Михаил Аркадьев:  М.Аркадьев — А.Цвелик. Переписка из двух углов

М.Аркадьев-А.Цвелик

Переписка из двух углов

Маленькое предисловие М.Аркадьева

«Жизнь, смерть, ностальгия и разум в невозможном мире Алексея Цвелика»

 

 http://www.limbakh.ru/index.php?id=1899

Уже известная снобовцам замечательная книга А. Цвелика «Жизнь в невозможном мире» привлекательна и редка тройственным сочетанием:

1. Лирико-ностальгической мемуарной линии,

2. линии научно-популярной, и

3. линии, которую можно условно назвать религиозно-философской. 

Все три линии, или нити сплетены в единую и увлекательную повествовательную ткань,  все три остаются всегда ясно различимыми. Две первые вызывают множество  непосредственных положительных и благодарных эмоций, третья же, сохраняя ощущение благодарности, будит желание спорить "всерьез и надолго".

Надолго и всерьез потому, что победить в этом споре невозможно, да и не нужно. Можно и нужно пытаться наметить основные точки схождения и расхождения аргументов, пространство их бесконечного взаимодействия ради отдаленного зова недостижимой истины, во имя которой подлинный  спор (а не обычная борьба самолюбий) и ведется. Свой голос в этом споре я  хочу сделать настолько явным и ясным, насколько мне позволят средства языка и интеллекта, а также чувство любви к обсуждаемому тексту и автору. Голос же автора достоен самого пристального внимания.

Жаркая дискуссия будет вестись по-поводу всех проблем, затронутых в книге Цвелика прямо, но также и косвенно, что подчас не менее важно. Поэтому мы просим у читателей запастись терпением и проявить внимание к разнообразию и подробностям имен, текстов, картинок, звуков  и аргументов, даже если кажется, что они далеки от основного текста книги. На самом деле здесь все тесно взаимосвязано.   Заголовок "Переписка из двух углов", конечно же смиренно отсылает к знаменитому диалогу : http://az.lib.ru/i/iwanow_w_i/text_0150.shtml

 Сначала несколько цитат из книги А.Цвелика для тех, кто ее не читал, или еще не перечитывал, для привлечения внимания к ее, с моей точки зрения, важнейшим мотивам, и для пробуждения дополнительного читательского аппетита (выделенные куски текста, дополнительное разделение на абзацы и вставки картинок принадлежат мне):

1 линия:

"Там были аллеи берез, вязов и дубов, огромный виноградник, плантации вишни и сливы, десятки яблонь самых разных сортов, включая мой любимый золотой ранет, огороды, кусты крыжовника, смородины и малины. И огромное количество цветов; садовник наш ( молдованин с подходящей фамилией Градинарь, т.е. «садовник») любил цветы, особенно георгины и я их любил тоже, меня, как ребенка, наверное, более всего привлекал их размер. Над цветами вилось огромное количество бабочек и стрекоз. Стрекозы разных сортов, от тоненьких голубых «ниточек-иголочек» до огромных лупоглазых гигантов, которые могли и за палец ущипнуть, если, поймав их, обращаться с ними неосторожно. Поразительное впечатление производили жуки-олени и жуки-носороги – каждый сантиметра по четыре длиной, с полированными черного дерева рогами и матовым панцирем, они казались пришельцами из каких-то тропических стран, может быть из Африки, непонятно каким ветром занесенными в Самару. Мы находили их в расщелинах коры дубов, чьим соком они  лакомились. А страшные подземные существа медведки, грызшие корни растений; на этих обитателей «царства мрачного Аида» наш садовник регулярно устраивал охоту, перекапывая грядки.

Все это поражало мое воображение, воспоминания эти драгоценны для меня до сих пор. На даче пробудилось мое сознание. Мое первое в жизни воспоминание связано с событием, происшедшим там: я лежу в колыбели, в комнате темно, протянувшаяся из темноты белая рука отбирает у меня соску.  Я и сейчас часто мысленно брожу по дорожкам и закоулкам райского дачного сада... Его уже нет. Когда мне было 14 лет, сад вырубили и на его месте построили несколько уродливых пятиэтажек, а пространство между ними залили асфальтом. Где стол был яств, там гроб стоит..."

"…впитывать Триест медленно, глоточками, а не залпом. Сядьте в трактирчике, возьмите кувшинчик Pino Grigio или Tocai Friulano, закажите bronzino al sale или хотя бы calamari fritti и дайте жизни медленно проходить мимо в бликах солнца, пробивающихся сквозь образующие потолок виноградные лозы..."

"… в Италии дух и материя совершенно слились (…). Процессы, которые принято считать материальными, как то – вкушение пищи, питие вина, даже хождение по магазинам, приобретают здесь определенно духовный характер. Здесь все источает дух, все дышит жизнью – красота женщин и детей, лазурное море, трактиры и харчевни, этикетки на винных бутылках (о содержимом я уже не говорю, это чистый дух (spirito), о котором можно только молчать и указывать пальцем).

К прозрению этих истин я шел несколько лет, но окончательное озарение пришло ко мне одним вечером в предместье Триеста Систиана. Был вечер, накрапывал мелкий дождик и мы с женой ехали на машине по приморской дороге, приглядывая место, где бы пообедать. Один придорожный трактир показался нам особенно живописным: двор был укрыт сверху потолком из виноградных лоз, свечи на столах как-то особенно уютно горели, мы причалили и сели за столик. И вот, за соседним столом старичок-тамплиер воскликнул «Due litri!» (два литра) и, получив от официантки соответствующей длины хрустальную кружку (!), отхлебнул и удовлетворенно произнес “Va bene!” 

Я понял все. Мир почти не изменился, вода осталась водой, горы горами, трава травой. Лишь стопы моих ног поднялись на два сантиметра над  италийской землей. С тех пор так здесь и хожу."

2 линия :

"Удаляясь в погоне за «реальностью» от мира привычных нам «больших» вещей в глубь микромира, мы не находим того, что искали. Реальность микромира оказывается зыбкой; вместо мира определенностей, каким является привычный нам мир «больших» предметов, «данный нам в ощущениях», мы находим мир возможностей и неопределенностей. Приписывая обитателям этого мира тот же статус вещей, что и окружающим нас предметам, нам приходится отказаться от того, что Аристотель называл законом исключенного третьего.

Макроскопический предмет, например, кошелек или автомобиль, не может быть в двух местах одновременно. А квантовая частица, если ее рассматривать, как физический объект, может. Электрон, будучи практически точечной частицей,  может пройти одновременно в два или несколько удаленных друг от друга отверстий, в молекулах и кристаллах  он может одновременно находиться около разных ядер (на этом эффекте и основана химическая ковалентная связь).

Для того, чтобы получить согласованное описание экспериментов с квантовыми объектами, приходится признать, что они могут быть и не быть до определенной степени (…). Читатель, наверное, слышал о том, что квантовые частицы являются в то же время и волнами. Так вот, то, что там волнуется и колеблется есть их бытие, степень их реальности…"

 

3 линия:

"Есть простая и наглядная аналогия того, что здесь выражено несколько формальным языком. А именно, каждый атом похож на музыкальный инструмент. Инструмент этот издает звуки  только определенного тона, это его спектр. У атомов водорода одна музыка, у атомов углерода другая, у кальция –третья и т.д. Когда атомы объединяются в молекулы (а не каждый с каждым еще и пожелает объединиться, а если объединятся, то могут и размежеваться, да еще и с большим бухх, на этом вся взрывчатка основана), возникают новые тона и т.д. Существенная разница между нашими музыкальными  инструментами и атомами в том, что каждый наш инструмент имеет систему настройки. Задача о согласном звучании инструментов в оркестре решается путем настройки каждого инструмента.

А вот у атома ручки настройки нет. То есть на весь оркестр из 10 в 28 степени атомов, составляющих наше тело, есть ТРИ ручки, регулирующие три числа (…)  Теперь представь, читатель, что тебе дана задача из всех этих атомов построить живую клетку. Она состоит из множества атомов разных сортов (сортов этих на самом деле, не так уж много, активную роль в деятельности клетки играют всего лишь около десятка элементов) объединенных в молекулы. Все это должно соединиться, не распасться, но и не держаться слишком прочно друг за друга, т.к. жизнь штука динамическая, должен происходить обмен веществ, т.е. молекулы должны относительно свободно перемещаться, набирать энергию в одном месте, отдавать ее в другом.

Короче говоря, создать надо из всех наличных деталей (атомов) работающий организм. Или, по приведенной выше аналогии, нужно из отдельных инструментов создать оркестр. И менять ты, читатель, можешь только три параметра, (…) которые определяют силу мириадов разных химических связей, пространственную структуру молекул (а эта структура определяет их роль и функции в организме) и все,  потому что только от этих чисел отношения энергий и зависят. (По правде говоря, вряд ли и эти-то числа можно менять, т.к. они, возможно,  фиксированы другими соображениями. Однако, забудем об этом на минуту.) Т.е., оперируя всего тремя параметрами, нужно добиться того, чтобы существовали такие условия (хотя бы в принципе существовали, о реализации их даже речи здесь не идет!) при которых молекулы практически произвольной длины были бы а.) относительно устойчивы, б.) могли бы активно реагировать и обмениваться энергией с другими молекулами. 

Совершенно не очевидно, что поставленная таким образом задача имеет решение. Напротив, общее правило таково, что задачи, в которых количество условий, которым нужно удовлетворить, превосходят количество параметеров, которые можно менять, НЕ ИМЕЮТ решения. То есть, само существование  мира, в котором возможна жизнь, противоречит  разумным ожиданиям (другое дело, что мы об этом, как правило, не задумываемся, принимая его просто за данность).  Математик и философ Лейбниц

когда то говорил, что, хотя мы не живем в наилучшем из миров, мы живем в наилучшем из возможных миров. Парадоксально заостряя эту мысль, я бы сказал, что мы живем в НЕВОЗМОЖНОМ мире."

"(… ) нужен баланс, баланс и еще раз баланс, как в оркестре, а рычагов настройки только три... Надеюсь, что из всего сказанного понятно, что (…) вопросы о самой возможности существования жизни были решены не отбором, а элегантным, невероятно простым по исходным посылкам и непостижимо сложным по последствиям выбором исходных принципов построения Мироздания.

(…) уверен, что человек  может смотреть на мир и, не боясь никакого внутреннего конфликта между верой и разумом." 

 

Дорогой Леша,

все время нахожусь во внутреннем  диалоге с тобой, и с твоим текстом. Хочу спросить: как ты связываешь упомянутый тобой второй закон термодинамики, и неизбежность тепловой смерти Вселенной с проблемой осмысленности человеческого существования? Разве это не базовое противоречие в твоем прекрасном гимне Разуму и красоте мира? Меня это беспокоит именно как внутреннее  противоречие твоей концепции. Или ты не видишь этого противоречия? Проясни это для меня, и для всех тех, кто искреннее переживает как поразительную красоту мира, так и поражающую мысль о ее тщетности.. Как вписать эту красоту, а, следовательно, по твоему убеждению, присутствие божественного Разума, в следующую из тех же физических законов обреченность мира и человечества, что не менее важно,  в беспредельную жестокость человеческой истории?

Жест Ивана Кармазова - возвращение билета в царство гармонии за слезы ребенка остается актуальным: 

"Видишь ли, Алеша, ведь может быть и действительно так случится, что, когда я сам доживу до того момента, али воскресну, чтоб увидать его, то и сам я пожалуй воскликну со всеми, смотря на мать, обнявшуюся с мучителем ее дитяти: "Прав ты, господи!" но я не хочу тогда восклицать, Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулаченком в грудь и молился в зловонной конуре (...)! (...) зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены. И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу, я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены.(...) Не хочу гармонии, из-за любви к человечеству не хочу. Я хочу оставаться лучше со страданиями не отомщенными. Лучше уж я останусь при неотомщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и не прав. Да и слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не бога я не принимаю, Алеша, я только билет ему почтительнейше возвращаю".

