Никита Небылицкий: Надо было валить в 1991-м
Мы начинаем этот проект беседой Игоря Свинаренко с Никитой Небылицким, который в России производит гоночные карты, а в Испании — электроэнергию. И еще осетровую икру, причем столько, что съесть ее всю не удается, и излишки приходится, увы, продавать.
Никита Небылицкий родился в 1966-м в Москве в семье кинематографистов. Закончил ВГИК. Девятикратный чемпион СССР по автомобильному спорту (ралли). Вел программу «Прайм-тайм» на радиостанции «Серебряный дождь».
Женат, сын Антон Небылицкий — профессиональный автогонщик. Интервью подготовлено в сотрудничестве с проектом «Тут и там».
Игорь Свинаренко: Вы вот свалили, а мы тут за вас отдуваемся, мерзнем и вообще...
Никита Небылицкий: Я и тебя уговорю, и ты переедешь в какую-нибудь теплую страну, где не надо будет ждать, пока включат отопление. До нас как раз дошла информация, что москвичи мерзнут.
ИС: Ха-ха. Расскажи-ка для начала, что будет в России? Ну-ка, твоя версия. (Уж я-то знаю — эмигранта хлебом не корми, дай ему рассказать о неминуемом крахе России и о том, что он поступил очень умно, вовремя свалив.)
НН: Ну, Россия никуда не денется. Не испарится, не исчезнет. Все будет идти к такому позднему совку. И в какой-то момент придет в состояние 1989-го или 1990 года — только без телепрограммы «Взгляд» и с озверевшим населением. А вот что дальше будет, я не знаю.
ИС: Вот ты говоришь, что все будет как в 89-м. То есть опять стоять будет?
НН: Некому будет стоять.
ИС: Я имею в виду не кого, а что. Я хер имею в виду.
НН: А, в этом смысле? Это дело тонкое. Давай я тебе лучше расскажу о двух причинах, почему тогда все произошло. Тому было две причины. Первая — передрались бывшие советские республики. Вторая — согласно концепции, написанной под руководством Устинова, ожидалась глобальная война за ресурсы, и к ней готовились. Под нее производили оружие, а потом заводы, где оно выпускалось, закрыли, и граждане остались без работы. Придумали конверсию, но она не пошла. А сейчас то же самое, только денег нет.
ИС: Ну ты нас не пугай! Пока все тихо, а там или ишак сдохнет, или падишах.
НН: Конечно, они оба могут сдохнуть.
ИС: Начальство наше дает красивые радостные прогнозы.
НН: Сейчас я тебе все объясню. Вот у меня в Москве есть бизнес — два картодрома, и я для них произвожу карты, сам себе. Проект у меня свой. Производство вроде свое. Но! Если всмотреться, это не совсем русское производство. У меня китайский трубогиб, китайский же сварочный аппарат, голландский электрод, немецкая грунтовка и так далее.
ИС: Да и сам ты, например, еврей.
НН: Да, я, например, еврей, но дело даже не в этом. Получается, что прибавочная стоимость от материалов и оборудования уходит за рубеж, а здесь чисто ручной труд, доля которого в стоимости карта максимум 15%. В результате выходит что? Мало того, что производство неэффективно из-за идиотской налоговой системы, так еще из-за дикого количества людей, которые ничего не производят... Семеро с ложкой на одного с сошкой.
ИС: Ага, а если б ты сидел в Москве и сам пилил тут бюджеты, небось, по-другому бы разговаривал!
НН: Ну, я же уехал давно. Это был осознанный выбор. Тут важно соотношение полученного кайфа и рисков. Если человек готов спать ухом к двери и ждать, что за ним придут, готов унижаться перед чиновниками, уговаривать их взять деньги и превращаться в их глазах в дерьмо и дойную корову…
ИС: А вот расскажи, как так получилось, что однажды ты проснулся в другой стране. В Испании. И внезапно стал там постоянно жить. Когда ты уехал и при каких обстоятельствах?
НН: Полностью — в 2008-м.
ИС: Ага, прямо в кризис!
