— Боб, Вы ведь образованный и интеллигентный человек, получили серьезное университетское образование. Похоже, что в начале своего жизненного пути Вы совсем не планировали становиться актером?
— Не планировал. Но, понимаете, комикам очень трудно жить. Всё быстро надоедает.
— Ну это не одним только комикам всё быстро надоедает…
— Я уточню: надоедает всё, что не смешно. А учиться в университете - это, знаете ли, совсем несмешно. Я любил и умел учиться, но быстро всё схватывал и начинал скучать. В Университете Южного Иллинойса (Columbia College Chicago), где я учился, была своя студенческая радиостанция, и от скуки я стал там работать. Поначалу просто читал новости и ставил пластинки с песнями. Потом начал рассказывать всякие смешные истории. Чужих историй не хватало, приходилось на ходу придумывать свои. Так я научился писать и рассказывать скетчи.
— Но ведь, рассказывая шутки на радио, трудно понять, нравятся ли они слушателю на другом конце радиоволны...
— Именно! В этом вся штука! Ты должен шестым чувством понять, засмеялся ли твой невидимый реципиент! Если да — шутка удалась. Если нет — пробуй еще и еще. В результате я научился чувствовать слушателя, держать его в напряжении, когда нужно. А когда нужно — отпускать.
— Я так понимаю, это был ваш собственный час на радио — без продюсеров, режиссеров и прочего начальства.
— Час? У меня была целая ночь с четверга на пятницу! И да, мне никто не мешал. Правда, и не помогал тоже.
— Потом Вы много лет, начиная с 1988-го, работали сценаристом на телевидении, писали скетчи для различных комедийных шоу. В том числе прославленное “Субботним вечером в прямом эфире”! Это ведь работа мечты!
— Может и мечты, но не моей. Мои скетчи в «Субботнем вечере» произносили другие актеры. В шоу Бена Стиллера — Бен Стиллер, в «Поздно вечером с Конаном О’Брайеном» — О’Брайен и его гости. И это продолжалось восемь лет, в течение которых мне лишь несколько раз позволили самому выйти на сцену и самому прочитать свой собственный скетч.
— Как так? В чём проблема? Это же хорошо, когда автор сам читает? У нас в России авторов скетчей наоборот очень любят.
— Завидую им! Америка - страна бюрократов. Вдохновенных бюрократов. Даже если бы продюсер шоу и захотел меня выпустить, ему пришлось бы согласовывать этот шаг с огромным количеством начальства. То есть, что значит пришлось бы… Так оно и было на самом деле… Все эти годы я пытался прорваться на сцену, и всё время моя рожа кому-то из боссов не нравилась - и мне давали пинка. Не лезь, урод. Твоё дело писать - вот и пиши.
При каждой возможности я выступал в маленьких комедийных клубах — делал собственный стендап. Я жил одной мыслью - заработаю достаточно денег и сделаю свое шоу. Сделал. И оказалось, что все-таки работа в команде получается более эффективной. Что все эти продюсеры, редакторы, ассистенты нужны, как воздух. А мы с моим партнером Дэвидом Кроссом всё делали сами. Ну, и выдержали всего три года - сгорели на работе. А огромная машина «Субботнего вечера» успешно работает уже почти полвека. Почувствуйте разницу, как говорится! Так что я усвоил урок. Шоу — это командная работа. К сожалению, мне за этот урок пришлось дорого заплатить: я ведь вложил в шоу все свои деньги — и потерял. (примечание: ТВ шоу “Мистер Шоу с Бобом и Дэвидом” не выходило на экраны РФ)
— Несмотря на успех и шесть номинаций на премию «Эмми», две из которых вы выиграли, в 1998 году вы остались без работы и вам пришлось заняться торговлей старой мебелью. Серьёзно?! Мебель?! Как такое могло случиться? У меня просто не укладывается в голове!
— Да? А вот случилось же! Во-первых, я женился, появилось двое маленьких детей, нужно было содержать семью. Во-вторых, работы в кино было очень мало: немного эпизодических ролей и озвучка животных в мультфильмах. Судьба актёра зависит от случайности, и от его агента. Мне не везло ни с тем, ни с другим. Вот я и вынужден был искать дополнительные способы заработка. У меня, как понимаете, были знакомства среди обитателей старых Голливудских вилл. Селебрити часто продают свои дома и покупают новые. Будучи, людьми со средствами, они не хотят перевозить с собой на новое место старую надоевшую мебель, даже если она и хорошего качества. Вот я им и помогал от нее избавиться. Размещал по городу объявления о распродаже, приезжал в дом с кассовым аппаратом. Люди приходили, покупали понравившиеся предметы. А то, что оставалось, я увозил и продавал в мастерские или на специализированных аукционах. Приходилось самому грузить массивные старинные столы, кресла, тяжёлые ковры, бронзовые лампы. Потом бизнес, как говорится, пошёл, и моими клиентами стали уже не только селебрити, но и простые граждане. Мебель у них попроще и подешевле - но, зато, её много. И она не из натурального дерева - так что, грузить стало легче.
— И что, эти простые граждане Вас не узнавали после всех Ваших многочисленных появлений на телевидении?
