Обсуждая открытие года — регистрацию гравитационной волны от двух сливающихся черных дыр, — один из читателей сделал любопытное наблюдение. На фотографиях соавторов открытия — а соавторов там ого-го сколько! — заметен один изъян. То есть он всем заметен, но описать его словами довольно сложно. То есть все слова для этого есть, но, как их ни переставляй, они почему-то все время означают совсем не то, и гораздо худшее, чем хотел сказать говорящий. Ну вот давайте я попробую: «Среди участников проекта LIGO нет людей черной расы».

Только не надо спорить, вежливее ли называть эту расу «черной» или «негроидной», как людей моего поколения учили в школе: хрен редьки не слаще. Смысл сказанного ясен каждому. Тупой расист-куклуксклановец радостно закивает головой: эта раса, скажет он, вообще неспособна к наукам, вот и не берут их в сообщество высокоученых физиков. Туповатый борец за расовое равенство тоже поймет сказанное однозначно: надо пожестче проводить позитивную дискриминацию, насильно заставлять физиков включать в свои коллективы пару-тройку мускулистых черных парней и гибких кучерявых девчат. Умный и ироничный либерал увидит в этом доведенную до абсурда политкорректность и хороший повод унизить одним махом и тупого расиста, и тупого эгалитариста: дискриминация всегда мерзка, позитивная она или негативная, а гнусным расистом является уже тот, кому первому пришла идея выискивать на фотографии коллаборации LIGO черные лица. Поскольку умных и ироничных расистов не существует в природе, весь спектр мнений, в общем, этим и исчерпывается.

И это странно и грустно: простая фраза породила три чудовищных мнения и ни одного разумного. Что с ней не так? Заменяя в этой фразе все слова по одному, приходим к выводу, что главная проблема в слове «раса». Не было бы «рас», не о чем было бы и рассуждать. Не все могут открывать гравитационные волны, — это и так ясно, — но никаких обидных обобщений без слова «раса» сделать не получается.

«Изъять расы из генетики человека» предлагает — уже прямо в заголовке — статья четырех уважаемых биологов, опубликованная в этом месяце в Science. На первый взгляд, их идеи не намного глубже, чем наше клоунское паясничанье двумя абзацами выше. Авторы (причем они далеко не первые) именно что предлагают уничтожить само слово «раса» — этим, мол, мы «посылаем публике важный сигнал», что в биологии нет места «категориям, проникнутым представлением о превосходстве и подчиненности» (infused with notions of superiority and inferiority). При этом слово «раса» удаляется только из биологических наук: гуманитариям мы, скрепя сердце, позволим рассуждать о расизме, время от времени вворачивая запретное словцо, пока сам предмет обсуждения не исчезнет из человеческого обихода.

Что касается биологов, им предлагается пользоваться терминами «происхождение» (ancestry) или «популяция». Никакого зловредного «сигнала» публике послано не будет: тупые расисты просто не поймут таких умных слов. Таким образом, к примеру, испытатели нового лекарственного препарата должны будут указать, что в выборке из ста испытуемых жителей Флориды 15 человек были «африканского происхождения».

— А с чего вы решили, что они африканского? У них что, семейные фотографии на фоне баобаба сохранились?

— Да вы что, смеетесь?! Они ж черные, как сапог!

Ну ладно, высмеять можно даже самую возвышенную гуманитарную инициативу. Наша задача чуть сложнее: объяснить, о чем же вообще идет спор у генетиков, так ли уж он смехотворен и какой из спорящих сторон мы, публика, должны благосклонно поддакивать.

Против рас

У истоков многих великих идей стояли люди, прямолинейные вплоть до недалекости. Примерно сто лет назад американец по имени Уильям Дю Буа предложил отказаться от понятия «раса» как научной категории. В своей знаменитой статье социолог утверждал, что различная частота некоторых заболеваний у черных и белых американцев происходит вовсе не из-за того, что они биологически различны — просто слишком уж разные у них условия жизни и уровни благосостояния. В его оправдание следует сказать, что в то время наука генетика еще практически не существовала и можно было строить самые смелые догадки касательно того, отчего одни люди черненькие, другие беленькие, а третьи слегка прищуренные — и при этом одни чаще болеют серповидноклеточной анемией, другие гемохроматозом, а третьи напиваются в мякоть с полстакана косорыловки.

