Ну что же, мнение мое оказалось... противоречивым.
С одной стороны, был безукоризненный оркестр, идеально играющий все, что написано в нотах. Практически все музыканты имели сольные партии, выходили вперед и кланялись, были представлены даже такие редкие инструменты как геликон-бас и баритон-саксофон.
Сам певец, Макс Раабе пел хорошо. Ничего не скажешь, голос красивый, большой диапазон. В основном он пел фальцетом, и брал весьма высокие ноты, но порой спускался вниз и оказывался весьма пристойным баритоном.
Я все время пытался понять - на кого он похож из советских певцов 20х-30х годов прошлого века. Вспомнил, пожалуй, двоих - Козина и Вертинского.
Ни того ни другого я живьем не слышал. Вертинский умер в 1957 году, в Питере, а я в Питер впервые приехал в 1967 году, так что мы разминулись... У меня была пластинка Вертинского, виниловый диск, и я многие песни слушал и помню до сих пор.
С Козиным природа сыграла еще более злую шутку... Я любил песни Козина, и даже написал мюзикл, посвященный этому певцу (мюзикл назывался «Прощальный концерт», был поставлен один раз в Магаданском музыкальном театре, больше нигде не разрешили, все-таки Козин был бывшим зеком и ссыльным). Премьера мюзикла состоялась в 1995 году, и я, конечно, решил поехать в Магадан, и непременно познакомиться с Козиным.
Однако Козин умер за несколько месяцев до премьеры. И мне довелось только зайти в его квартиру (которая уже стала музеем), оставить там запись в Книге памяти, и сфотографироваться с его роялем.
*
Да, они похожи... Я имею в виду Макса Раабе, Козина и
Вертинского. Во всяком случае, вокально. Артистически - пожалуй нет. Сейчас, конечно, трудно представить, как именно вели себя на сцене и Козин и Вертинский, но их звук, их пение сохранились хорошо. И их красивые тенора, переходящие часто на фальцет, сразу легко узнаются.
Хороших видео от них не осталось, но можно предположить, что и Вертинский и Козин вели себя на сцене активно, передвигались, двигали руками, жестикулировали, изображая ненависть, или любовь, или надежду.
Ничего подобного нет в исполнении Макса Раабе. Он стоит на одном месте, как истукан, не шевельнет ни одним пальцем, ни ногой, ни рукой. И лицо его совершенно не двигается, он не улыбается, не плачет, не смеется (что часто делал все тот же Вертинский). Такая маска, такое неподвижное тело, и такой же застывший взгляд.
Да, как мне подсказали любители этого певца - он всегда такой. Это придуманный им образ, который он надевает на каждый концерт, и таким он держится от первого своего появления на сцене до последнего ухода...
Я не знаю, каков он в жизни, да это никому не надо знать... Может быть, в жизни он энергичный и веселый человек, смешливый и смешащий всех вокруг - но это знают только его близкие. А его сценический образ - это, пожалуй, Пьеро... Именно тот, лунный Пьеро, который всегда спокоен, ровен, одинаков...
Осталось только намазать лицо белой краской...
***
Ничего против такого образа я не имею...
Ну что же, были на сцене такие артисты, вспомним Марселя Марсо, Славу Полунина, Бориса Амарантова - они ничего лицом не изображали. Правда, у них работали все другие части тела... У Макса Раабе и лицо и все части тела, и даже костюм, и туфли - все неподвижно... Он как бы говорит: смотреть тут нечего, слушайте музыку...
Впрочем, как я уже сказал выше, оркестр, видимо для контраста с певцом, двигается весьма активно, и группами и поодиночке... Им (музыкантам) поставлены такие как бы пластические номера, часто довольно забавные, публика принимает их с радостью, а порой и с восторгом.