Привет Миша!

 

Понимаешь, я не строю гипотез, я излагаю концепции, являющиеся в естественных науках общепринятыми. Они свидетельствуют об осмысленности мира, хотя тут, как ты правильно заметил, не без проблем. Возрастание энтропии и перспектива тепловой смерти есть намек на какую то общую суровость нашего бытия. То, что продвижение вперед меньшинства всегда происходит за счет большинства (так можно интерпретировать возникновение и прогресс сложных структур, этот процесс сопровождается локальным уменьшением энтропии, но глобально то она все равно возрастает! Наши затраты невосполнимы!) Что на это можно ответить? Только строить гипотезы. У нас нет знания будущего, мы не знаем, как разрешаться эти противоречия. Ниже я высказываю несколько вариантов.

 1. Вариант неоплатонический.

(Плотин) 

Иерархичность бытия фундаментальна. Поэтому противоречие между миром материальным (миром множества) и миром Единого неразрешимо. Материальный мир обречен смерти, однако несет на себе отпечаток высшей красоты и мысли Божества. Человек же принадлежит этому миру лишь отчасти, душа его сродна миру идей, вдохновляясь его красотой, она восходит к Единому.

 2. Вариант христианский.

 Мир, каким мы его видим, сейчас, в будущем изменится и преобразится. Поэтому экстраполяции из настоящего нам не помогут представить себе будущее. В царствии Божием закон возрастания энтропии действовать не будет. 

 3. Вариант свинский.

Эх пить будем, эх гулять будем, а смерть придет, помирать будем!

Разве это такой уж свинский вариант, Алеша? А Рабле, а Телемская обитель?

И разве это единственная позиция, возникающая при отношении к смерти, как к абсолютному концу?

Мишель де Монтень

 

http://krotov.info/acts/01/2/seneca_003.htm#24

http://lib.ru/FILOSOF/MONTEN/death.txt

 

Далее идет обсуждение эссе Альбера Камю «Миф о Сизифе», которое, как считает  М. Аркадьев, имеет отношение к вопросам, обсуждаемым в книге.

http://philosophy.ru/library/camus/01/0.html

 А.Камю

 

Леша, Камю, как я его чувствую и понимаю - честен, остро мыслит и чувствует, он свободен от идеологических заблуждений. И  мыслит он подробно.

Комментарии к «Сизифу».

Друг Аркадьев!

Как мысли грустные к тебе придут, 

Откупори шампанского бутылку

Или перечти «Женитьбу Фигаро».

«Лучше б хотел, как поденщик, работая в поле,

Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,

Чем над бездушными мертвыми царствовать мертвый»

(Гомер, «Илиада»)

 

1. «Решить, стоит или не стоит жизнь, чтобы ее прожить вот основной вопрос философии».

Как будто у всех одна и та же жизнь? И может ли человек решить этот вопрос касательно своей жизни, которую он еще не прожил? Мне кажется несомненным, что Пушкин прожил свою жизнь не зря, а что про это думал он сам? «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана...» Так что вопрос о том, стоит ли жить, имеет смысл ставить только онтологически. Но, ответ на него невозможно получить без знания о том, откуда жизнь взялась и какое место она занимает в общем плане мироздания. Однако, Камю даже не пытается этого сделать, как следует из дальнейшего.

 

2. «Я никого не видел, кто бы умирал за онтологический аргумент». И после Галилея люди подвергались большим неприятностям (an understatement) из за вещей «отвлеченных».

 3. «Горечь и скука, скопившиеся в сердце самоубийцы». Да, вот именно, комбинация этих двух, ощущение никчемности, бесцельности жизни. Однако, когда есть любовь, то есть и цель и смысл. К детям, к друзьям, даже к истине. Тот, кто был приговорен к смерти, это знает.

 «Мой путь уныл, сулит мне труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать,

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!

 И ведаю: мне будут наслажденья;

Среди житейских бурь и треволненья

Еще не раз гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И, может быть, на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной».

 4. «Ссылаются на Шопенгауэра, прославлявшего самоубийство за пышной трапезой».

 

«Все мы немного у жизни в гостях,

Жить – это только привычка…” (Ахматова)

 

6. “Надежда  на иную жизнь после смерти”. У множества наших современников надежда именно в том, что ничего после смерти нет, ибо они отлично знают, что по справедливости они ничего хорошего не заслужили! В этом вера и надежда атеизма, что гадости, совершенные в этой жизни, останутся неотомщенными, что удасться убежать из ресторана, не заплатив по счету!

7. “Метод познания предполагает метафизическую доктрину, которая заранее предопределяет выводы, вопреки всем заверениям в беспредпосылочности метода”. В этом утверждении верна лишь первая его половина, а вторая ложна. Если б это было так, как говорит Камю, то не было бы несостоятельных научных гипотез, а их в миллион раз больше, чем состоятельных.

На самом деле, Камю уже с самого начала отказывается от возможности найти ответы на свои вопросы, что равносильно капитуляции и, да! утверждению абсурда.

8. Рассуждение о скуке. “Мне скучно, бес! –Вся тварь разумная зевает...»

«С какой интенсивностью нас отрицает природа, самый обыкновенный пейзаж...»

«Когда волнуется желтеющая нива, и дальний лес шумит при звуке ветерка и прячется в саду малиниовая слива под тенью сладостной зеленого листка...Тогда смиряется души моей тревога, разгладятся морщины на челе...»

9. «На протяжении веков мы понимали в нем (мире) только те фигуры и образы, которые сами же в него вкладывали...»

Ну только безграмотный, несведующий в науке невежда может так сказать! 

Впрочем, если в этом утверждении под «мы» понимать самого автора и его единомышленников, то оно, быть может, и верно. Но пусть они хотя бы не расписываются за других, за тех, кто усилиями познания поднял их существование с полуживотного уровня до того, когда у них есть достаточно времени и комфорта рассуждать об абсурде существования!

10. «Чтобы понять мир, человек должен свести его к человеческому, наложить свою печать».  Вся история физики и математики, особенно последних столетий, совершенно опровергают это суждение.

11. «Если бы человек мог признать, что вселенная способна любить его и страдать, то он бы смирился».  Я помню, как одна восходящая звезда физики сказала после своего доклада, что если бы антропный принцип был верен, то это означало бы, что «нас кто-то любит». Такого абсурда он, очевидно, не может допустить.

Однако, следующая строка уже противоречит предыдущей:

12. «Если бы мышление открыло в изменчивых контурах феноменов вечные отношения, к которым сводились бы сами феномены, а сами отношения резюмировались каким-то естественным принципом, то разум был бы счастлив». Это верно, надо только убрать отсюда «бы». Тут наш автор опять противоречит самому себе, т.к. в начале эссе он заявлял, приводя пример Галилея, что утверждения онтологического характера ничего не стоят. А тут вдруг оказывается, что «в сравнении с таким счастьем миф о блаженстве показался бы жуткой подделкой». А м.б. это блаженство и состоит в бесконечном познании?

13. «Разум утверждает всеединство, но этим утверждением утверждает наличие различия и многообразия, которые он пытался преодолеть. Так возникает второй порочный круг». Разве кто нибудь утверждает, что мир, единство мира подразумевает отсутствие различий?

14. «Единственной осмысленной историей  человеческого мышления является история следующих друг за другом покаяний и признаний в собственном бессилии».

Пифагор,

 

Евклид,

Архимед,

Платон, Сократ,

Аристотель,

 

 

Ньютон,

Максвелл,

 

 

Фарадей,

 

 

Риман,

 

 

Эйнштейн,

 

 

Шредингер,

 

 

Гейзенберг, Нильс Бор,

 

 

Фейнман

 

 

и множество других являются свидетелями ЧУДОВИЩНОЙ лжи этого утверждения.

15. «Сам по себе мир неразумен, и это все, что о нем можно сказать».

Весь ход мысли Камю свидетельствует о том, что это утверждение есть не вывод, а постулат. Никакие доводы не своротят его с этой точки, он этим начал и он этим кончит. Вся моя книга есть попытка опровержения этого утверждения.

Дорогой Алеша,

 

Камю спорит не с наукой, а с философией, которая пытается быть научной, в частности с Гуссерлем.

Сознательное самоубийство действительно является специфически человеческой проблемой, причем как в индивидуальном, так и в глобальном масштабе, о чем тебе хорошо и подробно известно из истории ядерной физики. Никакая вера никогда не останавливала человечество от насилия жестокости и унижения себе подобных, и история показывает, что тезис Мити Карамазова можно смело перевернуть и сформулировать не менее истинный, дополнительный, по Н.Бору: "если Бог есть, то все позволено". Именно вера давала людям право и оправдания для насилия над другими, и история христианства не менее, если не более кровава, чем история других мировых религий. Только сомнение и сострадание останавливает человека перед насилием, а не его вера. И было бы прямой неправдой говорить, что атеизм более безнравственен, чем религия. Праведников атеистов не меньше чем верующих, и дело здесь, похоже, именно в нравственности, а не в вере, так как атеизм это такая же догматическая система, как и любая высшая религия.

Дело в теодицее.

Если Бог и Освенцим сосуществуют,

то Богу нет, и не может быть прощения. И этот внутренний стон человеческой души нельзя игнорировать и нельзя закрыть никакой красотой Вселенной и никакой независимой от человека истиной. И в этом отношении Камю идет путем сострадания и вопрошания прямо и сознательно вслед за Иовом, Толстым и Достоевским. Леша, пожалуйста, друг мой,не торопись!

Мое первое серьезное  переживание и вопрос о самоубийстве встал передо мной в 19  лет, когда я осознал,как бы это сейчас не звучало наивно, что насилие над другими мне невозможно избежать, ни человечески, ни космологически, так как любое взаимодействие тел даже неживых, есть форма, пусть зачаточная, насилия над телом и душой другого человека.

Следовательно, элементарная логика приводит  к выводу: чтобы избежать возможности насилия над другими единственный радикальный шаг-это уйти из сферы взаимодействия, то есть из жизни. Это значит, что основанием для вопроса о самоубийстве может быть не только горечь и бытовое отчаяние, а отчаяние от нравственного переживания невозможности избежать насилия над другими. И остановить меня тогда могла только мысль о смертельной ране, которую я нанес бы своей маме, и в тот момент только ей. А это бы противоречило основному мотиву и основной логике. Но, в конечном счете, философски важны не те или иные мотивы самоубийства, а сам   факт уникальности человека, как существа самоубийственного по самой своей структуре. И этот вопрос поставлен внутри христианства, так как сознательный выбор Христом Голгофы

есть форма жертвенного самоубийства. И опять здесь важен не мотив, а сам факт возможности и центральности этого феномена для человека. Кстати принципиально важно для истории христианского отношения к самоубийству то, что самоубийство было метафизически и законодательно осуждено христианством только после того, как оно стало государственной религией Рима.

Дорогой Миша,

Камю начинает с того, что мир абсурден, быстро разделывается со всеми аргументами to the contrary и, естественно прибывает к тому же, с чего и начал. В отличие от Камю, твои аргументы хороши, т.к. ты сразу говоришь о деле и смотришь в корень, отметая все это французское многословие. Впрочем, те же самые аргументы  до тебя высказал Иов. 

Как ты помнишь из этой книги, Иов в своем вопрошании и боли представлен правым, а его друзья, пытавшиеся как то рационально объяснить выпавшие на его долю страдания, осуждаются. Поэтому и ты, наверное, прав в своем вопрошании,  ибо оно не дает тебе успокоиться. Ты м.б. также помнишь, как Господь ответил Иову. Он показал ему, что мир, в котором мы живем, невозможен. Да, сосуществование благого Божества, которое любовь и бесконечной грязи человека представляется невозможным. М.б. еще более, чем существование баланса сил в материальном мире, т.к. оно эмоционально нас задевает. Моя вера в бесконечное могущество Бога, которое может преодолеть и этот барьер.