Но прошел век: наука генетика многое разъяснила, а кое-что только запутала. К примеру, был расшифрован человеческий геном. Оказалось, что все генетические различия между людьми затрагивают около 0,1% генома. Это гораздо меньше, чем генетическое разнообразие большинства живущих на земле видов. Ну это бы еще ладно: мы вид молодой, если сравнить с какой-нибудь латимерией. Но даже из этого скудного разнообразия лишь 1/20 можно приписать различиям между расами (а 19/20 — отличия отдельных индивидуумов внутри рас).

Публика была слегка шокирована, хотя биологи в общем-то давно ждали чего-то подобного. Прославленный генетик Ричард Левонтин писал еще в начале 1970-х: «Ясно, что (…) человеческие расы и популяции поразительно сходны друг с другом, а основная часть человеческой изменчивости относится к разнице между индивидуумами. (…) Поскольку (…) деление на расы не имеет никакого генетического (…) смысла, его существование ничем не может быть оправдано».

Вот примерно на такой позиции и стоят авторы статьи, которую мы помянули выше. Их мнение по-прежнему разделяет большое число американских ученых. А потому что если в вашей стране полицейские чаще стреляют на улице в черных, чем в белых, вам приходится следить за базаром, пусть даже в ущерб научной точности.

За расы

Первым твердый голос в защиту понятия «раса» как генетической категории подал в 1930-х годах Феодосий Добжанский, один из основателей популяционной генетики. Оппоненты его точки зрения утверждают, что к концу жизни он разочаровался в собственной позиции, но если прочитать его цитаты непредвзято, видно, что взгляды Добжанского поменялись обычным для всех стариков образом: «Все так сложно, а мне уже некогда вам это объяснять; давайте просто не будем ссориться».

О том, что понятие «раса» имеет очень ясный биологический смысл, говорят сегодня многие генетики, причем далеко не маргиналы и не расисты. В их числе практически все отечественные биологи, не обремененные чувством вины за века рабства и сегрегации (русские обычно держали в рабстве других русских, а потому их уязвимые точки лежат вне области этногенетики). Если кратко суммировать аргумент этой группы ученых, он состоит вот в чем: «Какую бы небольшую долю ни составляли межрасовые вариации, они отличаются от индивидуальных тем, что коррелируют друг с другом» (я взял почти дословную цитату из книги Ричарда Докинза «Рассказ предка»; по специальным причинам он разбирает расовые контрверсии в главе «Первичноротые»).

Что имеется в виду? Мы видим двух людей, черного и белого, и сразу же отмечаем про себя: «О! Вон черный, а вон белый». Это внутреннее восклицание могло бы не иметь  никаких последствий — в этом случае навряд ли бессмысленные категории «черный» и «белый» вообще удержались бы в науке. Но дело в том, что с этими качествами связаны другие, которые мы можем ожидать увидеть у этих двух парней. У того, что черный, скорее всего, курчавые волосы, даже если вы увидели его бритым или в растаманской шапочке. Тот, что белого цвета, может с пользой для себя пить молоко. Как бы ни малы были эти пакеты признаков, сопровождающие цвет кожи, это все же не изолированный признак, а целый пакет: наблюдение одного из этих признаков будет обладать предсказательной силой.

Вдохновленные Докинзом, рассмотрим умозрительный пример. Допустим, на групповой фотографии ученых, открывших гравитационные волны, вы увидите чернокожего парня. При этом вам скажут, что по недосмотру фотографа в кадр попал приятель одного из физиков, чемпион мира по спринту. Вам надо угадать, где на фотографии этот чемпион. Вы, конечно, ткнете пальцем в афроамериканца, даже если не знаете никого из людей на фото и ни черта не разбираетесь в легкой атлетике. С огромной вероятностью вы окажетесь правы. И именно в этом предсказательная сила понятия «раса».

В том, что генетические признаки могут коррелировать друг с другом, нет ничего заведомо унизительного для их носителей. В большинстве соляриев на стене висит определитель типа кожи, чтобы проще было понять, сколько минут вам можно просидеть под ультрафиолетом. Там сказано, что если вы рыжий, лучше бы вам вообще оставить эту затею или хотя бы густо намазаться санскрином. В этом нету дискриминации рыжих — лишь констатация того факта, что носитель рыжих волос с высокой вероятностью не способен синтезировать меланин и потому очень подвержен ультрафиолетовым ожогам.

Что касается африканского... э-э-э, происхождения — в большинстве случаев в его констатации также нету ничего обидного (признаюсь, что неполиткорректный пример с физиками был специально выбран ради циничной провокации). Вот, например, популярный американский детективный сериал. На месте преступления найдена капля крови, в ней эксперт нашел серповидный эритроцит. Проницательный сыщик окидывает взглядом подозреваемых, видит среди них темнокожую девчушку... и дело в шляпе, потому что серповидноклеточная анемия у европейцев практически не встречается. Вот вам и предсказательная сила.