НН: Нет, до! Я никуда не хотел уезжать, меня все устраивало. Но вот как-то случайно я оказался в Монако на Новый год. Смешная штука — Нового года нет в Европе, одно Рождество. И вот сижу я в Монако, в кафе, рядом с портом. Везде насыпан искусственный снег, стоят игрушечные олени и снегоходы, типа у нас тут зима... Это был, кажется, 2003 год. Я тогда вдруг ощутил, что не хочу возвращаться назад. Это не было никак связано с политической ситуацией! Это было как в 91-м, когда случился путч, и я представил себе, что опять вернется эта серятина. Тогда я пошел к Белому дому, чтобы она не вернулась. И вот в Монако было похожее ощущение.
ИС: А ты что, сильно пострадал от советской власти?
НН: Нет. У меня была успешная советская номенклатурная семья. С большими начальниками-дедушками и с родителями-киношниками. Материальных претензий к тогдашней власти не было: видеомагнитофон, дача, «жигули», квартира.
ИС: Ты избаловался и уехал.
НН: Да и к теперешнему режиму у меня нет материальных претензий. Он не мешал мне жить и зарабатывать. Но для меня абсолютной ценностью является свобода. Я лучше буду шофером-дальнобойщиком там, где свобода, чем бизнесменом без материальных проблем и ведущим программы на модном радио («Серебряный дождь»).
ИС: Ты занимаешься в Испании бизнесом.
НН: Занимаюсь. Я никак не могу привыкнуть к тому, что никто не просит никаких откатов. К этому невозможно привыкнуть! Все время ждешь подвоха. По старой памяти стоишь в боксерской стойке.
ИС: Вот подробней расскажи про твой бизнес в Европе.
НН: Это многопрофильный проект. Вот, осетров выращиваем в речке. Кроме рыбы и икры, мы еще получаем попутно много рыбьего говна, которое засоряет речку. Ее надо вычищать, иначе оштрафуют. Говно это можно или выбросить, или переработать химическим процессом в ценное минеральное удобрение, одно из лучших в мире, что мы и делаем. Отходом этой переработки является газ метан, которым мы отапливаем производственные помещения.
ИС: Ага, ты зарабатываешь на углеводородах, только у тебя вместо нефти говно!
НН: Понимаешь, в детстве я читал книжку Войновича, про Чонкина, и меня восхитил описанный там круговорот говна в природе. И вот я это воплотил в реальности!
ИС: Видишь, как это полезно — читать книги! У тебя получилась описанная Марксом схема: говно — деньги — говно штрих.
НН: Да, да! И к тому же у меня производство не потребляет покупной энергии — мы, наоборот, сами производим электроэнергию и продаем ее. Это так прикольно! У нас две гидроэлектростанции.
ИС: Значит, ты увлекся зоологией.
НН: Да. Помню, я в детстве любил читать книжки Даррелла. Особенно мне запомнилось, как кенгуренок, рождаясь, переползает из ***** в мешок. Это произвело на меня неизгладимое впечатление.
ИС: Твою жизнь, кстати, тоже можно описать как прыжок из ***** в мешок. К мешку с деньгами. Ты вот, значит, в какой-то момент внезапно заметил, что тебе не хочется возвращаться в Россию.
НН: Прежде чем я уехал на ПМЖ, было разное. У меня же ребенок был гонщиком. Я купил ему camper, он же «караван», он же трейлер. Такой большой, там еще стенки раздвигаются, и получается 50-метровая квартира. Я думал, что так ему удобней будет. А оказалось, что это неудобно: после гонок все едут в аэропорт, а он ищет, где трейлер поставить. Чтоб перед следующей гонкой прилететь и забрать его. Ребенку camper не понадобился, и я решил попробовать поездить на нем по разным странам мира. Кстати, инфраструктура в Европе есть, бывают кемпинги уровня пятизвездочной гостиницы. Прежде чем переехать в Испанию, я довольно долго прожил в Бельгии. Проводил там больше времени, чем в России. Летал в Москву каждую неделю: во вторник туда, в четверг обратно. Я же тогда вел программу на радио. Так я летал три года. После Бельгии была Германия, потом Италия, потом Франция. И наконец, в Испании я понял, что тут надо останавливаться. Я нашел себе страну!
Дело даже не в том, что здесь дешево жить и тепло, сейчас на улице плюс 30 и так будет до конца декабря… Главное, что мне тут нравятся люди! Я как-то показал местным видео, где двое русских попали в ДТП, и вот они выскакивают из машин и начинают палить друг в друга из травматических пистолетов. Испанцы задавали мне вопросы: это что, у людей вендетта? Да нет, они просто поцарапали друг другу крылья, и вот стреляют. Испанцы не понимают, как можно из-за поцарапанного крыла стрелять в человека. Это нельзя им объяснить.