"Невозможное человекам Богу возможно."

Интересно, что тот же самый аргумент, до которого ты додумался в 19 лет, приводит Н.Лосский в своих рассуждениях об условиях Царства Небесного.

Материя занимает место и время, тем самым отнимая его у другой материи. Но твой аргумент по поводу мамы на самом деле бьет в самую точку. Вопрос ведь тут решается именно любовью, которая примиряет нас с тем, что другой самим своим существованием отнимает что то у нас. Жертвуя временем и силами для тех, кого мы любим, мы не уменьшаем себя. 

Вот и сейчас, то, что вернуло нас с Леной к жизни после всех трудностей и волнений, прямо и косвенно связанных с ураганом, это твоя музыка и беседа. Как сладко было слушать вашу беседу с Кротовым

 

 

и сознавать, что какое то место в этой Вселенной еще занимают по настоящему умные люди, умеющие так говорить и спорить! Неважно, что я м.б. не согласен с твоими аргументами, они лучше, чем многие, с которыми я согласен!

Так что уж, старина, занимай то место, которое тебе во Вселенной отвел Господь, так сказать неси свой крест, зная, что есть на земле люди, которым важно услышать твой голос.

Вот еще до чего я додумался, гуляя по берегу нашего лазурного моря (красота невероятная: золотое осеннее солнце, голубая спокойная вода, перламутр раковин, но я отвлекаюсь). Мы ропщем на Творца, а некоторые, как Вуди Аллен

,

даже требуют от Него извинений. Наша позиция нравственна, но какие, собственно нравственность имеет основания? Мы ведь не сами собой в этот мир пришли, поэтому, когда мы судим его, мы используем ресурс, уже заложенный в нас. Каков его источник? Если у мира есть Творец, то это он вложил его в наше сердце и наш бунт против Творца идет от Него же. Если у мира нет Творца, а мы произошли как то случайно, как нас учат всякие Докинзы

 

 

(и что я считаю абсурдом), то и наше возмущение есть случайный и ни к чему не обязывающий акт. И, кстати, самоубийство ничего в таком случае не изменит. На самом деле, есть основания думать, что изменит к худшему. Это ведь окончательный акт, окончательное решение вопроса. Есть ведь шанс, что мы просто не понимаем того, что происходит, а совершая самоубийство человек ставит свой ограниченный ум выше того Ума, который правит Вселенной.

Дело в том, что то, о чем говоришь ты, и то, что говорит Камю, сильно отличается друг от друга. Мне его текст представляется набором необоснованных аргументов, связанных друг с другом лишь его настроением. 

"… то, например, что мир прекрасно обходился без человека до его появления, и также обойдется без него после его исчезновения, более того, добавлю от себя, мир прекрасно обойдется и сам без себя, если вспомнить твоей же термодинамический аргумент и необратимость смерти вселенной. " Откуда это известно? А я вот утверждаю, что это не так, что вся история развития Вселенной есть свидетельство УСИЛИЯ, направленного к возникновению человека, собственно это один из основных мотивов моей книги. "Если звезды зажигают, значит это кому нибудь нужно..." 

Ты все время возвращаешься к тому, что мол, религия плохая узда для удержания человека от жестокости, свинства и т.д. Пусть даже так, какое отношение это имеет к вопросу об осмысленности мира и смысле жизни? Человек может иметь предназначение, но не понимать его и не следовать ему, что мы сплошь и рядом и наблюдаем. Чудесные по своим моральным достоинствам атеисты могут мучиться от сознания бессмысленности жизни, зачем эти лишние мучения?

От Камю веет бесконечным унынием, которое есть великий грех, ибо уныние есть отказ от поиска и оно также враг творчества. Достоевского он совершенно не понимал.

 

У Ф.М. все время попадаются персонажи, которые "математически" доказывают какие нибудь положения типа "русским жить не стоит" или, вот, как Кириллов или, лучше всего, Иван Карамазов. И неизменно оказывается, что эти "доказательства", при всем их внешнем правдоподобии, ложны.

Не унывай.

Алеша

Алеша это недоразумение!  Нет в Камю никакого уныния, а есть свет и невероятное мужество перед лицом боли мира и боли человека! Он, как и я, отказываемся выводить смысл мира и человека за его пределы, пытаясь так, или иначе чем-то, или кем-то иной мир населить. Иное не может быть населено, иначе это не иное. Вспомни, кстати, рассуждения Николая Кузанского о Неином.

Камю последователен в своей аргументации, и настроения здесь совершенно не при чем! И то, как ты говоришь о грехе уныния вдруг проскальзывает ханжество, а ведь это не твоя позиция. И как можно говорить о мучениях духа как о "лишних"? Кто определяет их лишнесть? В конечном счете, ты закрываешься тем самым от своей собственной экзистенциальной трещины. Я не зря привожу, что называется, личные, экзистенциальные аргументы. Морализаторские аргументы для людей твоего интеллекта и сердца это всегда форма бегства.

Я не про то, что религия плохая узда для жестокости и свинства, все серьезнее и страшнее! Религия, даже основанная на милосердии, может порождать, поддерживать и способствовать насилию. Ты никак не отреагировал на мой дополнительный  Достовскому тезис "Если Бог есть, то все позволено".      

Когда ты  приписываешь уныние Камю, или говоришь мне "не унывай", ты сводишь принципиальный разговор к настроениям, приписывая аргументации оппонентов не вполне серьезный  статус отражения настроений. Камю мыслитель, и выше своих настроений, и когда приводит примеры, связанные с человеческим настроением, для него это именно примеры, феноменология, исследование, а вовсе не желание (сознательное, или бессознательное) выразить свои настроения.

 

Позиция Ивана пораженческая и абсолютно бесперспективная. Никакого билетика он не вернул, т.к. сделать это невозможно. Нельзя твари выскочить из Творения. Он просто уступает поле Инквизитору, для которого человек a priori свинья.  Добавлю еще одно: человек, согласившийся с Иваном, становится на сторону Великого Инквизитора.

Уже это одно не позволяет с ним согласится.

А.

 

 

Ничего подобного, Алеша!  Позиция Ивана и Великого Инквизитора принципиально различны! Манипуляция властью  Инквизитором противоположна   возвращению Иваном билетика в царство грядущей гармонии. Позиция Ивана полностью и целиком противостоит любой властной манипуляции, будь она верующая, или нет, и именно в этом, как мне кажется, ее смысл. Алеша, мне кажется, ты не учитывешь то обстоятельство, что Достоевский как писатель не провозглашает истин,

 

для него голосá всех его персонажей, это равноправные голоса в нем самом. Он не занимает позиции автора, как некоего высшего судии, которому дано право судить, поддерживать, или опровергать. Ткань мысли Достоевского принципиально диалогична, полифонична, как говорил М.Бахтин. 

 

 

Каждый голос равноправен по смысловой значимости, и только их ансамбль для художественного мира Достоевского имеет смысл.

 Миша,

"Если Бог есть, то все дозволено"? Если Бог с большой буквы,

то это очевидно не так, а если с маленькой, то конечно.

В последнем случае бог есть просто умственная конструкция, объективация идей и комплексов человека, нескорректированных с реальностью. Вопрос вопросов, конечно, как к этой Реальности пробиться. Ощущение мудрости Создателя, идущей от сложности и красоты Его творения, на мой взгляд, есть неплохой первый шаг в этом направлении.  Почему я свожу Камю к настроениям? Потому, что я вижу у него противоречия и нестыковки в каждом абзаце.

 

Леша, дело не в знании, дело в свободе, человеческой свободе вопреки всему, всем аргументам. Это очень хорошо  понимал Достоевский. Проблема в свободе, которая может НЕ хотеть быть разумной, и это ее право. И это вопрос заданный человеком, и только им Миру и Богу. Представляешь, я тут наткнулся на твой замечательный комментарий об Иове, который почему-то был мной пропущен в основной почте, и случайно был мной обнаружен в мобильном интернете. Ты, полагаю, недоумевал, почему я не отреагировал чуть ли не на самое главное, что ты мне написал в связи с нашим обсуждением Камю. Балда я и ротозей.

Конечно, Леша, дорогой, Иов для меня и для всей затронутой нами проблематике важная тема. В этом ряду вырисовывается нечто, что, как мне кажется, проливает дополнительный свет на смысл  твоей позиции в чем-то ускользающий и от тебя. Речь идет о темах  Кьеркегора. 

Это тема авраамова жервтоприношения,

 

абсурдного акта веры и скачка, дискретной диалектики, которую Кьеркегор противопоставлял синтезирующей, снимающей диалектике Гегеля.

 

И копенгагенская эта линия тянется к квантовой логике Нильса Бора, который в юности узнал Кьеркегора через интеллектуальное окружение родителей. Об этом, в частности, пишет М.Джеммер в своей работе по истории квантовой теории.

И, конечно, эта линия началась с Псевдо-Тертуллиана

с его знаменитым, хоть и апокрифическим credo quia absurdum, и ведет через Кьеркегора к Шестову,

а через Шестова к Камю. И вот здесь, мне кажется, проясняется нечто, что, благодаря твоей энергичной и парадоксальной тактике прояснения и одновременно вытеснения, ускользало от меня, и ускользает, судя по всему, от тебя. На самом деле тема абсурда это твоя тема, и она выведена тобой непосредственно в название книги, и присутствует в твоей мысли, как основная логическая и экзистенциально-религиозная тема, в том числе в твоем комментарии об Иове.

Невозможность мира, а затем и указанная тобой другая невозможность (цитата из обнаруженного мной твоего письма):  "сосуществование благого Божества, которое любовь и бесконечной грязи человека представляется невозможным. М.б. еще более, чем существование баланса сил в материальном мире, т.к. оно эмоционально нас задевает". Твоя невозможность, особенно вот эта, последняя, "задевающая нас эмоционально", дорогой Алеша, это просто другое название того самого абсурда, о котором говорил Камю, начал говорить Псевдо-Тертуллиан, настоящий Тертуллиан называл "нелепостью",  это тот самый абсурдный невозможный скачок веры, о котором говорили Кьеркегор и Шестов. Тут надо сделать важное уточнение: что касается Камю и меня, многогрешного, то в отличие от всей линии, ведущей от Тертуллиана к Цвелику, мы предлагаем иногда удерживаться от скачка веры, с тем, чтобы сохранить специфику философской позиции, в ее отличие от религиозной.

Это предлагаемое Камю и мной удержание на грани скачка, устояние на границе, в точке вопроса,  высвечивает различие философского "вопрошания", и как научного, так и религиозного "отвечания". Боюсь, что ты пока не до конца улавливаешь всю тонкость этой мыслительной позиции, так как немного, поправь, если ошибаюсь, по советской привычке бессознательно отождествляешь философию с мировоззрением, или с  идеологией, то есть принимаешь навязанную Марксом в "Тезисах о Фейербахе" альтернативу "философии объяснения мира" и "философии изменения мира".

Но сама эта альтернатива, если и не вполне ложна, то принципиально упрощает и скрывает ключевое различие между философствованием как сферой ЗАДАВАНИЯ вечных вопросов, и наукой и религией, как сфер тех или иных решений, ОТВЕТОВ на них.

Камю последователен: однозначный, "окончательный" ответ на вопрос о бытии он называет "философским самоубийством" (это название  раздела в его Эссе об абсурде), уподобляя его "окончательному решению" вопроса о том, стоит, или не стоит жить (параллель с нацистским "окончательным решением"  тоже не случайна).

Камю именно поэтому предлагает НЕ совершать ни физического, ни философского самоубийства, так как и то и другое, по сути, один и тот же жест: попытка уйти от радикальной вопросительности существования.