— Узнавали, конечно. И это было очень забавно наблюдать. Смотришь на человека — и видишь, у него в глазах что-то такое мелькнуло. Вроде где-то я этого типа уже видел. Потом видишь — ага, вспомнил, где видел. Потом понимаешь — о, наверное, он даже мою фамилию вспомнил. А потом — и это самое забавное — читаешь заключительную мысль: ну нет, не может быть! Тот самый Боб Оденкёрк— и грузит мою мебель? Нет-нет! Наверное, померещилось! Хотя, иногда кто-нибудь говорил, что я похож «на парня из Мистера Шоу». Я в ответ произносил какую-нибудь из собственных шуток, только монотонным скучным голосом. И человек махал рукой — нет, тот парень был явно лучше! Обознался, наверное…
— Знаете, в таких ситуациях следующим этапом часто бывает глубокая депрессия и алкоголизм… А Вы как-то выкарабкались! Как?
— А я не отношусь к самому себе серьезно. Когда мне плохо - я смеюсь прежде всего над собой. Ну согласитесь, маленький человечек вляпался в кучу дерьма - разве это не смешно? Шит хэппенз? Это же замечательно!
— А как называлась ваша фирма?
— Почему называлась? Она и сейчас существует — «Мистер Кэй». Там теперь работают другие люди, в основном коллеги из шоу-бизнеса, которые тоже оказались в трудной финансовой ситуации. Кроме того, для творческого человека это бывает очень полезно — отвлечься от проблем, поработать физически, дать отдохнуть мозгу, понять окружающую жизнь и почувствовать ее ценность.
— Российские зрители очень высоко оценили сериал и с нетерпением ожидали выхода шестого сезона. Мы все надеемся, что на этом проект не закончится…
— Никогда! Сол Гудман умрет только через мой труп!
— Ура! Вот это я понимаю! Звучит, как полноценный творческий план!
— Дело в том, что, как вы помните, начиная с третьего сезона к нам стали присоединяться бывшие коллеги по «Всем тяжким» (приквел и спин-офф сериала «Лучше звоните Солу») — сначала вернулся Джанкарло Эспозито (Гус), потом Джонатан Бэнкс (Майк Эрмантраут), потом позвонил агент Тони Далтона (Гектор Саламанка). Как оказалось, им всем тоже не хотелось расставаться со своими персонажами. Я думаю, что и остальные герои из «Всех тяжких» постепенно присоединятся. Так что, очевидно, «шоу маст гоу он».
— Винс Гиллиган в одном из своих интервью сказал, что вам сначала настолько не понравилась роль Сола Гудмана, что вы даже не хотели идти на кастинг. Это правда?
— В сценарии на бумаге Сол выглядел каким-то заторможенным. Бывают такие адвокаты, знаете ли - улыбка посещает их лица только при виде чека с множеством нолей. Списали, что называется, «с натуры». Я совершенно не представлял себе, как я могу играть такого скучного типа. Это была совершенно не моя роль. Внешностью я, может, и подходил. Но не характером. Я пошел на кастинг, но не особо старался понравиться. Я произносил фразы Сола так, будто стоял на сцене комик-клуба: гримасничал, шевелил бровями, жестикулировал, а когда забывал текст - такое часто случается с актёрами от волнения - импровизировал свой. К моему удивлению, Гиллигану понравилась идея сделать Сола комическим персонажем. Это интереснее, чем просто тихий воришка, находящийся в постоянном напряжении от страха попасться и прогореть на очередном мошенничестве. Когда началась работа, авторы шаг за шагом делали Сола человечнее, умнее, тоньше. А я всё сильнее втягивался. Когда через пять лет работа над сериалом завершилась, я вдруг ощутил: всё, моя жизнь кончена. Нет никакого смысла быть Оденкёрком, если нет Сола Гудмана. Я был в отчаянии.
— Но вы же стали таким популярным после сериала! Вы же могли получать любые роли и делать стендапы не в клубах, а на стадионах!
— Мог. Но не хотел. Это словно любовь, знаете: тебе нужен вот именно этот человек. Никто другой. Только один на всей земле. Без него жизнь кончена.
— Наверное, все поклонники сериала испытывали похожие чувства к полюбившимся героям. Говорят, что Гиллигану даже грозили, что если он не оживит Уолтера Уайта, то его похитят, запрут в подвале и силой заставят писать.
— Да, ситуация действительно была непростая для всех нас. Но в один прекрасный момент меня осенило. Да, Уолтер Уайт ушел навсегда — и с этим ничего нельзя поделать. Но мой Сол вполне может быть самостоятельным героем собственной жизненной драмы.
— А как удалось уговорить Гиллигана отдать вам аж целого персонажа? Ведь все авторские права на “Сола" у Гиллигана и студии? Вы их выкупили?
— Не смешите меня! Выкупить Сола?! На это не хватило бы денег даже у Рокфеллера! Я просто убедил его дать разрешение - хотя бы только на пилот. О, это было непросто… Если б вы только знали…Сначала он воспринимал в штыки даже намеки на продолжение сериала. Отказывался разговаривать. Швырял трубку. Но я стал понемногу набрасывать сюжет, писал диалоги. И понемногу дожал его.
И, конечно, Гиллиган по-прежнему генеральный продюсер и соавтор «Лучше звоните Солу», и авторские права принадлежат ему и Питеру Гульду.
— Простите, я правильно поняла? Идея сериала - Ваша, а авторские права на него - у других?
— Вы правильно поняли. Но в жизни ведь часто приходится идти на компромиссы, не так ли?