Но тут самое время перейти к последнему разделу.

Перспективы примирения

Да, серповидноклеточная анемия родом из Африки — и оттуда же, как считается, родом афроамериканцы. Вот принесут темнокожего ребеночка к врачу с симптомами какой-то гемоглобинопатии, и конечно, первым делом врач заподозрит ту самую, унаследованную от африканских предков, болезнь. Поскольку для этого врача «раса» обладает предсказательной силой. А у больного-то на самом деле талассемия — болезнь, известная генетикам как «средиземноморская», а вовсе не «африканская». Ну просто так уж повелось, что средний американец (неважно, белый или черный) уверенно определяет человека как «афроамериканца», даже если у него всего один из дедушек был реально чернокожим. А то, что его мама итальянка, никому особенно не заметно и не интересно. Бац — и ошибочный диагноз.

Это, конечно, высосанный из пальца пример, но есть и вполне реальные примеры того, как понятие о «расе» утрачивает даже тот смысл, который вкладывали в него Добжанский, Эдвардс или Докинз. До какого-то момента оно кое-что проясняет, а потом начинает все путать. Огромный кусок земли — вся Латинская Америка — заселен преимущественно потомками межрасовых браков, и как бы ни верещали наши и заграничные расисты, скоро к такому же состоянию подтянется и Северная Америка, и Европа.

Долго ли осталось ждать, пока все человеческие расы — неважно, были ли они, или их никогда и не было — абсолютно перемешаются между собой? Такие расчеты делал Джозеф Чан из Йельского университета — правда, он проецировал их не в будущее, а в прошлое, в поисках общего предка всех людей на Земле.

У каждого из нас двое родителей, четверо бабушек-дедушек, восемь прадедушек-прабабушек — в общем случае, два в степени N предков в каждом энном поколении. Если популяция людей свободно скрещивается, сколько поколений назад жил человек, который был предком каждого из ныне живущих людей? Ответ: логарифм численности популяции по основанию два. Если численность популяции (свободно скрещивающейся, заметим) составляет семь миллиардов, ее общий предок жил примерно за 33 поколения до нас. Это, знаете ли, всего 700 лет назад.

Положим, наши предки скрещивались далеко не так свободно, как хотели бы. Но мы сейчас почти преодолели этот предрассудок и находимся на верном пути к свободно скрещивающейся популяции. Если сексуальное вольномыслие победит, то сейчас среди нас живет человек, который является общим предком всех людей конца III тысячелетия.

Порассуждаем еще чуть-чуть. У этого парня, который сейчас живет среди нас, есть значительное число предков в прежних поколениях, и все они были общими предками этих самых людей будущего века. Если отступить еще дальше в прошлое, окажется, что каждый человек на Земле (если у него вообще остались потомки) является предком этого нашего гипотетического чувака, и, как следствие, предком всего человечества 3000-го года н. э. Чтобы не грузить читателя формулами и логарифмами, сразу скажем, что этот момент — при условии свободного скрещивания, конечно — мог бы произойти 23 поколения назад, в 1500 году примерно.

Теперь сдвинем временную шкалу. Каждый из ныне живущих людей, если его потомки вообще еще будут жить через полторы тысячи лет, окажется предком абсолютно всего тогдашнего человечества. Негры, пигмеи, койсаноиды, европеоиды, американоиды, веддоиды — кого там еще насчитали современные антропологи, цепляющиеся за устаревшее понятие о «расах», — должны абсолютно перемешаться всего через полсотни поколений. Биологи будущего будут говорить о «расах» только в применении к кузнечикам-кобылкам, если эти кузнечики вслед за людьми не отбросят свои предрассудки и не сольются в экстазе всеобщей любви.

К тому времени над нынешними расистами будут только смеяться. Равно как и над теми, кто, подобно нам, отыскивает черные мордашки на групповой фотографии физиков, зарегистрировавших гравитационные волны.

Вот над генетиками, спорящими сегодня о расах, смеяться никто не будет. Ясно же, что эти люди хотят как лучше. Если ради оптимистической картинки всечеловеческого единения, нарисованной нами, надо всего-то перестать употреблять дурацкое слово «раса» — я, честно, готов к такой маленькой жертве. К тому же девушки африканского происхождения очень хороши собой, шоколадки этакие.