Сергей Николаевич: Беттина Реймс. Неженский взгляд

Я видел ее в работе. Все посторонние изгоняются, двери захлопываются, иногда включается музыка. Каждый раз разная, зависит от настроения или ее представлений о том, кого она собирается снимать. Помню, что для фотосессии Майи Плисецкой поставили запись Марии Каллас. Все правильно: одна великая, другая великая. Майя Михайловна тут же среагировала в своей категоричной и «громоподобной» манере.

– Только уберите это верещанье.

– А что вы хотите? – разволновалась Беттина. – «Битлз», Малера или, может, «Роллинг Стоунз»?

– «Битлз», – пожала плечами Плисецкая, всем видом давая понять, что ей все равно, под чью музыку позировать. Главное, чтобы не было скучно. Впрочем, тут опасения Майи Михайловны были напрасны: Беттина Реймс еще никому не давала заскучать. У нее мгновенные реакции, хищная пластика, повелительные интонации. Когда снимает, ни мгновения покоя. Вся в движении, в каком-то непрестанном крике, как чайка, парящая над морем и высматривающая свою добычу.

«Гениально!», «потрясающе!», «невероятно!» – кричит Беттина, припав к глазку фотокамеры. Что она там видит, никто не знает. Но она так яростно жмет на затвор, и такой вокруг стоит треск, словно Беттина хочет не просто запечатлеть великую красоту, а расстрелять ее на месте, чтобы никому не досталась. Только ей одной!

Все женщины – ненасытные собственницы. На этом инстинкте обладания до сих пор держится мир. Беттина, в жилах которой течет высокородная кровь Ротшильдов, попыталась перевести этот инстинкт на язык искусства. Она понимает женщин. Она как никто чувствует их первобытную, чувственную сущность. Ее не обманешь ни хорошими манерами, ни красивой легендой, ни модным имиджем. Она видит самую суть. И даже когда не планирует снимать ню, все равно умудряется раздеть донага. Будь то профессиональная модель или знаменитая актриса, уличная проститутка или жена банкира. Мало кто может выдержать ее требовательный, безжалостный взгляд, кто рискнет не подчиниться ее властным приказам, кто внутренне не отдастся этому страстному, горячему, всесокрушающему напору.

В какой-то момент каждая из ее моделей вне зависимости от возраста или статуса должна вдруг почувствовать себя маленькой беззащитной девочкой, оказавшейся в охваченной пламенем комнате, откуда можно спастись, только безропотно выполняя приказы этой строгой, высокой женщины. Она знает, что надо делать в самых безвыходных ситуациях. Она умеет балансировать на тонкой грани гламура и порно, рискованной эскапады и художественного вкуса. Ее по-прежнему влекут пограничные территории искусства, гендерные игры и самые опасные бездны, в которые, в общем-то, не полагается заглядывать женщине. Но Беттина, вооружившись камерой, смотрит туда не отрываясь, словно завороженная. Недаром она в юности мечтала стать военным корреспондентом. Уверен, что у нее бы получились классные репортажи из горячих точек. Ну, а ее первый большой фотопроект назывался Femаle Trouble – «Женщина в беде», или, еще точнее, «Женщина, терпящая бедствие». Там было много вполне себе успешных знаменитостей, которых трудно заподозрить в том, что с ними может случиться что-то не то. Только Беттина распознала сумрак несчастья, сгущавшийся у них за спиной, и печаль, притаившуюся в глубине глаз. Некоторые из тех давних работ вошли в портфолио, которое она специально подобрала и прокомментировала для «Сноба» по моей просьбе.

Впрочем, Беттина не любит рассказывать про свои и чужие печали. Она снимает про счастье быть женщиной. Про ее красоту, ее власть над миром, ее способность до глубокой старости оставаться неотразимой. И портреты Беттины Реймс – лучшее тому доказательство.

Моника Беллуччи (2009)

Я начала ее снимать, когда она еще была начинающей моделью и только-только приехала завоевывать Париж. Для подиума она показалась мне крупноватой. Слишком много всего, подумала я. Но под взглядом фотокамеры она мгновенно преображалась. Вся итальянская сексуальность пульсировала в нежных линиях ее шеи, груди, бедер, в этих по-африкански длинных пальцах. Ни одного неудачного кадра! Во всех ракурсах, при любом свете Моника прекрасна. Мы стали близкими друзьями. А однажды во время съемки я вдруг поймала себя на том, что не узнаю ее. Что-то неуловимо поменялось в ее лице, в пластике. «Моника, может, ты беременна?» – со смехом спросила я. «Откуда ты знаешь? – удивилась она. – Мы пока об этом с Венсаном никому не говорили». Я знала, как они с мужем страстно хотели ребенка, но в данном случае догадалась не я, а моя камера.

Шарлотта Рэмплинг (1980)

Я была никто, а она – уже звездой «Ночного портье» и «Гибели богов». До нее я снимала только проституток с Пигаль. Ни имени, ни опыта, ни связей. Но я ей позвонила, и она сказала с чуть заметным английским акцентом: «Приезжайте». Тогда она жила с Жан-Мишелем Жарром в большом загородном доме. Она дала мне два часа и покорно позировала, пока я изображала из себя крутого фотографа. В лаборатории выяснилось, что пленка оказалась бракованной. Я в отчаянье бросилась звонить Шарлотте. Она выслушала мой лепет и снова сказала: «Приезжайте». Так получился этот портрет. Я много потом ее снимала. Она потрясающая актриса и очень верный друг.

