«Я хотел понять, за что ему такие испытания». Евгений Миронов о своей роли в сериале «Пробуждение»

В автокатастрофе погибла жена. Потом выясняется, что нет, не погибла — жива. На самом деле погиб сын. Но и он в какой-то момент материализуется со своей теннисной ракеткой в рюкзаке и в наушниках: хамит, огрызается, все кругом виноваты. Знакомый сюжет. Все серии нового фильма «Пробуждение» главный герой Павел Юрьевич Фролов, следователь по особо важным делам, ведет мучительное дознание: в чем его вина? И где тут сон, где явь? Что выдает измученное подсознание, пытаясь справиться с последствиями катастрофы и пережитой трагедии, и что есть суровая реальность, в которую Фролов вынужден вернуться после пережитых бед и несчастий? 

А еще у него работа — бесконечная череда трупов, кровь, опознания, дознания… Рутина, с которой он за долгие годы службы давно свыкся. Не хочу выдавать всех подробностей. Сериал «Пробуждение» стартует 1 июля на платформе IVI. Жанр — мистический триллер, сделанный по американским лекалам, но без подобострастной оглядки на голливудский прототип. Понятно, что того суперменского блеска российским кинематографистам не добиться никогда. Поэтому с самого начала им хотелось сделать не копию, но собственную оригинальную версию. Взять тем, что традиционно считается козырной стороной нашего кино: правдой характеров, подробным психологическим разбором всех состояний и поворотов запутанного сюжета. 

Лично я знаю в российском кино только одного актера, который бы смог справиться с такой задачей, — это Евгений Миронов. Влезть в чужую кожу, сделав ее своей, прожить чужую жизнь, присвоив себе ее прошлое и настоящее, — по этой части с Мироновым мало кто может сравниться не только у нас, но и в мировом кино. Для роли следователя Фролова он сильно похудел, осунулся, обзавелся трехдневной щетиной и научился смотреть прямо перед собой каким-то мертво-усталым, затравленным взглядом. Глаза Фролова — это первое, что вспоминаешь, когда речь заходит о «Пробуждении». Даже не представляю, что надо сделать с человеком, чтобы у него появился такой взгляд. Через какие такие испытания он должен пройти, чтобы в его глазах не осталось никакого отсвета надежды и покоя. 

Миронов играет уже даже не отчаяние, а какую-то последнюю стадию смертельной усталости, когда хочется только лечь, повернувшись лицом к стенке, чтобы никого не видеть. А ему приходится улаживать дела сына, утешать жену, вести свои расследования, а главное — жить в этом раздвоенном, расколотом мире, где на самом деле ему совсем не за что зацепиться: ни за жалость к жене, ни за любовь к сыну, ни за какие-то другие привязанности. Все иллюзия, все обман, сон. Реальность уходит из-под ног, ускользает. И ты как будто снова оказываешься перед дверью, ведущей в комнату, где висит дощечка со строгой надписью по-английски: «Без стука не входить». Кажется, это единственная реальность, которая постоянно присутствует в жизни Фролова. Но что, там за этой дверью? 

И одно преступление тянет за собой другое. И любая случайность оказывается фатальной. И любое признание не приближает к истине, а все дальше и безнадежнее уводит от нее. И возможно ли пробуждение, заявленное в названии фильма? Мне кажется, у авторов на этот счет остались серьезные сомнения.  

Мы встретились с Евгением Мироновым у него в кабинете в Театре Наций. Трудный сезон 2020–2021 гг. почти на исходе. Все главные премьеры состоялись. В сентябре грядет торжественное празднование 135-летнего юбилея театра и 15-летия новой команды, но сейчас его художественному руководителю больше всего хочется уехать куда-нибудь к морю. Вот и «Пробуждение» начинается со сцены в аэропорту, с предвкушения долгожданного отпуска в чемоданной очереди, ведущей к стойке регистрации. Забытые за время пандемии ощущения. При мне Женя пока не решил, куда полетит. Куда пустят? Куда достанут билеты? 

Ɔ. В сериалах ты снимаешься редко. Но, когда соглашаешься, это всегда снайперские попадания: «Идиот», «Демон революции», «В круге первом». Чем заинтересовала история с «Пробуждением»?  

