Капсула времени

Восьмого марта каталонская столица наконец-то внесла свои пять евроцентов в копилку мирового скепсиса насчет глобального потепления. Весь февраль, пока ураганы трепали то один бок Европы, то другой, налетали на Португалию и французский запад, вываливали годичную норму осадков на германский юг, в Каталонии ртутный столбик стабильно держался в плюсах, и даже сильные ветры не помешали устроить традиционную гонку на кроватях в дни ситжесского карнавала. Еще седьмого настроение портил только дождь, занудный, как автобусный контролер. Я ездил в Валенсию общаться с Виталием Петровым, первым и единственным пока русским пилотом «Формулы-1»; мы кружили по городу в поисках редкого работающего в воскресенье кабачка, и поиск сильно затрудняли полицейские кордоны, перекрывшие половину улиц. Был один из бесчисленных испанских праздников, петарды и шутихи взрывались с такой периодичностью, словно к Валенсии опять подходят колонны Франко. Петров, послушно ползя с предписанной скоростью на своем черном «ауди» с русскими номерами и православными иконками на приборной доске, высказался в том духе, что неплохо бы, конечно, махнуть завтра в Россию, где тоже праздник плюс девушки и снег. И наутро улетел гонять на болидах в Бахрейн, где плюс тридцать и первые соревнования «Формулы» в сезоне.

Я вернулся в Барселону, а пожелание Петрова некоторым образом сбылось.

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, набухла, лопнула по шву и обрушилась тоннами снега. Местные жители и туристы, за первый час оправившись от шока, мужественно высыпали на улицу с «мыльницами». Мы с женой тоже взяли фотоаппарат и побрели на пляж в Барселонету запечатлевать небывалое. Из моря катились стальные валы с пенной окалиной. Пальмы сутулились под снегом. Дракона, традиционного каталонского drac'а, которого регулярно лепят из песка маргинальные пляжные обитатели (плошка для пожертвований лежит возле морды), размыло начисто – катаклизм оказался эффективнее Святого Георгия и местного легендарного героя Гифре Мохнатого. Пляжные заведения, от Can Majo с непревзойденной рыбной кухней до демократичной «Санта-Марты», были наглухо задраены металлическими занавесями. Так как снегоуборочные машины в Барселоне, естественно, не предусмотрены, скоро по всему городу возникли безнадежные автомобильные пробки. Кое-где на улицы попадали деревья, на других просто перекрыли движение на много часов, а метро заполнилось возбужденными жителями до уровня московского часа пик. Местами вырубило электричество. Неделю спустя Хосе Монтилья, президент Женералитата, каталонского правительства, признал допущенные властями в деле борьбы со стихией ошибки, а старожилы сошлись на том, что нечто, хоть отдаленно похожее на главное барселонское Событие марта-2010, в последний раз случалось в 1962-м, при жизни Генералиссимуса и президента Кеннеди. Пока же оставалось брести по городу, зачерпывая ботинками воду, потому что термометр все равно показывал плюс, и все рождественские щедроты тут же превращались в стылую кашу.

И словно выросшие из этой грязноватой жижи, по всей Барселоне вдруг возникли раскрашенные в психоделические цвета и ощутимо расстроенные, но вполне боеспособные пианино – прямо на улицах. В парке Сьютаделья их расставили с десяток, кружком на площади возле фонтана. Взрослые и дети ожесточенно соперничали за право молотить по клавишам, создавая атональную какофонию, от которой голосистые павлины из зоосада, оккупирующего вторую половину парка, смущенно примолкали. Павлины были не в курсе, что это реклама грядущего фестиваля «Весна и музыка».

***

А когда улицы расчистили и от непогоды остался лишь мелкодисперсный теплый дождик, у старого, еще работы архитектора Антонио Гауди, фасада собора Святого Семейства при большом скоплении народа происходило то, что православный назвал бы молебном. Горели свечи, пел хор мальчиков, сюрреалистические башни самого прославленного долгостроя мира сталагмитами нависали над площадью. Перед «молебном» на том же самом месте состоялся митинг с плакатами и скандированием лозунгов, а смысл у двух разноплановых мероприятий отыскался общий. Протестуя, уповали на помощь Божию (а также папы Бенедикта, который должен приехать в Барселону в ноябре) в деле спасения Саграда Фамилия от строящейся подземной линии железной дороги AVE. Туннель проходит впритирку к фундаменту, вибрация угрожает целостности здания и уже плохо сказалась на витражах. Что ж, у Гауди даже после смерти остались сложные отношения с рельсовым транспортом (гений модерна погиб, угодив под редкий в ту пору в Барселоне трамвай).