Катрин Денев (1984)

Она всегда торопится. У нее на все про все час, а дальше ее ждут, ей надо бежать. Так было несколько раз, и, как я ни старалась, результат меня не устраивал. На фотосессию в отеле «Георг V» Катрин Денев приехала с корзинкой вроде той, что берут с собой на пикник заботливые мамаши. Там была кожаная мини-юбка, кофта с вырезом и сетчатые чулки – традиционный прикид девиц Сен-Дени и Пигаль. Именно так она представляла себе femme trouble. На обсуждение времени, как всегда, не было. После съемок Катрин мне в награду вручила еще одну пару сетчатых чулок, таких же, какие были на ней. Я их потом долго носила. Читать дальше >>

Читать с начала >>

Милен Фармер (2013)

Мне говорили, что она невыносима, что угодить ей невозможно, что ее планы меняются в зависимости от настроения. Я была готова к худшему. Тем более что речь шла о небольшом альбоме, который она собиралась выпустить к своему туру Timeless. Маленькая красная книжка на память о Милен. Тридцать фотографий, не больше! Но эта рыжая бестия показалась мне абсолютным ангелом. Тихая, послушная, отзывчивая. Мы очень быстро все отсняли. Кажется, больше ушло времени на отбор фотографий. В этот момент Милен была похожа на девочку в магазине игрушек или в кондитерской. Она хотела все!

Майя Плисецкая (2005)

Эту съемку мне заказал мой друг Сергей Николаевич к юбилею балерины. Я безумно волновалась. Ведь мне предстояло заочное состязание с Ричардом Аведоном, Сесилом Битоном и другими великими фотографами, снимавшими Плисецкую на протяжении ее беспримерной карьеры. Но Майя оказалась самой молодой и самой неутомимой из всех, кто когда-либо переступал порог моей студии на Rue du Roi de Sicile. Как она двигалась, смеялась, принимала позы! Кажется, она может танцевать одними руками. Мечтаю снять ее опять, ведь у нее скоро снова грядет юбилей.

Шэрон Стоун (1991)

Я прилетала в Лос-Анджелес снимать ее и Майкла Дугласа для постера «Основного инстинкта». Уже в аэропорту мне сказали, что фотографировать придется их врозь: они поругались и не хотят больше встречаться в кадре. Отличное начало! Мне она сразу понравилась: острая, смешливая, четкая, very bossy, как говорят американцы. До «Инстинкта» ее преследовали неудачи, и она, весело глядя мне в глаза, сказала, что если и сейчас не повезет, то лучше ей с актерством завязать. Но в мае 1991 года фильм показали в Каннах, и Шэрон Стоун вышла из Фестивального дворца настоящей звездой.

Наоми Кэмпбелл (2005)

С ней главное – терпение. Все знают, что она опаздывает. Ну и что? Значит, не надо дергаться, а рассчитать свое и чужое время так, чтобы минимально потратить его на бесцельное ожидание. Лично я всегда готова к тому, что съемки с Наоми начнутся на пять часов позже запланированного срока. Зато в студии она будет работать с полной самоотдачей и не запорет ни одного кадра. И сплетни про ее дурной нрав – выдумки пиарщиков и бульварной прессы. Не встречала человека более щедрого и благородного, чем Наоми. Конечно, ее красота способна ослепить, но душа, поверьте, впечатляет еще больше.

Барбара (1986)

Ни перед кем в жизни я так не преклонялась, как перед ней. У меня был период, когда я не могла ничего делать, зная, что она сегодня выступает в Лионе или Гренобле. Если денег не было на билет, сама садилась за руль и ехала в тот город, где должен был состояться ее концерт. Барбара была очень закрытым человеком в жизни. Ей были трудны контакты с посторонними людьми,  поэтому она очень осторожно впускала меня в свою жизнь. А однажды пригласила меня вместе с сыном в свой загородный дом на уик-энд. И первое, что предложила ему: «Давай я научу тебя сочинять песни. Это так просто». Сыну тогда было восемь лет. От ее уроков осталась эта фотография с двумя  роялями. За одним Барбара, а за другим должен был сидеть он.

Мадонна (1993)

«Я более знаменита, чем ты, – сказала мне Мадонна. – Поэтому прилетай ко мне в Нью-Йорк». На это мне нечего было возразить. Проще было взять билет на Concorde (они еще тогда летали из Парижа) и отправиться снимать самую «материальную девушку» на свете. Дело в том, что ей понравился мой фотопроект Chambre Close, и она захотела сделать себе похожий портрет. Я была не уверена, что найду в Нью-Йорке такие же интерьеры, как в двухзвездных отельчиках квартала Марэ, поэтому кроме техники пришлось тащить с собой еще рулоны обоев в цветочек. Мы сняли какую-то маленькую халупу на окраине Бруклина и стали ждать приезда Мадонны. Но когда я выглянула в окно, то поняла, что никакой съемки не будет. Огромная многотысячная толпа заполонила собой все троту­ары и окрестные улицы. Ни пройти, ни проехать. Ко мне то и дело прибегала хозяйка с криком: «Мисс Беттина, они нас снесут! Они нас снесут!» Мне пришлось выходить к народу и объяснять, что Мадонна не приедет, что все это вымыслы газетчиков. Кто-то поверил и, недовольный, ушел, кто-то – нет и остался ждать. В общем, была разработана целая военная операция, как доставить Мадонну в Бруклин на рассвете и привести ее к нам неузнанной и незамеченной. Я даже уже не очень помню, как мы ее снимали, так боялась, что начнут громить отель и нас погребут под нашими парижскими обоями.С