Прежде всего, меня зацепил жанр психологического триллера. Такого мне еще не приходилось играть. Для начала я, конечно, посмотрел американскую версию «Пробуждения». Потом вместе с режиссером Эдуардом Пари и литературным редактором мы заново переписали сценарий, стараясь при этом сохранить верность жанру. Американских сценаристов на этой территории никому не превзойти. Они никогда не плутают, не путаются, а идут верной дорогой к поставленной цели. Так что драматургический каркас у нас был. И мы постарались его максимально сохранить. А дальше мы пригласили серьезных консультантов, настоящих следователей из Уголовного розыска. И они для начала ювелирным образом удалили всю неправду, которой обнаружилось немало в сценарии. И со всем этим надо было что-то делать. Но с самого начала мы решили, что в центре этой истории будет самый обыкновенный человек. Не звезда, не Джеймс Бонд, а обычный наш работяга, следователь. Или как они сами себя называют, «следак» с огромным опытом работы. И тогда мне сразу стало интересно. 

Ɔ. Но все-таки, согласись, в фильме твой герой демонстрирует незаурядные способности в своем деле. Это особый дар или профессионализм?

Конечно, профессионализм. Но сама ситуация, которая с ним случилась, — существование в двух реальностях, — обострила его природные способности и мгновенные реакции. Какие-то тайные шифры одной реальности помогают ему раскрыть секреты другой. Мы приверженцы русской психологической актерской школы. Для нас важно не только объяснить, но и оправдать своего героя. Иначе никто не поверит в то, что мы играем. Для меня важно было понять, за что ему выпали такие испытания и муки. Я постарался распутать клубок с самого начала: шаг за шагом, день за днем. И в какой-то момент понял, что вся эта раздвоенность — расплата за ту жизнь, которую он вел, за те отношения в семье, которые по его вине сложились. В каждой серии Фролов раскрывает по две уголовных истории и при этом беспрерывно расследует собственное дело. Историю своей аварии, своей катастрофы. По одной версии — погибла жена, по другой — погиб сын. И в финале он попытается соединить разбившиеся осколки жизни, снова собрать свою семью. Во сне ли, наяву ли? Пусть это решает зритель. 

Ɔ. В фильме жестко показано городское пространство. Вообще вся среда враждебна и агрессивна по отношению к герою. По небоскребам Сити узнаешь Москву, но понимаешь, что в этом городе невозможно жить. Это было сделано намеренно? 

Это триллер. Там все должно быть обострено до предела с самого начала. Мы сменили несколько художников, чтобы добиться именно этой жести в кадре. 

Ɔ. Впрочем, в фильме есть сцены покоя и тишины. Это общение главного героя в маленьком домике на озере со своим другом (замечательный Владимир Ильин) и психологом, которого играет Яна Сексте. А у тебя самого в жизни есть пространство, где ты можешь спрятаться от суеты и стресса?  

Для американцев общение с личным психологом так же естественно, как для нас поход к стоматологу. Но представить нашего следователя на кушетке, рассказывающего кому-то о своих душевных и психических травмах, довольно сложно. Ты знаешь, что наши консультанты мне предложили сделать перед началом съемок? Сходить в морг! Они так и сказали мне: «Ты никогда не поймешь ничего в нашей профессии, если не увидишь все это своими глазами». И мы пошли в Центральный московский морг. Я обошел все этажи. И увидел то, что не дай Бог кому-нибудь еще увидеть. Но я понял, зачем они это мне посоветовали. Оттуда выходишь другим человеком. И это то, что с ними случается если не каждый день, то как минимум через день. Обязательная часть профессии — видеть смерть, жить вблизи смерти. И мне как актеру интересно понять, что происходит в голове людей, которые вынуждены иметь с этим дело постоянно. Что меняется в их сознании? Как они снимают стресс? Работают ли с ними психологи? Наверное, это было бы им очень даже полезно. Но в реальности они справляются сами. Или не справляются... Что касается меня лично, такая профессия — исповедальная. У меня всегда есть возможность выйти на сцену, чтобы освободиться от своих страхов и комплексов. Недаром говорят, что сцена лечит. И это действительно так. 

Ɔ. Я так понимаю, что в профессиях актера и следователя есть что-то общее.  

Да, так же как у нас, их работа не заканчивается в шесть вечера. Работа отнимает все. Сослуживцы, с которыми они проводят большую часть времени, зачастую становятся им даже ближе и роднее, чем семьи. В большинстве случаев у них не складывается личная жизнь. Некоторые уходят в запой. Потом, если доживают, получают пенсию за выслугу лет. У рядового состава, как я выяснил, пенсия довольно маленькая. Прожить на нее трудно. Переучиваться или овладевать другими профессиями не всем по силам. Да и поздно. За консультации в нашем фильме следакам, разумеется, полагались какие-то деньги. И это стало существенной прибавкой к пенсии. А вообще я много чего узнал про жизнь этих людей. И, если честно, очевидная несоразмерность их многолетнего подвига, а иначе их работу не назовешь, и того очень скромного вознаграждения, которое они в результате получают от государства, повергла меня в большое уныние. 