ИС: Какие ж они нежные: «Ах, как можно стрелять из травмата в людей!» Они немножко забыли, как сами друг друга убивали в ходе своей замечательной гражданской войны. Не то что травматами, а бомбами. И какие у них были прекрасные расстрелы. Как они душили каталонцев и басков.
НН: А еще они Христа распяли.
ИС: Не, то были римляне.
НН: Но столица Римской империи в то время была в теперешней Таррагоне. Это от меня в пяти километрах.
ИС: Это как-то неожиданно… Христа распяли… Хотя — фашизм, то-сё...
НН: Вообще не надо забывать, что до 1979 года Испания была фашистским государством. То есть национал-социалистическим. До 79-го в Испании вообще не было экономики, просто зеро. Все, что здесь построено: автострады, железные дороги, метро — это появилось после смерти Франко.
ИС: Интересно, что немецкий фашизм строительству дорог не мешал, а даже наоборот.
НН: А это потому, что любая фашистская структура — и у немцев, и у нас в начале двадцатых — поначалу дает большой прирост. Он был и в Испании. Этого хватает на 3–4 года, а потом все выдыхается. И система консервируется. Гитлер просто не дожил до краха... Да, испанцы погуляли очень сильно по буфету. Но после того, как погуляли, им стало стыдно. А нашим не стыдно, они рассказывают про эффективного менеджера.
ИС: Я думаю, русским тоже стыдно, но они признаться в этом не могут. Вот у Ленина была же работа «О национальной гордости великороссов».
НН: Испанцам объяснили, что нельзя убивать, а нашим — нет. Их церковь этим занималась, а православная — нет. (Я, кстати, крестился в возрасте 16 лет — у Александра Меня.) Когда я уезжал, сказал себе: «Я категорически против того, что происходит в государстве. Но в глубине души я демократ. Путин находится у власти в результате демократической процедуры. Если провести честные выборы, он победит и наберет 80% голосов, ну или 70%. Я не имею права говорить этому большинству людей, как им жить. Да и Путин не готов бороться за изменение сознания населения».
ИС: То есть, по-твоему, из страны должны уехать те, кто не согласен с государственной политикой?
НН: Да. Надо провести ментальную чистку. Эти 80% могут закатать 20%, что не согласны, в асфальт. А сегодня я отделен от страны. Я живу, под собою не чуя страны.
ИС: И я тоже. Только не так, как ты, — есть нюансы. И не надо забывать, что русский народ иррационален, это проявление духовности. Идеальная ситуация для русского человека — это не объесться черной икрой, а уйти в скит. И там кормиться грибами, кореньями и ягодами.
НН: Все эти истории про духовность и иррациональность придуманы. Когда человек чего-то не может сделать, он пытается убедить себя в том, что сделать это невозможно.
ИС: А вот скажи, почему ты не переезжаешь в Марбелью, поближе к братве? К дружкам?
НН: А потому, что братва сама собирается ко мне переезжать. Марбелья — это такой маленький город, сам по себе он замечательный, но вокруг там ничего нет. А Барселона, сам понимаешь, другое дело.
ИС: Барселона — роскошный город, как же. Ты ходишь, наверное, в Испании безостановочно по кабакам, дегустируешь там еду, бухаешь?
НН: Да, хожу, но дело в том, что я не пью вообще. И не пил никогда. Испанская традиция пить вино меня не коснулась. Я пью лимонад.
ИС: Без бухла, наверное, невыносимо тяжело жить.
НН: Ну, поскольку я всю жизнь так живу, то мне не с чем сравнивать.
ИС: Наверно, это все-таки больно — ходить по кабакам и пить там лимонад.
НН: Нет, я с удовольствием хожу, у меня же пьющая жена и пьющие друзья, они создают прекрасный флёр.
ИС: Как будто ты бухой, веселый, счастливый.
НН: Да не как будто. Так оно и есть на самом деле.
ИС: А почему ты не пьешь?
НН: Мне не нравится ощущение опьянения.
ИС: Наркотики принимаешь?
НН: Нет, даже не пробовал никогда. Хотя у нас тут разрешено выращивать по три куста конопли на душу населения.
ИС: А ты там не занимаешься радио, по старой памяти?