Ну так вот, мое утверждение таково (как бы в предполагаемой рецензии) : « "невозможность мира", о которой говорит Цвелик в своей книге, а также указанная им же невозможность "сосуществования благого Божества(...) и бесконечной грязи человека", которое мы "переживаем эмоционально" это и есть то, что в традиции от Тертуллиана - до Камю и Аркадьева (ха-ха) называется абсурдом. Сам Цвелик использует слово абсурд в другом, более стереотипном значении, как чистую бессмыслицу. НО такое понимание слова "абсурд" хоть и вполне законно, отнюдь не единственно. При уточнении оптики обнаруживается прямая связь  "невозможности" у Цвелика (причем как в ее научном, так и в, несомненно,  важном для автора экзистенциальном варианте) с традицией осмысления абсурда как в истории философии, так и религиозной мысли.» Во как. Что скажешь? Обнимаю! 

Твой М.

  

Миша,

Ну раз дело в свободе, то чего ж на Господа пенять? На то, что Он ее дал?  Я кое в чем согласен с тобой, а кое в чем не согласен. Прежде всего, о вере и философии. Я вполне понимаю, что философ не должен становиться проповедником. Однако, почему же ограничиваться тем, что только задавать вопросы? 

О философском самоубийстве: мысль о том, что ограниченный в своих способностях человек может каким-то образом ответить на вопросы о структуре бытия и смысле жизни представляется мне воистину абсурдной (в старом добром смысле этого слова). Все, на что я претендую в своей книге это то, что мы можем усмотреть в природе признаки действия Ума, неизмеримо превосходящего наш, но тем не менее, в чем то с нашим схожего. Это не конец философского рассуждения, а его начало, именно начало, ибо без этого усмотрения просто не о чем вообще говорить. У Камю я этого признания не нашел и поэтому он мне не интересен. Иов и Достоевский намного более интересны. Иов и Иван задают Богу тот самый вопрос, который нас с тобой так интересует. Прямого ответа на него они не получают, ибо такой ответ был бы, пожалуй, философским самоубийством. Думаю, что вербальный ответ на этот вопрос был бы положительно вреден. Ответ о смысле страданий может дать только тот, кто сам пострадал и больше никто. 

Если хочешь, содержание "Преступления и наказания", "Бесов" и "Братьев Карамазовых" есть указание на гибельность попытки "возвращения билета". Человек может вернуть его только, отказавшись от своей человечности. Парадокс тут состоит в том, что "возвращая билет" из нравственных соображений, человек совершает совершенно, абсолютно безнравственный поступок. Поэтому Кириллов - бес, недвусмысленно уподобленный тем свиньям, что бросаются со скалы в Тивериадское озеро.

Впрочем, история революций (французской, русской, китайской и т.д.) изобилует нелитературными иллюстрациями этого тезиса.

Думаю, что когда Псевдо-Тертуллиан говорил, "верую, ибо абсурдно", он имел в виду, что это абсурдно для язычников, т.е. абсурдно относительно. Таким же образом для

Чернышевского

 

был абсурден Лобачевский с его неевклидовой геометрией.

 

На самом деле, если разобраться, ничего абсурдного в ней нет. На мой взгляд, если Камю действительно имел в виду что-то подобное тому, что имею в виду я, то он выбрал очень неудачный термин. На абсурд человек смотрит тупо, это непреодолимое противоречие. "Невозможность" мира, непосредственно  явленного нам, есть не бессмыслица, а парадокс, свидетельство гения ("гений, парадоксов друг"), предмет изумления и приглашение к творчеству.  

Алеша

 

Леша,  в свободе мы с Ним равны, и потому не только можем, а ОБЯЗАНЫ Ему пенять. Твоя реплика нуждается в комментариях, что ты имел в виду? Как говорил один средневековый раввин: Бог есть вечная борьба с Богом. Может быть, это и есть единственная  честная онтология, она же метафизика? Псевдо- Тертуллиан имел в виду человеческий разум вообще, и абсурдно это было именно для него, отнюдь не для язычников. Троичность ипостасей при Единстве Бога и соединение Второго лица Троицы с человеческим телом,  так, чтобы тело умерло и воскресло  - это совершенно абсурдно, то есть парадоксально настолько, что такие парадоксы не только можно, но и нужно честно называть абсрудом. Но это именно та нелепость и абсурд, которые только благодаря своей НЕВОЗМОЖНОСТИ становятся предметами высшей бескорыстной веры.

Скажи, разе ты не знал людей, в истории, или лично, которые занимались научным познанием в полной и успешной мере, но которых это не спасло ни от ощущения абсурда, от той, или иной формы самоубийства? Разве религиозно-мистический ответ Паскаля на проблему мыслящего тростника

 

был столь для него самого однозначным? Разве познание красоты мира обязательно должно закрывать глаза человека на проблему отчужденности и подчас бесконечной удаленности этой красоты от человека? разве человек это только разум и эстетическое чувство?

Разве вопрос о смысле жизни, вопрос ЗАЧЕМ человек живет, имеет однозначный ответ? И разве неоплатонизм, или христианство, или другие, кроме христианства, мировые религии в состоянии удержать человека от свинства и жестокости? (Я про твой  третий пункт). И разве свинство человека не носит принципиально ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ характер, то есть характер, необратимо связанный с наличием свободы и сознания, то есть вменяемости, и никакого отношения не имеет к бедным некошерным животным? И   разве человеческое свинство всегда, или даже преимущественно, определяется той, или иной конфессией, верой, или неверием?

Более того, надеюсь, ты прекрасно знаешь, что человек может считать себя ответственным быть человеком и сохранять нравственный выбор даже, если он НЕ верит в воздаяние и мир иной, и я берусь утверждать, что такая неверующая в воздаяние в ином мире ответственность  может быть более благородна, более бескорыстна и свободна, чем ответственность перед возможным наказанием?

Мы же обсуждаем  РАДИКАЛЬНЫЕ, то есть корневые, предельные человеческие проблемы, которые НЕ всегда связаны напрямую с проблемой красоты мира, но связаны с проблемой человеческих страданий, человеческой жестокости. человеческого унижения, смысла человеческой жизни. Как ты можешь отмахиваться от фундаментальной проблемы самоубийства? Причем в той, повторю, принципиальной, антропологической форме,  в которой я тебе об этом говорил в письмах? 

Когда Камю утверждает, что мир "просто неразумен", или о тщетности познания, он не имеет в виду математическую и физическую разумность, а то, например, что какую бы красоту человек не переживал, осознав ее, самим фактом осознания, он ее от себя отдаляет, "объективирует" , ты помнишь это у Бердяева. 

Или то, например, что мир прекрасно обходился без человека до его появления, и также обойдется без него после его исчезновения, более того, добавлю от себя, мир прекрасно обойдется и сам без себя, если вспомнить тот же термодинамический аргумент и необратимость тепловой смерти вселенной.

 

 

 

Разве это недостаточные основания, для того чтобы говорить в некотором существенном смысле о  неразумности и чуждости мира, какой бы возможный божественный, нечеловеческий  замысел за этим не стоял ?

И твои поэтические  примеры переживания человеком божественности и красоты мира, это тоже только примеры, на которые есть у тех же любимых тобой поэтов контрпримеры, и кто сказал, что переживание Лермонтовым,

или Державиным

присутствия Бога более для них важно, чем, скажем, переживание Державиным пожирания вечностью и временем всего живого, великого и прекрасного  в его предсмертном стихотворении-акростихе "Река времен...", где в первых буквах строк мы читаем слово "руина"?

* * *

Река времён в своём стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остаётся

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрётся

И общей не уйдёт судьбы.

<6 июля 1816>

 

Все это голоса в вечном споре, который ведется внутри нас. И никакой из этих аргументов нельзя отвергнуть предположением о невежестве автора, как ты позволяешь себе предположить, и несправедливо, в отношении Камю, или других, например Ницше.

 

 

 

 

В гуманитарной философской мысли тоже нет царских путей, Алеша, дорогой.    И на проблемы человеческого страдания нет однозначных разумных ответов, и даже шансов получить такие ответы в будущем. И даже, если они есть, хотя само это предположение мне кажется абсурдным, то человеческое сердце НЕ обязано принимать эти ответы. И человек, оставаясь в полной мере человеком,  ИМЕЕТ право упрекать Бога и отрицать Его.  Потому что никаким знанием и никакой возможной гармонией, или воздаянием твое сердце , надеюсь, Алеша, тоже не сможет окончательно оправдать бесконечную боль, унижение, и страдание, которые испытывали, испытывают  и будут еще испытывать люди на нашей матушке Земле, в том числе люди, которым меньше повезло, чем нам с тобой.

М. P.S. Прости за сумбур и импровизацию. Более методично я пытаюсь обо всем этом говорить в своей книге.

 

Миша,

Я не знаю ответа на вопрос Иова. Равзе я не имею права так сказать и все еще иметь веру в то, что жить стоит? Ты же говоришь, что КАКИМ БЫ этот ответ ни был, ты его все равно не примешь. Мне кажется, что ты слишком полагаешься на мощь своего воображения, ответ наверняка будет таким, что мы даже и представить себе не можем. Говоря так, ты уже предполагаешь какую-то метафизику, какое-то понятие о будущей жизни, в которое эти страдания войдут в какой-то форме, что для тебя неприемлемо. На самом деле, у нас этого знания НЕТ. Нет совсем, тут просто не о чем говорить, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не знаешь, от чего ты отказываешься. Однако, то убогое знание, которое нашей науке удалось получить о мире, в котором мы живем, говорит о том, что ум Творца неизмеримо мощнее нашего, что Он способен не только сделать, но и придумать то, что нам совершенно невозможно. 

Кстати, ты где-то говорил насчет обратимости времени. Так вот, в физике оно необратимо, законы инвариантны не относительно обращения времени, а относительно  одновременной замены правого на левое, частиц на античастиц и обращения времени. 

 

Утверждение, что мир неразумен ничего общего не имеет с игнорированием его существования, наоборот. "Неразумность" мира (которая включает в себя ту огромную разумную часть, которую обнаруживает наука)  только подчеркивает его реальность, часто, как ты сам знаешь, жестокую реальность столкновения между человеком и миром. И это в том числе реальность тяги человека к Единству и постоянным ускользанием  этого единства от человека, пока он жив. Насчет обратимости времени в физике написаны многие работы, например И.Пригожина, с его вариантом неравновесной термодинамики:  http://www.bib.convdocs.org/docs/21/20924/conv_1/file1.pdf. Следующее высказывание Эйнштейна очень характерно: «Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим всего лишь иллюзия, хотя и весьма устойчивая»[1].

М. 

Миша,

Разумеется, человек и мир различны. Однако иное не обязательно есть чуждое. Таковы и наши отношения с природой, она нам то мать, то мачеха. Здесь, где Камю видит абсурд, я вижу задачу. Ты, наверное, обиделся на меня за то, что я никак не прокомментировал главы из твоей книги.

http://www.snob.ru/profile/23839/blog/45272

http://www.snob.ru/profile/23839/blog/45273

Это потому, что я их читаю и не хочу пока ничего говорить, чтобы не сказать что то глупое и поверхностное.

При предварительном прочтении мне кажется, что я с тобой кое в чем согласен. Меня тоже отвращают философские системы и кажется, что философия должна вопрошать. И то, что я описал в своей книге, не есть ответ на все вопросы, а есть опять- таки вопрос. Где мы с тобой расходимся, так это в том, что "...мысль должна быть достаточно мужественной, чтобы признать бессмысленность любых разумных аргументов в пользу бытия Божия". Аргумент такого рода не обязательно есть ответ, тем более ответ окончательный. 

Вот пример из физики: несколько сот лет ученые не могли понять, является ли свет волной или потоком частиц. Были факты, свидетельствующие о том и о другом, и примирить их казалось невозможно. Если б в дискуссии принимал участие человек, прочитавший твою книгу, он бы предложил объявить свет несуществующим. Однако, физики этого не сделали, а проблема была решена, при этом невероятно расширив наше поле мышления. Хотя большинство людей до сих пор не понимают, как она была решена, ибо решение зашифровано в формулах, которые сами физики боятся интерпретировать. 