Ɔ. А какие впечатления ты вынес из посещения морга? Что почувствовал? Как с этим справился?

Я тогда подумал, что, если еще остались неверующие люди, они должны прийти сюда. Потому что, когда ты видишь, что происходит с тем, что называлось когда-то человеческим телом, невольно начинаешь задумываться о загробной жизни, о той другой, вечной жизни, которая нас, конечно же, всех ждет. Это самый очевидный вывод, к которому приходишь. Молодые, пожилые, красивые, уродливые тела… С ними там обращаются как на мясокомбинате. Иного слова не подберешь. Работа поточная. Вот она, последняя правда жизни. И не может быть, чтобы после нее не было ничего! А еще понимаешь всю бессмыслицу наших вечных усилий как-то там выглядеть, поддерживать форму, заниматься собой — йога, фитнес. Как-то враз пропадает желание даже думать об этом. 

Ɔ. Ну подожди, актер должен дорожить своей внешностью, физической сохранностью. Это часть профессии.

Я сейчас не про профессию. Когда я вышел из здания морга, сразу пришлось сесть на диету. Надо было срочно худеть для роли. У меня такая особенность: стоит съесть булочку или кусочек тортика — и щеки не помещаются в кадр. Мамина конституция. А тут надо было много бегать, перемещаться. К тому же герой весь из себя несчастный. Значит, должны быть впалые скулы. Мне все это дается большим трудом. Но я это делаю не для поддержания какой-то мифической формы, а для конкретной роли. 

Ɔ. Во всех интервью ты часто вспоминаешь своих родителей, детство. Тут я узнал, что когда ты приезжаешь в родной Саратов, то обязательно идешь к вашему бывшему дому. Ты когда-нибудь объяснял себе, зачем тебе это надо? 

Это был наш последний дом, последнее пристанище, где мы жили все вместе: мама, папа и мы с сестрой. Монастырское подворье, где у нас были две комнаты, а точнее, две монашеские кельи. Сестра училась в Саратовском балетном училище, и от дома ей было рукой подать. Жилье было скромное, зато вид из окон на миллион. Там у нас был фонтан и вид на Консерваторию. А совсем рядом находилось театральное училище Слонова, которое я окончил. Сейчас здание отдали монастырю. И улица Радищева, по которой я любил гулять. Много с ней связано воспоминаний. Придешь, постоишь, посмотришь на наши некогда окна. И как-то теплеет на душе. 

Ɔ. Так сложилось, что ты, один из немногих актеров своего поколения, оказался приближен к высшей власти, бываешь в кремлевских залах, принимаешь участие в работе Совета по культуре при президенте РФ. Ты можешь задавать неудобные вопросы или обращаться с просьбой к первому лицу. Что эта возможность изменила в твоей жизни и как она повлияла на тебя?

Однажды давным-давно, еще при Ельцине, меня пригласили на елку в Кремль. Там была очень разная публика: и бизнесмены, и политики, и известные артисты. И тогда я понял, что очень важные вопросы можно решить прямо здесь, за праздничным столом. Мой учитель Олег Павлович Табаков там тоже был, мы сидели вместе. И я видел, как он выжидал подходящий момент, чтобы подойти за соседний стол, где сидел Черномырдин. Кажется, ему надо было решить срочный вопрос, связанный со строительством его театра. В то время я ощущал себя мальчиком, попавшим в какую-то взрослую сказку: тут и Жириновский, и Пугачева, и какие-то министры. Потом уже, оказавшись в Президентском совете по культуре, я понял, что это единственное место, где можно впрямую говорить о каких-то важных проблемах и даже требовать их решения. И еще это возможность задать прямой вопрос или высказать свое мнение. Поскольку зачастую президент не знает и не может знать всех тонкостей и узкопрофильных проблем. И, надо сказать, это работает. Я этим пользуюсь. И не для Театра Наций или в каких-то своих собственных интересах. Я задавал вопросы, касающиеся цензуры. Просил поддержать театральную программу на Дальнем Востоке. Обратить внимание на специальную программу по поддержке театров малых городов. Ты не можешь себе представить, в каком состоянии были эти театры пятнадцать лет назад. А сейчас эти коллективы, как, например, Театр из Шарыпово, получают призы на главном национальном фестивале «Золотая маска». 

Ɔ. То есть старинный механизм приходить с челобитной к государю по-прежнему работает? 

Работает. У всех, разумеется, по-разному. Но там есть возможность высказать то, что ты думаешь. И такое случалось не раз. Например, Александр Николаевич Сокуров много выступал предельно резко. И его выслушивали. 