В середине марта, когда закончился дождь и улицы подсохли, испанская полиция провела операцию «Ява». В рамках общеевропейской зачистки было задержано шестьдесят девять представителей того, что тут называют «русской мафией», в основном грузин. Двадцать девять из них пришлись на Испанию, в том числе на Барселону. В газетах – и центральных мадридских, и местных – замелькали экзотические для испанского уха имена; в Барселоне взяли вора в законе Кахабера Шушанашвили, который якобы и руководил отсюда всей грузинской русской мафией в десятке шенгенских демократий.

О грузинах здесь судачили в последний раз, пожалуй, когда президент Саакашвили в сопровождении охранников бегал трусцой по Гран-де-Грасиа, а вот мотив «русской мафии» в Испании всплывает регулярно – почитай, каждый год местная полиция доказывает, что ветераны постсоветских девяностых, давно облюбовавшие все окрестные Косты, от Бравы до Бланки, вовсе не вышли на покой. Так что местные жители периодически интересуются мафиозными скандалами, но конкурировать со Снегопадом Столетия последние все же не могут. В остальное время «русская» тема малоинтересна и персонифицирована в основном туристами (которых много, но все равно меньше, чем немцев или французов) и иммигрантами, в основном украинско-молдавскими (которых тоже немало, но все равно меньше, чем марокканцев, китайцев или пакистанцев, монополизировавших бизнес розничного развоза газовых баллонов по квартирам). Все прочее – незначительные волновые гребешки на ровной линии нейтрального безразличия. В марте такой гребешок возник, когда «Эль-Паис» довольно саркастически написала о планах по созданию русской Силиконовой долины в Сколкове. Молодой бармен крошечного заведения на Рамбла Поблено, оторвавшись от газеты, вытащив из ушей затычки айпода и поставив передо мной кофе кортадо, поинтересовался, действительно ли олигарха сеньора Вексельберга назначили русским Биллом Гейтсом и не может ли у этого быть позитивных последствий – например, что русские станут доками в программном обеспечении? А то Билл Гейтс совсем обнаглел – он, бармен, купил недавно во FNAC нетбук, так инсталляция лицензионного «ворда» обошлась чуть не дороже железа. Насчет русских пришлось его огорчить. Бармен покивал и сказал, что в Испании все точно так же, сплошное потребление и засилье денежных мешков, потому-то он, бармен, с сочувствием относится к идеям каталонского суверенитета и к деятельности анархистов, взять хоть лозунг «индепенденсия и социализмо», только не поймите превратно, туристам мы всегда рады.

****

Пожалуй, с ним не согласились бы торговки на рыбном рынке. Когда при мне какой-то турист на ломаном кастельяно спросил их, что они думают о свежей информации, будто филе тунца насыщает ваш организм свинцом более медленно, но от того не менее результативно, чем автоматический пистолет «зиг-зауэр», вопль был куда громче, чем звук всех рекламных пианино и павлинов вместе взятых, и (даром что создавал видимость бурной дискуссии) сводился к однозначному мнению, что это полная чепуха. Турист в панике купил кило atun'а и ретировался.

А зря торговки его облаяли. Нынешние барселонцы считают, что через сто шестьдесят лет никаких торговок рыбой и рынков уже не будет – вместо обеда всем будут выдавать по сверхсытной таблетке. Именно так написано в «капсуле времени»: это снаряд с посланием грядущим поколениям, который нынешние барселонцы решили заложить в прибрежной зоне, на двухметровой глубине, чтобы барселонцы 2159 года вскрыли ее и прочитали, как пращуры представляли себе светлое будущее. В Советском Союзе любили такие штуки, и, кажется, в Комсомольске-на-Амуре до сих пор ждет своего часа капсула, которую комсомольцы Амура адресовали своим правнукам; думаю, читать ее содержимое было бы невыразимо грустно. В записи барселонской капсулы уже приняли участие тысяча шестьсот человек, явно насмотревшиеся голливудских фильмов и начитавшиеся сайенс-фикшн. Но неужели им хочется, чтобы в будущем вместо всех этих вкуснейших тапас – тортилья, анчоусов, осьминога по-галисийски – их правнуки заглатывали одну-единственную таблетку и бежали работать дальше? Странные люди, право.