А портовые новости смотрю на российском «Порт Ньюз».

Ɔ. Что бы ты изменил в России?

Постарался бы сделать так, чтобы главный капитал любой нации — а это люди — обогащали страну. Хочется, чтобы Россия стала экспортером мыслей и идей, а не полезных ископаемых. Пока же она отпугивает таланты или душит их в самом начинании. Также нам стоит больше обращаться к прошлому и помнить о таких вещах, как, например, сталинские репрессии. Немцы вот очень хорошо помнят о системной ошибке, которая привела к геноциду. А у нас выходит, что миллионы соотечественников погибли зря. Правда, недавно я ходил в музей ГУЛАГа в Москве и увидел, что движение в правильном направлении есть.

Ɔ. Боишься ли ты смерти?

Смерть — это переход из одного состояния в другое, которое совершенно неизбежно и настолько же естественно, как и рождение. Стоит ли бояться перемен погоды?

Беседовала Лера Тихонова