Карстен Хенн: «Служба доставки книг». Путь книгоходца

На следующий день она снова пришла. У Шаши был хитрый план. Не имело значения, насколько убедительными были ее уговоры взять ее с собой — аргументы Карла против этой затеи были еще убедительнее. Вот почему она не стала ничего говорить и просто пошла за ним.

Карл с каждым шагом ожидал от нее хоть слово, но она молчала. И поскольку он не знал, что ей сказать, он тоже молчал. Довольно долго они шли рядом. Т огда-то Карл и решил, что сегодня — но только сегодня — она может пойти с ним, потому что она была в этот день очень тихой. Впрочем, здесь он ошибся. Он посмотрел на нее.

— Только при условии, что ты не скажешь ни слова. Веди себя тихо!

— Да, поняла.

— И не делай глупости, как маленькая.

— Я никогда не делаю.

— Не беспокой моих покупателей.

— Я никогда никого не беспокою.

— И это все — только сегодня. В порядке исключения. Ты знаешь, что такое исключение?

— Само собой. Я же не ребенок, мне уже почти десять!

На один шаг Карла Шаше приходилось делать два с половиной. Поэтому ее шаги были торопливыми, и ритм равномерного звука его кожаных подошв уступил место сбивчатому спотыканию. Когда впереди показался особняк мистера Дарси, Карл остановился и сделал глубокий вдох.

— Мистер Дарси — очень хороший покупатель. Он почти каждый день читает по книге.

— По целой книге?

— Да.

— Ничего себе, — Шаша одобрительно кивнула. — Он, значит, ничего больше не делает. — Она посмотрела на особняк. — Наверное, в его доме полно книг. 

Особняк, полный книг, казался ей настоящим раем. Или, по крайней мере, одним из вариантов рая, которые она могла себе представить. Среди них был и довольно классический, с облаками из сахарной ваты и шоколадным фонтаном. Шаша придерживалась убеждения, что в девять лет человек спокойно может иметь коллекцию раев.

— Я не думаю, что мистер Дарси хорошо ладит с детьми, — предупредил Карл, звоня в дверь. И ясно почувствовал духовное родство с ним.

Хозяин дома открыл дверь и тут же закрыл ее, когда увидел Шашу, подумав, что она собирает деньги на благотворительность. Дарси терпеть не мог жертвовать деньги лично. Каждый год он переводил десятую часть своей прибыли благотворительным организациям. Но отдавая кому-то деньги в руки, он чувствовал себя так, будто пытался загладить вину.

Карл снова позвонил:

— Это я, господин фон Гогенеш. Карл Кольхофф из книжного магазина «У городских ворот».

Дверь снова открылась.

— Что нужно ребенку?

— Ребенок со мной. Она умница, — это было не утверждение, а скорее оправдание.

— Сколько у вас книг, — спросила Шаша, — если посчитать все вместе?

Дарси покачал головой, как будто не понял вопрос.

— Я хорошо умею считать, — сказала Шаша и прошмыгнула мимо него. — Я даже очень хорошо умею считать. Девочки не понимают математику — полная чушь! Точно так же, как то, что девочки не умеют заниматься спортом. Я могу даже бегать и считать одновременно! Мне показать?

Шаша не стала дожидаться ответа. Ее опыт подсказывал, что иногда люди отвечают не так, как следует. Она побежала внутрь дома, который, казалось, состоял из гулких коридоров с картинами на затянутых бархатом стенах, из лестниц и перил, дверей и окон. Из чего он не состоял, так это из людей и книг. Шаша ожидала увидеть повсюду корешки томов, а не каменную кладку стен, но не увидела ни одного.

— Остановись, девочка! — она услышала зов у себя за спиной, но сделала вид, что он относился к кому-то другому, кто гулял по особняку. В какой-то момент Шаша очутилась в огромной пустой зале с огнем в старом камине, темно-коричневым кожаным диваном и мраморным столом, на котором лежал блокнот и три книги.

— Три? — воскликнула она. — Всего три? А где же тогда остальные? В подвале?

Шаша собралась бежать дальше, но Дарси и Карл вошли в комнату.

— Мне очень жаль, — сказал Карл, — я не рассчитывал на такое поведение.

Он крайне бережно относился к своим драгоценным покупателям — тем немногим, кто еще оставался. Так, будто это были хрупкие сырые яйца. Сейчас ему приходилось наблюдать, как Шаша разбивала одно из них. Именно мистер Дарси, самый сдержанный из всех, тот, кто так рьяно берег свою частную жизнь от вмешательств. Именно он был тем, кого она выбрала. Почему же он не был достаточно настойчив, почему позволил ей пойти с собой? Глупый старик! Он прямо сейчас отвел бы этого ребенка домой, дождался бы ее отца с работы, чтобы сказать ему, что он будет жаловаться и чтобы Шаша никогда больше не посмела его беспокоить. Мистер Дарси приблизился к Шаше. Что он сделает в ярости?

— Ты не найдешь тут других книг, — сказал он с неожиданной теплотой в голосе. — В доме всего три книги.

Шаша в изумлении посмотрела на камин.

— Вы сжигаете их или вроде того?

Дарси сел на диван.

— Подойди ко мне, пожалуйста.

Шаша не задумываясь подошла. Она все еще жила в мире, где богатые люди обязательно должны быть хорошими — иначе как бы они стали богаты? Мнение, которое меняется только со временем.