Ɔ. Я помню, как ты однажды даже нарушил протокол, когда на церемонии вручения государственной премии подал Путину коллективное письмо деятелей культуры в защиту Кирилла Серебренникова, который тогда был под арестом. Как ты считаешь, тогда это повлияло как-то на ход дела и не отразилось ли на твоей собственной судьбе?

Как этот шаг может отразиться на моей судьбе, я тогда не думал. Конечно, это было нарушение протокола. Но я сознательно пошел на него, понимая, что другого шанса обратиться к президенту у меня не будет. А нам было важно, чтобы он знал наше мнение. Под этим обращением стояли подписи лучших людей нашего искусства. В тот момент я готов был на все, чтобы помочь товарищу, оказавшемуся в беде. И тут все средства были хороши.

Ɔ. И что ты думаешь об итогах «театрального дела»?

А что тут можно думать! Кирилл Серебренников лишился своего театра. Вполне возможно, что это совсем не потеря для него. Он талантливый человек. Всюду востребован. Снимает свое кино. Теперь он свободен от любых обязательств. Но я считаю, что это очень большая потеря для нашего театра. И даже шире — для страны.

Ɔ. Сейчас к руководству московских театров пришли твои сверстники. Многие из них — ученики Олега Павловича Табакова. И невольно задумываешься: а смогут ли они, как Кирилл, не держаться за свое место, а спокойно уступить дорогу молодым. Или снова повторится сюжет с Марком Анатольевичем Захаровым или Галиной Борисовной Волчек: сидеть до последнего, ни пяди назад. Вечная российская проблема на всех этажах власти. В театре это особенно очевидно. 

Да, страшная перспектива. Конечно, должна быть сменяемость. Каждый тут сам решает за себя. Но я очень надеюсь, что под конец не сойду с ума и в какой-то момент пойму, что пора уходить. Ну, или рядом окажутся люди, которым доверяю, и они честно скажут, что мне пора заняться чем-то другим. На самом деле я очень надеюсь, что скоро закончится эпоха «Железного занавеса №2». Уже не будет такого жесткого политического противостояния, а значит, и этих границ и барьеров, которые нам так сейчас мешают. Вспомним, что когда Петер Штайн покинул пост художественного руководителя Театра Шаубюне, он мог ездить и ставить по всему миру. А представим себе на его месте Марка Захарова или Галину Волчек? Хорошо, ты по своей воле оставляешь театр, который создал, а чем дальше заниматься? Мы все заложники системы, которая была создана задолго до нас. И разрушить ее невероятно сложно. Если ты заметил, у меня в кабинете нет никаких личных вещей, семейных фотографий, каких-то подарков от любимых людей.

Ɔ. Почему? 

Не хочу привязываться. Это рабочее место. Сюда приходят молодые режиссеры, актеры. Проходит час, и вслед за ними приходит другая команда, а потом третья, четвертая. Но это совсем не то место, где я хочу закончить свои дни. У меня достаточно сил, чтобы придумать что-то еще. У меня есть своя студия «Третий Рим», где были сняты фильмы «Синдром Петрушки», «Время первых». Я создал эту студию, потому что меня не устраивали сценарии, которые мне предлагали. А иной раз, наоборот, возникали сценарии, где, может, и не было для меня роли, но мне хотелось бы их воплотить. Эта студия по любви, где мы имеем возможность делать то, что нам хочется. Сейчас у нас несколько проектов, один из которых недавно анонсировали — телевизионный сериал про Арсеньева, исследователя Дальнего Востока. Дальше предстоит работа над сериалом про Горбачева. 

Ɔ. Это будет фильм по мотивам спектакля Театра Наций? 

Спектакль, безусловно, нас вдохновил и дал сильный импульс, но это совсем другая история, куда должны обязательно войти и шесть лет правления Горбачева, которых, как известно, нет в театральной версии Алвиса Херманиса. 

Ɔ. Сегодня, вспоминая Горбачева, мы говорим уже не столько о перестройке и гласности, а о любви. Об их любви с Раисой Максимовной. 