НН: Нет. Даже несмотря на то что тут есть филиал «Серебряного дождя». Радио мне надоело за три года работы на нем. Это сильно выматывает. Потому что примерно 20 процентов звонящих в эфир — это сумасшедшие, в медицинском смысле этого слова.
ИС: В «Фейсбуке», наверно, больше.
НН: Да, там больше, но в соцсетях тебе проще от них отгородиться, там люди не чувствуют, что ты им чем-то обязан. А когда звонит тебе на радио человек, то он так с тобой разговаривает, как будто он платит тебе зарплату. А когда ты его посылаешь в жопу, он начинают писать на тебя жалобы Путину.
ИС: Как известно, ты это делал не для заработка. А для чего тогда? Зачем?
НН: Помнишь, Воланд проводил представление в театре, Азазелло и Коровьев работали, а он ничего не делал. Вот и я для того же — посмотреть на москвичей. А потом я разочаровался в людях, и мой интерес переместился с них на мотоциклы.
ИС: А вот я слышал, у тебя есть такой оттяг: ты ездишь на мотоцикле из Барселоны в Марбелью. Это правда?
НН: Да, было дело. 1000 километров — это не тяжело. Мне такое очень нравится! Разница между ездой на мотоцикле и на машине — это как гулять или смотреть по телевизору, как другие гуляют. Едешь на машине — как будто смотришь телевизор. Когда я езжу на мотоцикле по маленьким городкам в горах, я чувствую запахи цветов и хорошей еды, вкус ветра, вкус воздуха. Это полный кайф!
ИС: А какой у тебя мотоцикл?
НН: У меня их 14. Самый любимый – КДМ.
ИС: За сколько ты приезжаешь эти 1000 км?
НН: Часов за восемь. Бака на 300 километров хватает. Ну вот, заправляешься, пьешь кофе, сидишь на улице, куришь, смотришь на горы и думаешь: почему же я, мудак, уехал так поздно? Надо было валить сразу, в 1991-м.
ИС: И вот ты, будучи все-таки гонщиком, сел на мотоцикл и понесся, и доехал уже до моря, а дальше Африка. И ты остановился.
НН: Да. Я обнаружил, что Земля там кончается, дальше океан, но он холодный и потому мне не интересен. И я остановился там, где море теплое. Но до Африки я тоже доехал. На мотоцикле причем. Сперва на пароме до Марокко, а дальше Сомали.
ИС: Зачем тебе Сомали понадобилось?
НН: С пиратами знакомиться. Я посмотрел, как они живут. Изучил схему их бизнеса. Ребята с автоматами садятся на лодку и едут захватывать пароход. Если все получилось и на этом удается заработать, полученные деньги делятся между местными, согласно сделанным инвестициями. Там же в это дело надо вкладываться, как в любой бизнес. Пираты — очень милые ребята, похожие на Пьера Нарцисса. Вот вылитые Пьеры Нарциссы, только с автоматами.
ИС: А есть у вас там русское комьюнити?
НН: Есть что-то типа русского клуба. Человек сто, наверное. Мы собираемся, катаемся на мотоциклах по горам. В городке у нас часто появляются Акунин, Лужков, Фридман, Гусинский…
ИС: Как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Барселоне.
НН: Барселона звучит сильно лучше, чем Сочи.
ИС: А ты знаешь продолжение этой поговорки?
НН: Я даже не знал, что есть продолжение!
ИС: «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, отдыхал бы в лагерях».
НН: Ну, вот это продолжение давай оставим жителям Сочи. А мы и без этого как-нибудь. Слушай, здесь хорошо! Приезжай к нам сюда!
ИС: А что я буду там делать? Работать дегустатором черной икры?
НН: Почему нет? Нам необходим хороший дегустатор!
ИС: Да? Тем более ты там не бухаешь, так я могу бухать за тебя.
НН: А знаешь сколько тут стоит бутылка хорошей кавы?
ИС: Ну 2,50 евро, нет?
НН: Нет! 88 евроцентов. Если выпивать по четыре бутылки в день, получится 120 евро в месяц. И все это закусывать халявной икрой, заметь.
ИС: Ладно, я буду думать над твоим предложением…
P. S. Сейчас, когда вы читаете эти строки, может быть, я в Барселоне уже приступил к работе в должности дегустатора и жру, давясь, черную икру, как таможенник в «Белом солнце».
Это интервью подготовлено совместно с проектом «ТУТиТАМ»