— Понимаешь ли, я очень люблю книги, и жечь бы их не стал. Конечно, я считаю, что это возможно — но только в исключительных случаях. Например, если зима слишком морозная и нужно согреться, чтобы не замерзнуть насмерть, — тогда это может спасти жизнь. Книги могут спасать нас по-разному: согревать наши сердца, а в чрезвычайных ситуациях — наши тела.

— Но где же тогда все ваши книги?

— Знаешь, люди ведь все больше забывают о чтении. При этом между книжных обложек — люди и их истории. Внутри каждой книги — сердце, которое начинает биться, когда ее читаешь. Потому что это сердце соединяется с твоим.

Его слова звучали грустно. Он не смотрел не на Шашу, а на огонь. Обычно он не говорил много и делал это теперь только от того, что ему казалось, как будто он говорит сам с собой. Если он к кому и обращался сейчас, так это к Карлу. Ему он уже давно хотел бы многое сказать.

— Я анахронизм. И мне нравится им быть. Я медленно двигаюсь в мире, который становится все быстрее и быстрее. И мне хотелось бы, чтобы люди читали, — Дарси взял одну книгу из небольшой стопки. — Все, что я прочел, отправляется прямиком в библиотеку старого города, чтобы дарить радость другим, до тех пор пока совсем не пожелтеет.

— Пожелтеет… — Шаша распробовала слово на вкус. — Неприятное слово. Звучит как-то липко, — сказала она.

— Вот-вот! И оно как будто заразное, как болезнь, которую можно подхватить, прикоснувшись к страницам. Никому уже не захочется трогать пожелтевшую книгу. Как больного проказой. Я передал городской библиотеке деньги на пристройку, в которой можно было бы хранить уже пожелтевшие книги, так чтобы они не продолжали желтеть. Колония изгоев, если угодно. К сожалению, лекарства от этой беды нет.

Шаша представила, как старые книги теснятся в темной библиотеке — грустное зрелище. Но и то, что она видела перед собой сейчас, тоже совсем ее не радовало: ни пустующие комнаты особняка, ни голые, холодные стены.

— Но всегда ведь есть пара тех книг, которые особенно нравятся. Которые никак нельзя отдать, потому что хочется, чтобы они были с тобой. Я бы ни за что не отдала «Близняшек Лоттхен».

— Как раз такие книги особенно важно отдавать, чтобы другие тоже нашли в них радость.

— Вы говорите почти как священник.

Дарси рассмеялся.

— Иногда я так себя и чувствую, — потом он посмотрел на Карла Кольхоффа. — Какая у вас умная маленькая попутчица.

— Я удивлен не меньше вашего.

— Вы могли бы привести ее с собой снова. Ну а сейчас мне нужно немного поработать до закрытия биржи в одном далеком краю.

Дарси нравилось выражаться архаично. Это придавало рациональной денежной игре особый шарм.

— А в следующий раз я покажу тебе мой сад, хорошо? Тебе и господину Кольхоффу тоже. Потому что я уже давно хочу показать ему сад.

Карл был не из тех, кто плачет. Последний раз он плакал лет в четырнадцать, когда его сердце разбила девочка, которая на перемене прочла его любовное письмо, сбрызнутое дорогими мамиными духами, всем своим подружкам. А потом выбросила в мусорку. Карл больше не помнил ее имени. Его глаза совсем забыли, каково это — плакать от горя. Вот почему сейчас он почувствовал только, как зачесались краешки глаз.

Мистер Дарси проводил их до двери, и они вежливо попрощались друг с другом. Потом Карл посмотрел на Шашу. Она в этот момент пыталась балансировать на одной ноге.

— Я знаю, что ты собираешься мне сказать, — она наконец сумела поймать баланс, — мне не стоило лезть, куда не следует. Но разве же я лезла?

Карл кивнул.

— И еще ты хочешь сказать, что меня за ухо стоило бы отвести к отцу, — она протянула свой мизинчик. — И что я никогда-никогда больше не должна ходить с тобой!

Карл кивать не стал.

— Но теперь, когда этот человек был так мил и пригласил нас двоих, ты больше не можешь так сказать. И что все-таки хорошо, что я забежала в дом, даже если это совсем неправильно. Вот почему ты не знаешь, что мне сказать. В твоей голове два голоса, и ты понятия не имеешь, какой из них прав. Так что я предлагаю тебе отличное решение: я буду продолжать ходить с тобой. И буду вести себя хорошо. Потому что я извлекла урок из своей ошибки, а это ведь должно вознаграждаться.

— Как тщательно ты все продумала.

— Это все пришло мне в голову, пока мы шли через тот длинный коридор.

— Мне пора, — сказал Карл и двинулся дальше, покачивая головой, — остальным книгам из рюкзака пора к своим хозяевам.

— А я? — спросила Шаша. — Я не знаю, как отсюда дойти до дома.

Карл остановился.

— Это ты тоже в том коридоре придумала?

Шаша гордо кивнула.

— На случай, если всего остального будет недостаточно, — она невинно улыбнулась, как будто была самым драгоценным ребенком на свете.

Карл тяжело выдохнул.

— Ты же не станешь больше забегать в дома и квартиры? Просто потому, что тебе любопытно?

— Не-а, этого я делать не буду.

— Честно?

Шаша подошла к нему и протянула ладонь. Карл взял ее за руку.

— Уговор есть уговор — нарушать нельзя, — произнося это, на каждом слоге Шаша пожимала его руку, скрепляя обещание.

Приобрести книгу можно по ссылке