Моя точка зрения: Творец существует, но Он нам непонятен. Религиозная философия есть зачастую попытка свести его к человеческим понятиям. Получается пошло и плоско.  Читаю дальше.

Еще один короткий комментарий. Для меня философия прежде всего работа то выяснению и прояснению постулатов. Похоже это на твое вопрошание? Человеческое познание нигде не начинается с нуля, мы всегда начинаем с каких то исходных предположений. Если мы не осознаем их, они нам отомстят. 

Про науку. Тут, конечно, полно мифотворчества. Каждый раз, когда мы отождествляем наши мысленные конструкции с "реальностью", мы строим миф. Однако, я бы перефразировал то, что ты говоришь. Каждое научное утверждение можно перефразировать (мы это не делаем, т.к. это долго) либо, как инструкцию ("если хочешь увидеть, услышать, ощутить то то и то то и то то, то сделай так то, так то и так то") либо как утверждение о связи одних ощущений (мы называем их "явлениями") с другими. В этом смысле это все только о том, что мы наблюдаем, что нам ЯВЛЕНО. Это совершенно принципиальный момент. Ненаблюдаемые сущности не являются "вещами в себе", мысля их в качестве таковых мы приходим к противоречиям (теорема Белла об отсутствии скрытых параметров). 

Чтобы установить связь между явлениями наука пользуется математическими моделями. Им часто приписывается "реальность" более фундаментальная, чем "реальность" наших ощущений. Это вопрос определений. Важно, что модели НЕ ЕСТЬ ощущения, это что-то совсем другое. Меня, как и таких людей, как Пенроуз,

 

всегда потрясала связь между миром мысли и математики и миром наших ощущений. Совершенно ясно, что это два разных мира, но между ними есть связь. Для Деррида

это все иллюзия. Кстати, после тебя взялся читать  Лосева "Очерки античного символизма и мифологии".

Насколько его мышление непохоже на то, как мыслят люди науки! Просто поражаешься...

А.

А с Соловьевым у тебя такого впечатления не возникло? Он мыслит ближе?

М.

 

Соловьев мыслит практически также, как я, только сложнее за исключением тех мест, когда видно, что он просто выражает в рациональных терминах результаты своих мистических озарений. В противоположность Соловьеву, Лосев подгоняет реальность под свои концепции. У него есть рассуждение о противоположности греческой математики математике Запада с ее бесконечным пространством, где он приписывает грекам чуть ли не интуиции искривленного пространства в противоположность бесконечному однородному пространству Ньютона. Между тем аксиома о непересекающихся параллельных прямых есть одна из аксиом Евклида, на которой воспитывался и Ньютон. Древнюю физику он сделал какой то совсем несвязанной с современной. Однако, читая Цицерона "О природе богов",

где подробно описана почти вся греческая философия, понимаешь, что Цицерон понимал ее удивительно близко к тому, как понимаем ее мы, что с точки зрения Лосева бесконечно наивно. В общем, мне кажется, что с фактами у Лосева плохо. 

 

Но может быть корректнее сказать - так мыслят люди не естественных и точных наук, а наук гуманитарных? Они обладают своей особой строгостью. У Хайдеггера есть фраза, которую я часто цитирую: «...все науки о жизни именно для того, чтобы остаться строгими, должны непременно быть неточными... Неточность гуманитарных наук не порок, а лишь исполнение существенного для этого рода исследований требование» (Хайдеггер М. Время картины мира )

 

Что Хайдеггер имел в виду не вполне понятно.  Я здесь вижу некоторую размытость понятий.

Хайдеггер хотел сказать, что, скажем у исторического, искусствоведческого, или философского исследования есть своя строгость (то есть своя профессиональная честность и методичность), которая не сводима к обычно понятой математической точности. Я полагаю, что ты просто не обращаешь внимание на последовательное рассмотрение Хайдеггером многих, в пределе всех возможных интерепретаций понятия. Это, собственно, и есть философская работа.

Как ты отнесешься к такому тексту (это один из моих любимых: http://www.philosophy.nsc.ru/BIBLIOTECA/History_of_Philosophy/HAIDEGGER/xaid_1.htm).

Что такое размытость-неразмытость понятий? математика разве не пользуется понятием "размытые множества"? Но дело даже не в этом. На меня в свое произвела огромное впечатление эта статья моего хорошего знакомого, завсегдатая вместе со мной дома Заходера, вот Заходер сидит там за роялем, на котором я ему играл сонаты Бетховена:

(который рядом с домом Колмогорова

по Ярославке) В.Успенского:

В.А. Успенский, Семь размышлений на темы философии математики, Закономерности развития современной математики, Наука, М., 106 — 155, 1987. 

http://a-bugaev.chat.ru/uspensky.html

А вот что пишет другой мой старый знакомый, математик, поэт и иудаист Б.Кушнер: 

http://www.vestnik.com/issues/2003/0917/win/kushner.htm#@P51 

"Для человека, наблюдающего возникшую острейшую полемику со стороны, самым поразительным могло оказаться невероятное, трагическое различие в понимании истины учёными огромных дарований, безупречной честности и одушевлённых беспредельной любовью к своей науке. И это в Математике, Царице наук, отличающейся по всеобщему мнению особенной, безукоризненной точностью и строгостью! Тут есть о чём задуматься, здесь есть, безусловно, и драматический и литературный материал, ещё ожидающий своего Шекспира. И возникает крамольная мысль: а так ли уж строже, точнее математика, чем, скажем, химия? (...)Вообще, оглядываясь на динамику кризиса оснований математики, можно заметить аналогию с событиями в литературе, искусстве».

Да, это отличный аргумент. Однако, все-таки вопрос тут в степени размытости понятий. Попробую почитать Хайдеггера.

Попробуй, жду!

Дорогой Миша,

Разреши поднять руку на твоего любимого Хайдеггера. Но раз уж суть философии в постоянном вопрошании, то почему бы не спросить и с нее.

 

Я утверждаю, что в своем эссе Хайдеггер некритически пользуется терминами «сущее» и «метафизика».  В разряд «сущего» у него попадает вообще все, что может быть нами воспринято, включая и идеи. И не только идеи о чувственно воспринимаемом нами мире (эти идеи есть часть физики), но и все идеи вообще. Т.е. это не физика только, а вся полнота бытия. Поэтому на долю метафизики остается это самое Ничто.

Обычно это не так понимается. Метафизика это то, что «после физики», т.е. это, например, наши идеи о том, почему у Вселенной такие законы, а не другие. Физика такие вопросы не ставит, она имеет дело с тем, что есть. Однако  вопрос о том, почему мир устроен так, а не иначе всегда человека волновал. Он то и является предметом метафизики. Полный ответ на него по видимому невозможен, но рассуждения о причине устройства мира не есть праздная болтовня, т. к. мы можем себе (хотя бы отчасти) представить, что было бы, если бы законы были бы другие.  Разумеется, по мере того, как мы удаляемся от твердой почвы опыта, наши рассуждения становятся все более и более спекулятивными. Тут мы можем либо не идти в эту сферу, что, на мой взгляд, означает обречение на творческое бесплодие и мещанство, либо идти, но все время помнить о тех предположениях, которые мы делаем.

Именно эта проблема, проблема "как возможна метафизика" стояла перед Кантом,

и его решения, и способы решения совершенно нетривиальны, настолько, что действительно, вся философия после Канта изменилась примерно так же, как физика после Эйнштейна (хотя Эйнштейн сам себя скорее связывал со Спинозой,

но сейчас речь о другом). Чтобы понять строгость логики и проблематики Хайдеггера, нужно как бы попасть в "посткритическое", посткантианское философское пространство, которое радикально отличается от докритического периода европейской метафизики. Прости, что не берусь сейчас изложить тебе первую Критику, это задачка не из легких, может быть, если будет место, мне удастся частично это сделать в рецензии на твою книгу, которая у меня на стадии перехода от перечитывания и раздумий к тексту. Обнимаю! Все это очень интересно!!

 

Миша,

Что такое, по-твоему, метафизика, каков ее предмет?  Я немного знаком с Кантом, однако моя критика как Хайдеггера, так и Камю заключается в том, что они используют общеупотребительные термины, придавая им ПОРОЙ иное, отличное от общеупотребительного, значение, а потом в конце аргумента незаметно возвращают им значение общеупотребительное. У Камю таким термином является абсурд, у Хайдеггера метафизика. Я утверждаю, что к метафизике относятся, например, вопросы о том, почему законы природы являются такими, а не другими. Вне зависимости от того, можем ли мы ответить на этот вопрос или нет, такое утверждение согласно с традиционным пониманием метафизики, как того, что "после" физики, и не согласно с тем, что имеет в виду Хайдеггер.

Алеша

Дорогой Леша, в истории философии не существует одного единственного и общего понимания того, «что такое метафизика», на эту тему написаны несколько известных выдающихся книг, начиная с поздней античности, и заканчивая Деррида,

 

 

и огромное количество работ менее известных, но пытающихся так, или  иначе дать ответ на этот вопрос, который во многом имеет философско-исторический характер, то есть характер истории понятия. История понятий и высвечивает их философский смысл. Хайдеггер пишет не вопреки тому  пониманию, о котором ты говоришь, а наоборот, полностью его учитывая, пытаясь пройти, с одной стороны, дальше в степени обобщения этого понятия (до уровня понимания структуры человеческого бытия  в целом), с другой, индивидуализируя его, персонализируя, как бы показывая, что это именно его понимание, которому можно, однако,  придать универсальный смысл. Делает Хайдеггер это, по-моему, убедительно и красиво. Красота это твой критерий, но и ты ведь не везде сразу можешь увидеть красоту, как не сразу слышна красота в некоторых сочинениях Стравинского,

Скрябина,

 

Шёнберга,

Шостаковича,

или не сразу видна в произведениях Босха,

или  Мунка,

или Миро,

или Кандинского,

или Бэкона..

Для меня вывод Хайдеггера, что мета-физика, это не только философская дисциплина (это оказывается производным), но  фундаментальное свойство человека вы-двигаться, вы-ступать, за-ступать, пере-ступать через Сущее (Seiende) в сторону абсолютной трансценденции – Бытия (Sein), которое  дается нам через опыт Ничто (Nichts), кажется не только захватывающим, но и связанным со всей той традицией, которая так дорога тебе, и даже его ужас (Angst) отсылает нас, как ни парадоксоально, также к опыту ужаса встречи с обжигаюшей природой Христа в таинстве Причастия. Это переживание свтелого ужаса дано и в литургических молитвах, и в текстах Отцов. В данном случае Хайдеггер (ниже его цитирую) близок, конечно, прежде всего, к Мейстеру Экхарту,

http://www.psylib.ukrweb.net/books/ekhar01/txt15.htm

это прямая линия:   (Хайдеггер) «Человеческое бытие означает: выдвинутость в Ничто. Выдвинутое в Ничто, наше бытие в любой момент всегда заранее уже выступает за пределы сущего в целом. Это выступание за сущее мы называем трансценденцией. Не будь наше бытие в основании своего существа трансцендирующим, т.е., как мы можем теперь сказать, не будь оно заранее всегда уже выдвинуто в Ничто, оно не могло бы встать в отношение к сущему, а стало быть, также и к самому себе.(…) Выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия. Но такой выход и есть метафизика в собственном смысле слова. Тем самым подразумевается: метафизика принадлежит к “природе человека”. Она не есть  ни (только) раздел школьной философии, ни (только) область прихотливых интуиций. Метафизика есть основное событие в человеческом бытии. Она и есть само человеческое бытие.» (курсив мой)

 

Наука постулирует единство мира и поэтому абсурда для нее быть не может. Это, разумеется, постулат, предположение. Каждая нерешенная проблема для нас есть challenge, но мы не успокаиваемся, пока не находим решения, а решение есть вписание ее в СИСТЕМУ. 