Я глубоко убежден, что история не знает случайностей. Если именно он, Михаил Сергеевич Горбачев, оказался в 1985 году на месте генерального секретаря ЦК КПСС во главе огромной страны, значит, в этом была какая-то высшая необходимость. Значит, именно этому человеку суждено было прекратить холодную войну, остановить гонку вооружений, разрушить Берлинскую стену. Но стоило ему открыть форточку, как вслед за этим были выбиты все окна и двери под лозунгом свободы. В это невозможно поверить, но человек, столько лет просидевший в тени этих дряхлых старцев из Политбюро, не вызывал у них никаких сомнений. Как сказал бывший шеф КГБ Крючков: «Наша главная ошибка, что мы проглядели Горбачева». Почему это произошло? Кто был главным инициатором и триггером перемен? Ну, конечно, она, Раиса! У них были отношения рыцаря и Прекрасной дамы. Он должен был ежечасно доказывать ей свою любовь. Он должен был быть достоин ее любви. Значит, в этой девушке родом из Сибири, из какой-то глуши с полуграмотными родителями, была какая-то душевная тонкость, хрупкость и одухотворенность, заставлявшая Горбачева к ней тянуться, ей соответствовать, стараться ее покорить. И именно этот союз сделал возможным то, что…

Ɔ. …мы сейчас сидим с тобой и разговариваем для проекта «Сноб». 

Именно! Благодаря этой паре мы узнали вкус свободы, открыли для себя мир без границ, впервые почувствовали себя европейцами. Я бы не стал сейчас говорить о Горбачеве как о политике. Это отдельный и сложный разговор. Политика — особый мир. Я вообще не знаю, возможно ли там сохранить в себе человека. Мы привыкли судить, не понимая до конца всех обстоятельств жизни этих людей, меру их ответственности. Как актеру, мне было бы очень интересно погрузиться в этот мир и сыграть политика. 

Ɔ. А как ты считаешь, Михаилу Сергеевичу удалось сохранить в себе человека?

Безусловно. И наш спектакль — это дань нашей благодарности и любви к нему и его жене. Он и сейчас в чем-то остался тем же Мишей-комбайнером, которым был в юности и который был влюблен в свою Раису. Об этом мы хотим снять наш фильм. В общем, проектов и идей много. Притом что в сентябре мы будем отмечать 15-летний юбилей театра, я теперь думаю только об одном, куда развиваться дальше. Нет ничего страшнее, чем успокоиться и радоваться успехам. Надо идти дальше, может быть, что-то поломать, изменить, поразить прежде всего самих себя. А там, если появятся прекрасные юноши или девушки, поющие какие-то совсем другие, новые песни, милости просим! Я буду только счастлив.

БЛИЦ

Ɔ. Любимое место в Москве

Чистопрудный бульвар

Ɔ. Другие советуют, но я не успеваю…

Поехать на Авиньонский фестиваль. Не успеваю. Хотел бы посетить Эдинбургский фестиваль. Тоже не получается. 

Ɔ. Лучший вечер, который я провел в Москве недавно

День рождения моего сына.

Ɔ. А сколько ему исполнилось?

8 лет. Круглый отличник. Закончил первый класс на одни пятерки. 

Ɔ. Когда у меня есть свободное время, я…

Читаю.

Ɔ. Я очень жду…

Премьеры спектакля «Мастер и Маргарита» Робера Лепажа в нашем театре.

Ɔ. Когда я хочу эмоционально перегрузиться, я…

Смотрю сериалы.

Ɔ. Я нравлюсь себе, когда…

Когда ко мне приходит вдохновение.

Ɔ. Сложнее всего мне дается

Быт. 

Ɔ. Самое прекрасное место на земле

Город, где прошло мое детство, — Саратов.

Ɔ. Настоящий актер не должен себе позволять

Лениться.

Ɔ. Близкие люди считают, что я…

Сумасшедший.

Ɔ. Те, кто не знает меня, думают, что я…

Сумасшедший.

Ɔ. И только я про себя знаю, что я

Вечный ученик.

Ɔ. Фильм, который я готов пересматривать множество раз…

Их два. «Амаркорд» и «Смерть в Венеции». 

Ɔ. Я начинаю каждый день с того, что…

Учу текст очередной роли.

Ɔ. У меня лучше всего получается

Креативить. Придумывать что-то новое.

Ɔ. Лучший совет, который я когда-либо получал…

Как сказала моя первая учительница, театральный педагог и актриса Валентина Александровна Ермакова: «Научись получать удовольствие от процесса». Потому что долгое время игра была для меня невероятным мучением.

Ɔ. Я люблю запах

Ландышей.

Ɔ. Моя жизнь больше всего похожа на

Приключение и… затворничество.

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь

Вам может быть интересно:

• Поощрения, наказания и поддельные сертификаты. Как в России проходит принудительно-добровольная вакцинация
• В Москве и Подмосковье объявили обязательную вакцинацию от COVID-19. В каких еще странах власти заставляют делать прививку
• Новые симптомы и надежда на вакцину. Что известно об индийском штамме COVID-19, который распространяется в России

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.