«Горшок с красками швырнули в физиономию публики». Кто такие фовисты и в чем их феномен

С ответа на этот вопрос, чуть забегая вперед, стоит начать рассказ о фовистах. Во французском языке «фовизм» происходит от слова les fauves — «дикие» или «хищники». Конечно, приверженцы стиля вовсе не были дикими в прямом смысле слова: они учились у лучших мастеров своего времени, прекрасно разбирались в искусстве, преподавали, участвовали в выставках. 

Название этого направления живописи появилось после статьи критика Луи Вокселя, побывавшего на выставке в Париже, где впервые в одном пространстве были представлены работы бывших учеников художника Гюстава Моро. Их полотна произвели ошеломляющий эффект — на фоне других участников салона они эпатажно бросали вызов классической традиции. Художники использовали чистые, яркие цвета, пренебрегали всеми правилами перспективы и анатомии. Они писали дерзко и раскрепощенно, что вызвало бурную реакцию публики и критиков. 

Луи Воксель тогда сравнил художников с дикими зверями. Это настолько точно передавало характер их работ, что определение les fauves навсегда закрепилось за этими мастерами и теми, кто позже продолжил развивать идеи фовизма.  

Выставка, о которой писал Воксель, проходила с октября по ноябрь 1905 года. Осенний художественный салон в Париже положил начало истории фовизма. Хотя полотна молодых французских мастеров выставлялись и раньше, именно здесь были представлены вместе работы, в которых начинающие художники достигли наиболее впечатляющих результатов в разработке нового художественного языка.

Как течение фовизм во Франции просуществовал недолго, с 1905 по 1908 год. Приверженцы этого направления плодотворно работали и благодаря активной выставочной деятельности значительно повлияли на своих современников в России и Германии, где художники тоже экспериментировали с использованием чистого цвета. Хотя таких терминов, как «русский фовизм» и «немецкий фовизм», не существует, в обеих странах в начале XX века работали художники, которые стремились к колористическому раскрепощению и выходу за рамки живописных традиций своих предшественников.  

Строго говоря, фовизм зародился не на выставке в Париже, а несколькими месяцами ранее, когда Андре Дерен и Анри Матисс работали бок о бок в залитом солнцем морском городке Коллиур. Именно здесь было написано полотно «Просушка парусов», одна из самых эпатажных картин Дерена, показанная на Осеннем салоне (полотно можно увидеть на выставке «Русские дикие» в Музее русского импрессионизма). За два летних месяца художник создал около 30 пейзажей и 50 набросков. Все это время Дерен и Матисс вместе экспериментировали в поисках нового живописного языка и в итоге сфокусировались на мощи и энергии цвета. 

Фовистов иногда называли «группой Матисса», поскольку среди них он был одним из самых старших. Но все же художники не представляли собой единого объединения, у них не было лидера и специальной программы или манифеста. Однако они приятельствовали, вместе участвовали в выставках, обменивались опытом и своим видением развития искусства.

Среди участников Осеннего салона 1905 года были также Жорж Руо, Альбер Манген, Шарль Камуэн, Альбер Марке. Самым неистовыми и «диким» среди фовистов искусствоведы называют Мориса де Вламинка, долгое время делившего мастерскую с Андре Дереном. Именно ему принадлежит смелое заявление: «Что такое фовизм? Это я. Это моя манера того времени, мой способ восставать и освобождаться одновременно, отказываться от школы, от принадлежности к кому-то: мои синие, мои красные, мои желтые, мои чистые цвета без смешения тонов» (цитата по книге Н. В. Бродской, «Фовисты»).

Сегодня картины фовистов не вызывают такой острой реакции публики, как в начале XX века. В Анри Матиссе и других мастерах, разделявших его взгляды на искусство,  нынешнему зрителю сложно увидеть бунтарей и разрушителей традиции. Но для современников их работы были вызывающими, раздражающими и даже пугающими. 

Фовисты довели до предела начатые импрессионистами и пуантилистами эксперименты с цветом. Их работы поражали неистовством красок и эмоциональной раскрепощенностью, художники использовали чистые, яркие цвета, усиливая их выразительность за счет контрастов. Светотеневую моделировку художники заменяли сопоставлением контрастных ярких пятен. Критик Камиль Моклер писал об их полотнах: «Горшок с красками швырнули в физиономию публики» (Moeller Magdalena M. Fauvism and Expressionism: Color and Expression). 

Многие «дикие» увлекались искусством самых разных примитивных культур в поисках источников вдохновения. Фовистов привлекали Египет и Индия, Африка и Океания, мусульманское искусство, европейское Средневековье и даже русская и византийская иконопись. Например, Вламинк, Матисс и Дерен коллекционировали маски и статуэтки африканских мастеров и почерпнули у них прием намеренной деформации фигуры и изображения ее с акцентами на отдельных частях.  

Кураторы выставки «Русские дикие» пытаются обеспечить зрителям те самые острые чувства, которые испытывали современники фовистов от их работ. На входе в зал гостей встречает двухметровое полотно, написанное совместно Жаном-Мишелем Баскией и Энди Уорхолом. «Работа, попирающая разом все правила традиционного изобразительного искусства, композиции и колорита, безоговорочно замещающая эстетику экспрессией. Это произведение не имеет отношения ни к фовизму, ни к французскому, ни к русскому искусству, зато неизменно (как когда-то Матисс) возмущает консервативный вкус», — пишет в каталоге выставки Юлия Петрова, директор Музея русского импрессионизма.  

Благодаря легендарным московским коллекциям Сергея Щукина и Ивана Морозова художники, жившие в России, могли знакомиться с работами своих современников-фовистов — меценаты покупали живопись «диких» в Париже. В 1908–1909 годах картины Матисса, Дерена и их единомышленников можно было увидеть в Москве на «Салоне “Золотое руно”». Часть художников изучали современное искусство непосредственно в Европе, где жили, учились и бывали в путешествиях. 

Однако отечественные авторы, вдохновляясь смелыми экспериментами фовистов, сумели сохранить дистанцию и остаться свободными в собственных поисках новых живописных приемов. И хотя отчасти интуитивно, отчасти намеренно они совпадали в своих открытиях с французскими «дикими», как единое течение фовизм в России все же не сложился.

Выставка в Музее русского импрессионизма знакомит зрителя с авторами, наиболее близкими к фовистам в своей «дикости». Ее разделы отражают разные направления в русском искусстве двух первых десятилетий XX века: это «Дикий импрессионизм», «Дикий символизм» и «Примитивизм». Посетители узнают, как синтезировал приемы импрессионизма, футуризма и декоративного стиля Николай Кульбин; как использовали силу цвета символисты Павел Кузнецов и Мартирос Сарьян. Особое внимание кураторы уделили участникам объединения «Бубновый валет» — неопримитивистам Михаилу Ларионову и Наталии Гончаровой и сезаннистам Илье Машкову и Петру Кончаловскому, которые черпали вдохновение в иконописи и народном искусстве, а также обращались к традициям Востока. В разделе «Парижачьи» представлены картины русских художников, работавших во французской столице в начале ХХ века: Марка Шагала, Николая Тархова, Натана Альтмана.

Выставка «Русские дикие» будет работать в Музее русского импрессионизма до 28 сентября.

Подготовила Ольга Богданова