Абсурд в искусстве есть УКАЗАНИЕ на бессвязность и бессмысленность, обычно в отношении связи мира и человека. Я большой поклонник этого метода, хотя не у всех художников  хорошо получается. Можно ли надеяться, что и здесь, как в науке, абсурд человеческого бытия окажется временным? Конечно, здесь все сложнее, т.к. свободное человеческое существо может УТВЕРДИТСЯ в абсурде, выбрав его. Тогда оно как бы выпадает из всеединства, хотя это и противоречиво.

Алеша 

Алеша, дорогой, кантовская "вещь в себе" это именно то, что НИ при каких условиях НЕ может быть наблюдаемо никогда, так как наблюдаемы только феномены, явления, "вещи для нас", и в этом смысле "вещь в себе" как раз есть то самое, что всегда ЗА пределами явлений, трансцендентно (именно так Кант и говорит) и потому связано для Канта с бессмертием, свободой и чистым неявленным божественным бытием.  Почему ты говоришь о "вещах в себе" Канта с акцентом на понятии «вещь»? Кант мыслил "вещь в себе" как нечто абсолютно отличное от вещного, явленного, наблюдаемого мира.

Насчет соотношения разума и абсурда: чем более разумен человек в науке, тем более он абсурден в жизни, и уж потом в искусстве. Теория относительности (и частная, и общая), ее красота и экспериментальная подтвержденность, и следующая из нее возможность тотального ядерного уничтожения человечества - это самая простая, лежащая на поверхности (но, от этого не менее значимая) антиномия. Но одновременность (не в эйнштейновском операциональном смысле, а в историческом) Эйнштейна и ОсвенцимаКолымы,

соседство, в том числе разумно-технологическое (ведь для построения газовых камер и Беломорканала нужен был научный и инженерный талант) с уничтожением сначала душ, потом тел человеческих, разве не образец абсурда как такового, во всей его мучительной ясности?

Разве не в этом основная этическая проблема человечества? Как можно себе позволить переносить эту проблему теоретически во вне себя, если в науке ты смело идешь до конца? Только сверхусилие понимания приводит к пониманию. Но не только к пониманию проблем физического, космологического устройства мира, но и проблем этической неразрешимости человеческого выбора и человеческой судьбы. И я не согласен с тобой, что эту проблему можно хоть как-то разрешить религиозным рационализмом. Ибо именно апелляция к трансцендентной, но частично познаваемой разумности космоса (как бы последнюю не понимать) твой основной аргумент. Но неужели ты не отдаешь себе отчет, что нравственные проблемы не только не могут, но и НЕ ДОЛЖНЫ быть разрешимы разумом.

Разум, как бы он не был дополнительно оснащен "эстетически" (этот втой решающий аргумент  уязвим не столько в науке, сколько в искусстве, где красота никак не может быть универсальным понятием, но только относительным к культуре, и уровню, в рамках который красота воспринимается, вспомним «безумные» поздние квартеты Бетховена,

миниатюры Веберна и Шёнберга,

позднего Скрябина,

 

или поздние микеланджеловские infniti,

 

или же адского  Брейгеля,

что, согласись, парадоксально, и требует, по крайней мере, внимания) НЕ может ответить на вопрос о разумности милосердия. Более того, любая попытка вписать милосердие в ПОРЯДОК мира оскорбителен.

Милосердие ценно независимо от разумности его применения. Или нет? То есть, конечно, милосердие без разумности пусто и даже, иногда, опасно, но разум может выступить здесь только как помощник милосердию, но никогда как его заменитель. Милосердие, боль, сопереживание, сострадание разумны? Да. Иррациональны? Да.

Смысл кантовских антиномий совсем не в том, что существуют именно  такие, а не другие антиномии, а  том, что Кант фиксирует неизбежность самой антиномичности для сознания человека, ее структуры, ФОРМЫ (морфе), ее перманентное присутствие, при этом содержание антиномий может колебаться и меняться.   И ты зря (или не зря?) проигнорировал мою параллель между твоей "невозможностью" и абсурдом. На самом деле это полные синонимы.

Ты говоришь, и это великолепено и разительно: Мир невозможен, но он есть. Но вопрос, почему есть мир, а не Ничто, это и есть основной метафизический вопрос, и этим заканчивает Хайдеггер "Что такое метафизика". И этот вопрос абсолютно необходим и абсолютно неразрешим. Разрешив его, ты просто уничтожишь космос и человека, которые растворяться в пифагорейской гармонии.   Но НЕ пытаясь его разрешить, ты (то есть и я) уничтожить сам себя  в данном случае, я себя отождествляю с тобой и с теми, кто совершает эти абсурдные усилия понимания). И это продуктивная и совершенно неразрешимая в этой своей продуктивности антиномия. Так тому и быть.

А вера в высший разум там, где она руководит тобой в науке - это благородный и высокий вызов твоему разуму, но там, где она гипотеза, чтобы просто залатать дырки в твоей душе - она анестезия, фармакон, зелье для излечения, и снятия боли. Вещь абсолютно необходимая. Но прагматичная. Не надо путать анестезиологию с онтологией. Онтология(метафизика)  всегда и навсегда гипотетична. Анестезиология всегда необходима, и всегда прагматична. Это разные уровни разрешения проблем. И именно об этом вся моя книга.

 Ты пишешь: " Теория относительности (и частная, и общая), ее невероятная красота и экспериментальная подтвержденность, и следующая из нее (СТО) возможность тотального ядерного уничтожения человечества - это самая простая, лежащая на поверхности (но, от этого не менее значимая) антиномия. Но одновременность (не в эйнштейновском операциональном смысле, а в историческом) Эйнштейна и Освенцима с Колымой, с уничтожением сначала душ, потом тел человеческих, разве не образец абсурда как такового, во всей его мучительной ясности?"

Это не абсурд, а драма, драма человеческой гордости, воли и свободы. Драматичнее всего, конечно то, что часто "идеал мадоннский" и "идеал содомский" соседствовали в одной и той же душе. Да, м.б. это и абсурд в том смысле, что жестокий человек пытается утвердить самого себя, отдельно и наперекор всему Мирозданию, как будто он один может выжить и всем повелевать. Это, конечно, абсурд. "Будете, как боги, познавшие (овладевшие) добро и зло". Это ложь, абсурдная, наглая ложь. Но и Колыма и Освенцим идут именно отсюда, из желания переделать мир по своему ранжиру. Ты прав, что они хуже, чем Чингиз хан, потому что там было только голое зверство, а здесь есть еще и учение, призывающее изменить мир. “Мир устроен плохо (абсурдно) и надо его переделать в согласии с справедливостью (в одном случае для пролетариата, в другом для высшей расы)”. 

"Ибо именно апелляция к трансцендентной, но частично познаваемой разумности космоса (как бы последнюю не понимать) твой основной аргумент. Но неужели ты не отдаешь себе отчет, что нравственные проблемы не только не могут, но и НЕ ДОЛЖНЫ быть разрешимы разумом."

 

А где я их призывал разрешить разумом? Разум, создавший Вселенную и человека есть лишь гарантия, что человек создан не зря, что от него чего-то ждут. А чего именно, говорит тебе твоя собственная совесть, протестующая против Освенцима и Колымы.  Бог  не есть гарантия того, что чтобы человек не делал, все в конце концов будет ОК. А без него ВСЕ ДОЗВОЛЕНО, ибо нет никакого критерия отбора. Ты все время говоришь, что люди религиозные тоже бывают звери. Но не в этом дело, т.к. есть ВЫСШИЙ суд, который будет судить и их тоже. А без этого суда, скажи, чем твое милосердие лучше чьей нибудь жестокости? Если нет высшего судьи, то НИЧЕМ, оно есть такой же случайный факт, как и все остальное. 

Всю нашу переписку я собираю в один файл. чтобы ничего не потерялось. Кант  полагал, что все вообще бытие антиномично. Я не уверен, что это так. Мне кажется, что антиномии появляются там, где возникает жизнь, а м.б. даже сознание. 

 

"Природы вековечная давильня 

Соединила смерть и бытие

В один клубок, и мысль была бессильна

Соединить два таинства ее" (Заболоцкий)

 

Первые две антиномии Канта наука успешно разрешила, а две других нет. Соблазнительно думать, что в ткани бытия есть какие то разрывы. Ужасно соблазнительно. Однако, вот науку преодоление этих разрывов именно и двигало вперед. Конечно, может оказаться, что между природой и человеком пропасть. Примем это за рабочую гипотезу.

Человек, являясь частью мира, не может принести в мир смысл, если его нет. Это так же, как вытащить себя из болота за волосы. Даже у Мюнхгаузена не получилось.

 

Кстати, если хочешь ответ на вопрос, как возможны Парфенон

 

и Освенцим,

 

так Ницше, на мой взгляд, не увидел бы тут никакого противоречия. М.б. он даже нашел бы Освенцим или Треблинку эстетически привлекательными, своего рода мрачная красота. Не он ли сказал, что надо помогать слабым погибать. А что Хайдеггер, читавший лекции в нацистском мундире и поддерживавший войну вплоть до 44г.? 

Алеша

 

Именно об этой проблеме написана моя книга, Алеша. Мы все жертвы и палачи одновременно. : «всякий пред всеми за всех и за всё виноват».

Ну что ж, раз так, так и нечего на Бога пенять, раз рожа крива...

 А.

Ты прям как приятели Иова рассуждаешь, друг мой.

Очко в твою пользу. 

 А.

Дорогой Алеша,

А Ницше еще и такой:

Наставление

Ты ищешь славы? в добрый час!

Так знай же вместе,

Что предстоит тебе отказ

От чести!

"Интеллектуальная совесть.

Я постоянно прихожу к одному и тому же заключению и всякий раз наново противлюсь ему, я не хочу в него верить, хотя и осязаю его как бы руками: подавляющему большинству недостает интеллектуальной совести; мне даже часто кажется, что тот, кто притязает на нее, и в самых населенных городах пребывает одиноким, как в пустыне. Каждый смотрит на тебя чужими глазами и продолжает орудовать своими весами, называя это хорошим, а то плохим; ни у кого не проступит на лице краска стыда, когда ты даешь ему понять, что гири эти не полновесны, - никто и не вознегодует на тебя: возможно, над твоим сомнением просто посмеются. Я хочу сказать: подавляющее большинство не считает постыдным верить в то или другое и жить сообразно этой вере, не отдавая себе заведомо отчета в последних и достовернейших доводах за и против, даже не утруждая себя поиском таких доводов, - самые одаренные мужчины и самые благородные женщины принадлежат все еще к этому “подавляющему большинству”. Что, однако, значат для меня добросердечие, утонченность и гений, если человек, обладающий этими добродетелями, позволяет себе вялость чувств в мнениях и суждениях, если взыскание достоверности не является для него внутреннейшей страстью и глубочайшей потребностью."

Теперь о Канте: он говорит об антиномиях человеческого сознания, а не об антиномиях мира вне его. В этом смысл его трансцендентального поворота, то есть поворота к анализу априорных струкутр человеческого сознания.

