Николай Усков: Не спать

У меня странные отношения со сном. Я его не люблю. Прежде я обвинял в этом маму. Она долго заставляла укладываться в невозможные десять часов, еще и днем загоняла в постель. Помню эти бесконечные минуты бессмысленного заточения, которое скрашивали разве что выпуклые узоры на обоях. Я водил по ним пальцем. Потом научился придумывать длинные истории, в которых скакал на коне, штурмовал крепости, пробирался сквозь непролазные джунгли, в общем, занимался действительно важными делами, как они представлялись преданному читателю Жюля Верна.

Освобождение ночи стало для меня первым и главным завоеванием подростковой свободы. По заданию из художественной школы я рисовал карандашом натюрморт – чайник, яблоко, сахарница и чашка. Маме я сказал, что мне нужен тревожный ночной свет, вот как здесь – я про­тянул ей альбом только что разрешенных в СССР немецких экспрессионистов. Поскольку еще вчера меня больше ­занимали помойки и подрывы баллончиков в костре, мама не усто­яла и согласилась. Это было лучшее из того, что я нарисовал за свою, прямо скажем, небогатую художественную биографию. Чайник, яблоко, сахарница, чашка, глубокие тени, черный квадрат окна, в котором отражается лампа, а главное – тишина. Черт его знает как, но она у меня получилась – прекрасная ночная тишина. Разумеется, в углу гудел и вздрагивал холодильник ­«Юрюзань», но я не очень понимал, как это передать. Ночь – время холодильников. Когда еще услышишь их жалобы?! Днем они тонут в других шумах – города, дома, квартиры, в этом бесконечном треске радио с его «На дальней станции сойду, трава по пояс», «В Петропавловске-­Камчатском полночь», «Там смуглянка-молдаванка собирает виногра-а-д». Ночью холодильник солист.

Конечно, потом я открыл множество других ночных ­звуков, ­других ночных удовольствий, прочел Цветаеву:

Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.

Были ночи пьяные, стыдные, счастливые, но лучшие из моих ночей похожи на ту первую. Ночь оставляет в покое, освобождает, она целиком принадлежит вам. Глупо проспать это лучшее в жизни время. Треск цикад, плеск волн, бешеный мотылек, забившийся под плафон лампы, шорох – мышь или белка, мощные взмахи неведомых крыль­ев, шелест ветра, удаляющийся говор подвыпившей компании, канонада дождя по дачной крыше – я коллекционирую такие ночи, жду их, лишь только наступит новый день. Эта книжка ­«Сноба» про разные ночи в духе цитированных цветаевских строк. Может, и в вашем окне зажжется свет. Несколько ночей в этом бесконечном июле-августе нельзя проспать.С