Небесам, земле, горам Мы предлагали залог веры,
но они отказались принять его, устрашились его;
а человек принял, потому что он дерзок, безрассуден.
( Коран, сура 33, аят 72 пер. Г. С. Саблукова)
Я отрешенно смотрела на уток, поспешно выхватывающих друг у друга куски хлеба, на расходящиеся круги по воде. Осторожно, с удивлением прислушивалась к себе, не обнаруживая боли, ставшей за долгие годы привычной. На месте боли обнаруживалась бездна, которую выгрызли мысли – страдания.
Бездна звенела пустотой, не заполняясь чёрной кровью воспоминаний.
Пустота заполнялась словами…
Когда рвется нить судьбы, бесполезно искать себя среди людей. Тебя больше нет. Ты разорвана, раздавлена, предана. Тщетно звонить, просить о помощи, пытаться вымолить тепло у некогда родной, а теперь чужой души.
Это можно назвать равнодушием, неблагодарностью, ведь столько раз ты без оглядки и даром делилась теплом своей.
А теперь словно нищая у дороги стоишь с протянутой рукой, тщетно пытаясь вернуть обратно то, что казалось принадлежит тебе по закону круговорота добра в природе.
Это можно назвать Роком. И твоя судьба - испить в одиночестве чашу страданий тёмной ночью души. Но проходит время и одиночество становится бальзамом, укрытием, убежищем от мира, к которому ты летела распахнутой навстречу.
Но мир обманул, обернувшись изнанкой, обратной стороной Бога. Твои моральные убеждения действительны лишь на бумаге и смеются тебе в лицо. И золотое правило нравственности «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой» относительно тебя работает ровно наоборот.
Каждый из нас молится в своём Гефсиманском саду «пусть минует меня чаша сия». Но каждому из нас суждено испить из чаши страданий. Быть преданным, распятым и воскресшим. Пусть не покинет нас вера в тёмный час души. И обретём мы Свет в её потёмках.
Выбрасывающий в реальную реальность звук телефона. Слова, вздрогнув, перестают заполнять пустоту.
Достаю телефон. «Здравствуйте. Меня зовут Люба. Я хочу записаться к вам на консультацию».
Она вошла в кабинет, деревенея от смущения. Сгорая от стыда, сняла старое пальто, прошла, оставляя грязные лужицы на полу, села на краешек, поджав ноги в видавших виды сапожках, под кресло.
Сказать, что она была красива, значит не сказать ничего. Бесконечные ноги и «родная» пятёрка, не меньше. Тонкие запястья, пальцы. Как там у Воланда, то есть у Булгакова «Кровь. Как причудливо тасует карты судьба».
Наверное, эта консультация не отличалась бы от десятков других, если бы она не выдавила из себя среди слёз, что накануне ночью ей приснился царь мира Мелхиседек.
В студенческие годы вгиковские мальчишки увлекались учением о Мелхиседеке. На наши расспросы отвечали загадочно и туманно. Интернета не было, самиздатовская эзотерическая литература была на вес золота, поэтому мы молча впитывали крупицы знаний о Царе мира. Учение которого в пересказе снобов интеллектуалов сводилось к тому, что необходимо всецело положиться на Его волю и быть, как птицы небесные, не заботящиеся о пропитании, но не остающиеся без него.
Одним из доказательств веры, например, был ритуал – потратить последний рубль на прихоть, безделицу. Нам девочкам предлагалось купить французские духи, стоявшие тогда баснословные сумму - всю стипендию.
В моём сознании студенческий Мелхиседек из прошлого соединился с Мелхиседеком, приснившимся провинциальной девочке, сбежавшей в Москву, скрываясь от мести отчима, которому, защищаясь, раскроила череп щипцами для камина.
Дверь за Любой закрылась, я посмотрела на грязные лужицы на полу, обречённо вздохнула, достала швабру и стала мыть полы.
На место привычной суетной тревожности пришло спокойствие, а потом Свет.
Я мыла полы осторожно, боялась испугать, расплескать Свет.
А ночью ко мне пришёл монах. В темноте средневековых сводов он взял меня за руку, которую я недоверчиво отвела.
- Мы принадлежим братству розы. Ты должна помогать им искать Свет.
- Я не хочу.
- Ты будешь.
- Этим …?
- Твоя душа смердит точно так же.
Я проснулась, отчётливо понимания, что должна встретить Мелхиседека.