О доказательствах бытия Бога: с моей точки зрения (как, впрочем, и с точки зрения  и Декарта и многих других мыслителей, обсуждавших проблему бытия и знающих цену абсолютному и методичному сомнению) невозможно доказательство существования не только Бога, но и мира, если мы вознамеримся усомниться в этом. Вот как пишет об этом Декарт, причем именно для того, чтобы затем построить максимально достоверную теорию натуры:

(«Начала философии». Первая часть): « О том, что для разыскания истины необходимо, насколько это возможно, поставить все под сомнение…Так как мы были детьми, раньше чем стать взрослыми, и составили относительно предметов, представлявшихся нашим чувствам, разные суждения, как правильные, так и неправильные, прежде чем достигли полного обладания нашим разумом, то некоторые опрометчивые суждения отвращают нас от истинного познания и владеют нами настолько, что освободиться от них мы, по-видимому, можем не иначе, как решившись хотя бы раз в жизни усомниться во всем том, по поводу чего обнаружим малейшие подозрения в недостоверности (здесь и далеевыделено мой. ― М.А.). ˂…˃Почему можно усомниться в истинности чувственных вещей (chosessensibles). Но поскольку мы не преследуем тут иной цели, кроме заботы об отыскании истины, мы усомнимся в первую очередь в том, имеются ли среди всех тех вещей, которые подпадают под наши чувства или которые мы когда-либо вообразили, веши, действительно существующие на свете. Ибо мы по опыту знаем, сколь часто нас обманывали чувства, и, следовательно, неосмотрительно было бы чересчур полагаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз. Кроме того, мы почти всегда испытываем во сне видения, при которых нам кажется, будто мы живо чувствуем и ясно воображаем множество вещей, между тем как эти вещи нигде больше и не имеются. Поэтому, решившись однажды усомниться во всем,не находишь более признака, по которому можно было бы судить, являются ли более ложными мысли, приходящие в сновидении, по сравнению со всеми остальными».

В разговоре о Бытии Б-га, Алеша, не будем забывать, что оно  неотличимо от Его небытия, ибо абсолютное Бытие, согласно древней апофатической традиции, с точки зрения нашего относительного существования, предстает, скорее, как Небытие. Вот что пишет Св. Максим Исповедник в «Мистагогии»:

«И поэтому, вследствие сверхбытия Бога, Ему более подобает определение «Небытия». Ибо надлежит знать - если уж нам действительно необходимо знать различие Бога и тварей, ― что утверждение о Сверхсущем есть отрицание сущего, а утверждение о сущем ― отрицание Сверхсущего. И оба эти суждения о Боге – я подразумеваю обозначение Его как бытия и как небытия ― по праву допустимы, и ни одно из них невозможно в строгом смысле слова».

А вот Псевдо-Дионисий Ареопагит в «Мистическом богословии»:

«…полагаю, что при разговоре о Сверхъестественном отрицательные суждения предпочтительнее положительных, […];Бог ― это не душа и не ум, а поскольку сознание, мысль, воображение и представление у Него отсутствуют, то Он и не разум, и не мышление и ни уразуметь, ни определить Его невозможно; Он ни число, ни мера, ни великое что-либо, ни малое, ни равенство, ни неравенство, ни подобие, ни неподобие; Он ни покоится, ни движется, ни дарует упокоение; не обладает могуществом и не является н и могуществом, ни светом; не обладает бытием и не является ни бытием, ни сущностью, ни вечностью, ни временем и объять Его мыслью - невозможно; Он ни знание, ни истина, ни царство, ни премудрость, ни единое, ни единство, ни божество, ни благость, ни дух – в том смысле как мы его представляем, ни сыновство, ни отцовство, ни вообще что-либо из того, что нами или другими (разумными) существами может быть познано. Он не есть ни что-либо не-сущее, ни что-либо сущее, и ни сущее не может познать Его в Его бытии, ни Он не познает сущее в бытии сущего, поскольку для Него не существует ни слов, ни наименований, ни знаний;  Он ни тьма, ни свет, ни заблуждение, ни истина; по отношению к Нему совершенно невозможны ни положительные, ни отрицательные суждения, и когда мы что-либо отрицаем или утверждаем о Нем по аналогии с тем, что Им создано, мы, собственно, ничего не опровергаем и не определяем…»

Что из этого следует? Очень важная вещь: абсолютные понятия, прежде всего понятия Бытия и Бога онтологически, именно онтологически, а, следовательно, что тоже самое, метафизически, абсолютно противоречивы.

Впрочем, это стало очень хорошо понятно после обнаружения как  создателем теории множеств Г.Кантором,

так и математиками после него (Расселом)

парадоксов актуальной бесконечности, парадоксов теории множеств, которые так блестяще описывал еще Платон в "Пармениде",

http://psylib.org.ua/books/losew06/txt17.htm

а потом Кузанец в "Ученом незнании" (равенство абсолютного Максимума с абсолютным Минимумом). 

http://www.theosophy.ru/lib/de_docta.htm

Это значит что с метафизической, онтологической (тут важно присутствие корня логос) точки зрения атеизм эквивалентен мистической теологии в той ее части, где она подчеркивает отрицательную парадоксальность абсолютного бытия. Поэтому логическое (=словесное)  отрицание бытия Бога в атеизме совершенно безопасно для мистической теологии.

И вообще совершенно не в этом дело! Философия не может начаться там, где есть только обсуждения тех или иных идеологических аксиоматик, то есть, там, "материализьма", "идеализьма" и их видов, и проч. Все это детский лепет на лужайке, это сфера идеологий, и это НЕ философия. Философия начинается там, где ты сталкиваешься с аннигиляцией предельных понятий, когда ты оказываешься в пространстве, чей онтологический статус  является перманентным вопросом. И значит, твои инвективы в сторону атеизма носят морализующий характер, а отнюдь не характер онтологический.

Итак, почему я категорически НЕ атеист? не потому, что я "верю" в Бога.  А потому что для меня атеизм догматичен онтологически. Но та часть религиозного сознания, которая утверждает бытие Бога, забывая о его отрицании в мистическом богословии, тоже догматично. Другое дело, что догматика здесь полностью осознана как таковая, и является теологической  дисциплиной, и в этом ее преимущество перед догматическим атеизмом. Но, скажем, атеизм Виталия Гинзбурга,

или Б.Рассела НЕ был догматическим, здесь правильнее говорить, скорее, о методичном скепсисе, и мне это близко. Я НЕ верю в Бога, но при этом парадоксальным образом нахожусь в постоянном диалоге с Ним, в том числе молитвенном и богоборческом, принципиально закрывая проблему доказательств, показательств, проблему веры и проблему БЫТИЯ, так как эти проблемы  неразрешимы принципиально. Только условное бытие, бытие феноменов, допускает процедуру доказательств, которую тоже нужно рассматривать условно, что понятно из анализа того, что такое доказательство даже в математике, что блестяще продемонстрировал В.Успенский в своих "Семи размышлениях по философии математики".

И вот в связи с этим я хотел бы получить твой серьезный комментарий к этому: я сторонник СТОИЧЕСКОГО убеждения, что нравственность и ценность милосердия и искусства в конечном счете не нуждаются во внешних подпорках,  иначе они в чем то теряют свою человеческую ценность, ценность абсолютной свободы быть милосердным.

Культурный и милосердный человек этот тот, кто сохраняет свою культуру и свое милосердие вопреки тому, что НЕ находит им трансцендентного миру обоснования, или поддержки среди других людей (подчеркиваю, не ОТРИЦАЕТ, а именно НЕ НАХОДИТ). 
И я считаю такую нравственную позицию достойнее, бесстрашнее, рискованнее и ответственнее, чем мораль перед лицом гипотезы о запредельном миру суде. При этом, обрати внимание, я убежден, что милосердие вкупе с трансцендентной верой достойно человека  в полной мере. Но милосердие агностическое не уступает милосердию веры, а может быть и превосходит его.

Не исключено, что вера "компенсирует" (в строгом, "экономическом" смысле слова) в человеке нехватку любви. Любовь недаром осмысленна и оценена выше и веры, и надежды  в 13 главе 1 послания к Коринф.


http://www.bible.by/new-testament/read/53/13/

http://www.bible.by/nt-world/read/53/13/

Любовь не обязательно нуждается в костылях веры и надежды. Человек, люди да, чаще всего нуждаются в этих костылях, но любовь как милосердие, в пределе свободна и от того, и от другого.
 Алеша, заметь, я не говорю, что эта позиция ПРИВЕДЕТ к уменьшению жестокости в мире, не думаю, хотя и не исключено, при некоторых условиях. Но дело не в этом!
 Речь идет о том, что ценность нравственности и милосердия могут, а может и должны быть в пределе НЕЗАВИСИМЫ  от предположений как о трансцендентной разумности космоса, так и от предположений о трансцендентном отеческом, родительском суде над нами.

Еще раз: одно из двух, или

1. суд это родительский регулятор, и тогда прав Великий инквизитор, и религию нужно сохранять только ради послушания паствы, или есть автономная человеческая совесть и человеческое милосердие, возможны в свободе от родительского контроля предвечного Судии,  или

2.мы признаем, что наша автономная совесть и есть этот Судия. Но тогда мы должны перестать предполагать и надеяться, что злодеяния, совершенные на этой земли будут наказаны за гранью смерти. Нет, у нас нет такой надежды, так как такая надежда равносильна предположению, что человек не может стать взрослым никогда, ни в этой жизни, ни за ее пределами, а должен будет всегда находится под  судящим родительским оком и дланью.

НО тогда, это никакая не нравственность, а просто "хорошее поведение", в том смысле как об этом говорят в детском саду и первых классах школы.  


Твой М.

 

Миша, я не сказал ведь, что я это доказал, это ТЫ сказал. Разумный аргумент в пользу чего бы то ни было не есть доказательство. Было бы жутко, если бы после моего аргумента ты бы ДОЛЖЕН был согласиться. Никакой аргумент не обладает абсолютной силой. Ни в математике, нигде. Даже голый факт человек может отрицать, если уж ему так захочется. Все зависит от твоей установки. Есть люди, для которых математика и физика вообще ничего не значат, а теология значит намного больше. Есть те, для кого ничего не значит теология. 

Поэтому и мои аргументы будут для кого то звучать убедительно, а кто-то просто отшвырнет их с дороги, как консервную банку.

 

Профессор марбургский Когэн,

Творец сухих методологий...

Им отравил меня N**. N**.

И увлекательный, и строгий.

 

В октябрьский мертвый полусон

Он подает мне голос кроткий,

Чуть шелковистый, легкий лен

Своей каштановой бородки,

 

Небрежно закрутив перстом;

И как рога завьются турьи,

Власы над неживым челом

В очей холодные лазури; -

 

Заговорит, заворожит

В потоке солнечных пылинок,

И "Критикой" благословит,

Как Библией суровый инок.

 

Уж с год таскается за мной

Повсюду марбургский философ...

Мой ум потопит в мгле ночной

Метафизических вопросов.

 

Когда над восковым челом

Волос каштановая грива

Волнуется под ветерком,

Взъерошивши ее, игриво

 

На робкий роковой вопрос

Ответствует философ этот,

Почесывая бледный нос,

Что истина, что правда... - метод.

 

Средь молодых, весенних чащ,

Омытый предвечерним светом,

Он, кутаясь в свой темный плащ,

Шагает темным силуэтом.

 

Тряхнет плащом, как нетопырь,

Взмахнувший черными крылами...

Новодевичий Монастырь

Блистает ясными крестами.

 

Покуривая, здесь сидим

На лавочке, вперивши взоры

В полей зазеленевший дым,

Глядим на Воробьевы горы. 

 

"Жизнь" шепчет он, остановясь,

Средь зеленеющих могилок -

"Метафизическая связь

Трансцендентальных предпосылок:

 

Рассеется она, как дым:

Она не жизнь, а тень суждений":

И - клонится лицом своим

В лиловые кусты сирени... (А.Белый)

 

Спасибо за аргументацию и замечательные стихи Белого, Алеша! Мне нужно обсудить с тобой проблему прерывности-непрерывности в связи с квантами вообще и квантовой теорией поля в частности, и твоей критикой атомизма. Насколько я понимаю, вся проблема как физики, так и математики начала ХХ века заключалась именно в кризисе континуальности, с обнаружением парадоксов континуума (парадоксы Кантора-Рассела и проблема аксиомы выбора Цермело),

 

а также  констант, то есть постоянных конечных дискретных величин:  конечности скорости света и кванта действия Планка.

Разве это нельзя считать своеобразной победой атомизма, даже если неделимость стала пониматься несколько иначе? И разве континуум не предстал как необходимая, но все же метафора? Впрочем, как и метафора атома? Разве это не взаимодействие равномощных метафор, но с некоторым приоритетом дискретности, так как от конечных констант никуда не деться, более того, именно они и сдвинули науку с мертвой точки в конце XIX-начале ХХ веков?

Твой  Миша

 

Дорогой Миша, об атомизме. Атомизм всегда понимался, как разбиение мира на части и собирание его из частей. Этого точно не получилось. Теперь о дискретности.  Дискретность квантовой механики есть обратная сторона непрерывности. Например, рассмотрим системы взаимодействующих электронов. Есть величины, которые не меняются со временем, имеют определенное значение, например, суммарный электрический заряд. Он квантуется, т.е. его величина есть целое число зарядов электрона. Про индивидуальный электрон при этом говорить может быть сложно, а про все вместе можно.

Соображения есть и все они, по сути, изложены в моей книге. Я, как и Стюарт Кауфманн,

считаю, что квантовая механика не нуждается ни в какой интерпретации. Ее нужно воспринимать прямо так, как она написана. Волновая функция есть волна бытия, существования. Оказывается, можно быть до определенной степени. Да, такое не наблюдается нами в мире, в котором мы живем. Граница этого мира проходит там, докуда дотягивается наше (усиленное приборами) восприятие. Это - мир вещей, в котором действует закон исключенного третьего. Граница не является четкой, она не барьер, но на ней мир вещей теряет свою отчетливость и определенность и переходит во что то другое. В этом мире закон исключенного третьего уже совершенно явно не действует. Это не мир вещей. Что это? М.б. мир мыслей Бога? Однако, последнее, есть уже спекуляция.

χαίρω

rejoice, be glad,, как говорили древние греки, т.е. "радуйся"!

 

Алеша

 

 Ты пишешь, как и Кауфман: "... квантовая механика не нуждается ни в какой интерпретации.Ее нужно воспринимать прямо так, как она написана. Волновая функция есть волна бытия, существования".

Леша, друг мой, это же уже сильная, я бы даже сказал нагловатая интерпретация, ха!

И некоторая (впрочем, типичная для позитивистов, но ты-то НЕ позитивист) нагловатость заключается именно в избегании взять на себя ответственности в этой УЖЕ у тебя под носом совершенной интерпретации. Одно утверждение о "волне бытия-существования", чего стоит! Именно само бытие и является вопросом и проблемой. Тут интерпретация на интерпретации сидит, и интерпретацией погоняет :)

И, пожалуйста, если не противно и есть время, для меня кратко еще раз повтори аргументы, связанные с нерешаемостью задачи с малым количеством констант, "ручек настройки" и сложных следствий. Почему перебор бесконечных вариантов здесь не работает,и почему по твоему мнению этот аргумент отвергается, или игнорируется инфляционистами?

 

Миша, не противно. Вот тебе пример задачи, которая не решается перебором. Возьми систему, скажем, трех уравнений с двумя неизвестными. Как правило, такая задача не имеет решения и сколько б ты не перебирал, решения не найдешь. Однако, если одно из уравнений есть скрытая переформулировка двух других (для линейных уравнений это может быть просто сумма или разность двух других уравнений), то получается, что система на самом деле не переполнена и решение найдется. 

Так и тут, получается, что законы, управляющие нашим миром выбраны настолько удачно, что решение существует. Заметим, что я при этом совершенно ничего не говорю о том, как это решение было "найдено". М.б. путем перебора, как предлагает твой приятель Линде.

http://www.everettica.org/article.php3?ind=50

Пусть будет бесконечное множество Вселенных, я ничего против этого не имею. Я просто говорю, что не в этом дело. Почему сторонники инфляционной теории не обращают внимания на мой аргумент? Не знаю. Во первых, этот аргумент никогда не был публично заявлен, а во вторых, "никакой пользы для отечества"...

Алеша

 

Что значит, не в этом дело, Алеша? Поясни.

 

Дело не в том, КАК решение было найдено, а в том, что оно СУЩЕСТВУЕТ. Если оно существует, то его можно найти перебором, как предлагает Линде. Кстати, когда он говорит о Вселенных с "разной" физикой, он хитрит немного. Тут бы ему нужно было немножко подробнее объяснить, что имеется в виду. Наиболее фундаментальные принципы (перечисленные у меня в Аппендиксе) он считает справедливыми для всех своих Вселенных. Иначе бы он вообще ничего не мог об их существовании заключить и все б это была чистая вера. Вера в кости, в которые сами в себя играют. Он же с гордостью сравнивает предсказания своей теории с данными измерений спутниками.  Наука не может отказаться от законов.  

 

Почему СУЩЕСТВОВАНИЕ этого решения для тебя свидетельство трансценденции? Или я не точен в формулировке твоей позиции? Чем радикально отличается твоя интерпретация существования этого решения от, скажем, Линде? Почему ты считаешь, что Линде (как собирательный образ) занимает иную позицию, чем ты?

Основой моей аргументации являются следующие пункты:

1. Существование законов природы.

2. Их познаваемость человеком.

3. Законы не просто существуют и познаваемы, но таковы, что по крайней мере допускают существование человека, а если присмотреться, то и предполагают это существование.

4. Как ты сам мне замечательно объяснил (это было откровением для меня, выходит, книга больше меня самого, а значит, являет собой что-то настоящее!), надо было выбрать такие законы, которые не требовали бы никакой подкрутки, а это означает сознательный выбор ЛИЧНОСТИ. 

 Для Линде, как и для всех эволюционистов, основной вопрос не ЧТО, а КАК. Если что то появляется на свет не в готовом виде, а растет постепенно, то это для них уже аргумент против Разума. Они, по моему,  застряли на полемике с фундаменталистами. Для меня удивительно, что те из них, кто является учеными, не понимают исходную противоречивость своей позиции. Линде оперирует уравнениями, выведенными из фундаментальных принципов, угаданных нами (все перечислены в Аппендиксе). Именно эти принципы дают ему возможность рассуждать о том, что отстоит бесконечно далеко от нас в пространстве и времени. Он , так сказать, переносится туда на крыльях Разума (с большой буквы, т.к. это УНИВЕРСАЛЬНЫЕ законы), который тут же хочет отвергнуть. 

У тебя другая позиция, ты говоришь, что этот Разум жесток, не считается с нами. Против этого аргумента мне нечего возразить, кроме того, что я маленький человек и не вижу всей картины и потому не могу судить Того, кто, вместе с разумом вложил в человеческое сердце стремление к добру и красоте.

Твой Алеша

А.

 

Из твоего письма мне: «ты говоришь, что этот Разум жесток, не считается с нами. Против этого аргумента мне нечего возразить, кроме того, что я маленький человек и не вижу всей картины и потому не могу судить Того, кто, вместе с разумом вложил в человеческое сердце стремление к добру и красоте».

Ответ, он же ряд вопросов:

1. Это проблема разума и сознания, а, следовательно, Личности?

2.Является ли универсальный разум бессознательным? Если да, тогда Личность и выбор невозможны, так как и то, и другое следствие осознанных альтернатив. Если Он сознателен, то оперирует альтернативами и выбором, как и мы, а, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, несет прямую ответственность за зло. Это и есть проблема теодицеи. Говорить о «другом» сознании значит забывать, что любое мыслимое СО-знание, CON-scientia, CON- sciousness, будь то универсальное сознание, или сознание разумного моллюска в другой вселенной, по определению  РАЗЛИЧАЕТ, в том числе само себя от своих актов, а это и есть разрыв.

3. Значит разрыв есть внутри Бога, как универсального СО-знающего разума? Универсальный разум как разрывная, порождающая РАЗ-личие, то есть и добро, и зло структура?

Это требует осмысления и ответа без скидок на то, что мы маленькие люди. Ты же не делаешь себе скидок, познавая универсальные разумные законы вселенной.  Почему здесь, именно в ЭТОЙ точке  вдруг такая скромность твоего разума?

 

Вопрос направлен  на  твое вопрошание к самому себе, не воспринимай мои вопросы как внешние, это то, что мучит всех нас как самосознающих, и тем самым ответственных, нравственно обеспокоенных тварей. Они мучат нас даже тогда, когда мы об этом не думаем, так как это бессознательно-сознательное мучение самой разрывной природы человека, а, может быть и мира, если он действительно создан САМОСОЗНАЮЩИМ УНИВЕРСАЛЬНЫМ РАЗУМОМ.

И это значит, что этот гипотетический Универсальный Разум не только мучается сам, но и мучает других.  Это совпадает с твоей интуицией разумности? Вряд ли..Поэтому хотелось бы услышать какие ты видишь РАЗУМНЫЕ пути избежать такого рода альтернатив. 

И, кстати, еще одно важное замечание: ты цитируешь Лапласа с оттенком неприязни за его отказ в разговоре с Наполеоном выдвигать гипотезу о Боге внутри своей научной системы. Но будь же справедливым: Лаплас всего лишь остроумно демонстрирует прицнип бритвы Оккама, причем делает это смело в разговоре с человеком, претендующим на роль земного бога, а в отношении космического разума он был и твоим и Эйнштейна единомышленником. Вспомни Демона (Божество) Лапласа, который гипотетически знает траектории всех частиц во Вселенной. 

И еще: Ты сам  пишешь о том, что проблема свободы связана с проблемой квантов. Это значит, что случайность, свобода и ответственность принципиально взаимосвязаны, и одно без другого невозможно. Почему ты здесь отступаешь? Почему вдруг странным образом случайность оказывается для тебя негативным понятием, хотя ты убежденный квантовик? Где здесь происходит у тебя отступление от случайности- свободы, то есть от квантов? То есть ты считаешь, что универсальный разум НЕ обладает квантовой природой? То есть, как и Эйнштейн , ты полагаешь, что в основе мира лежит НЕ квантовый разум, то есть скрытые трансцендентные параметры? Но ты сам неоднократно говорил и писал, что квантовая свобода-случайность ОНТОЛОГИЧНА, не говоря уж о том, что есть  теоремы, отрицающие возможность скрытых параметров.   Но если так, то почему ты в других контекстах упоминаешь случайность как принципиально негативное понятие? Пожалуйста, проясни свою позицию в этом вопросе.

 

Миша, совершенно замечательно сформулировано. Единственное, что я могу сказать, что, надеюсь, что в конце времен произойдет что-то такое, что изменит нашу точку зрения и на наше прошлое. Это все, что могу сказать.

К нашей дискуссии о том, почему Бог позволяет человеку страдать. М. б. Ницше прав?  Я тут не вполне, конечно, серьезен, т.к. он не мой философ, но все же...

 «Воспитание страдания, великого страдания — разве вы не знаете, что только это воспитание во всём возвышало до сих пор человека?.. В человеке тварь и творец соединены воедино: в человеке естьматериал, обломок, избыток, глина, грязь, бессмыслица, хаос; но в человеке есть и творец, ваятель, твёрдость молота, божественный зритель и седьмой день — понимаете ли вы это противоречие? И понимаете ли вы, что ваше сострадание относится к «твари в человеке», к тому, что должно быть сформовано, сломано, выковано, разорвано,обожжено, закалено, очищено, — к тому, что страдает понеобходимости и должно страдать? А наше сострадание — разве вы не понимаете, к кому относится наше обратное сострадание, когда оно защищается от вашего сострадания, как от самой худшей изнеженности и слабости?».

Алеша

 

 

Вот бы с тобой Barolo в Триесте выпить!

 

И Баха сыграть,

и решить пару проблем КТП :)

 

 

Воистину так!

 

 

 

 

 

 

 

 

[1] Einstein A.- Besso M. Correspondance 1903-1955.Paris,1972.p.539.