Вообще этот оркестр (Palast Orkester) существует с 1986 года, и его создатель - как раз певец Макс Раабе. Он придумал этот оркестр, он его руководитель, хозяин, звезда. Здесь все сделано для него и «под него», и, безусловно, этот коллектив добился большой слaвы в Германии и во всей Европе... И вполне заслуженно.
Люди старшего возраста любят ретро (в современной России радиостанция «Ретро ФМ» имеет самый высокий рейтинг)
Именно эту музыку исполняет этот оркестр, именно эти песни поет солист. Тут правда, надо сказать, что репертуар был выбран не для этого зала.
Все-таки Карнеги-холл - «зал залов», как принято говорить, и в нем должны звучать музыкальные композиции и исполнения только высшего класса. В данном случае, поскольку этот концерт происходит в рамках фестиваля «Падение Веймарской республики» (второе названия Фестиваля «Танцы на краю пропасти»), я думаю, было бы правильно, если бы певец пел песни именно Германии тех времен. Это было бы уместно и правильно. Возможно, надо было бы давать перевод на английский язык в виде субтитров на заднике, это сейчас делается часто и совсем несложно.
Однако Раабе пел множество немецких песен, совершенно неизвестных нью-йоркской публике, перевода не было, а тех нескольких предложений, что певец говорил вначале, было явно недостаточно...
Небольшая группа немецкоязычных зрителей (скорее всего работники германской миссии при ООН) реагировали и смеялись, но их явно было мало...
Вообще нью-йоркская публика всегда очень доброжелательна, и ее очень легко рассмешить... Те шутки, которые заготовлено произносил солист, не были очень смешными (ну, например, «я не целуюсь, у меня на это во-первых нет времени, а во-вторых я этим вообще не интересуюсь») но зал просто взрывался от хохота.
Довольно много было исполнено американских песен, тех же 20х-30х годов, песни Кола Портера, Ирвинга Берлина, и многих других классиков жанра... Однако они звучали скорее как контраст немецким песням, как противостояние им... Ведь мы понимаем сегодня, чем закончилась «Веймарская республика» и что произошло после ее падения!
Ничего такого в Америке не происходило, Америка и Германия развивались в эти годы по совсем разным дорогам, и все это кончилось страшной войной, где Америка и Германия воевали друг против друга.
Мне кажется, соединять и смешивать песни тех лет, все время намекая, что «музыка нас связала», и что все было классно в те прекрасные времена - это не очень хорошо.
***
Чего еще не хватало мне лично в этом концерте? Импровизации.
Очевидно, что музыканты и солист делают на сцене все, что они выучили, одинаково на каждом концерте. Повторяются все шутки-прибаутки, одинаково каждый день играют музыканты, никакого «свободного творчества» я не заметил. А жаль! Ведь в то время уже были биг-бэнды, и в Европе и в Америке, и даже в России, уже играл Count Basie Orchestra. В России уже играл оркестр Валентина Парнаха, множества танцевальных оркестров было и в Германии.
И все они импровизировали! Это важнейшая часть джаза тех лет. Однако наш Palast Orkester, о котором я рассказываю - не импровизировал... Они с немецкой дотошностью и пунктуальностью играли то, что написано в нотах, и делали то, чему их научил режиссер (или балетмейстер).
И это было довольно суховато и скучновато.
*
В общем, впечатление осталось двойственное... С одной стороны было приятно погрузиться в музыку 100–летней давности, приятно было узнавать мелодии тех времен (особенно хорош был Курт Вайль, великий немецкий композитор, который закончил жизнь как американский композитор)...
Но кажется, место для подобного концерта было выбрано неправильно... В Карнеги-холле должно звучать или что-то классическое, во всех смыслах этого слова, или что-то совсем новое, яркое, экспрессивное. А подобный оркестр должен выступать в прекрасном роскошном кабаре: вот там они, безусловно, будут иметь огромный успех.
*
Кстати, кто-то сказал - не могу сейчас проверить - что Макс Раабе с оркестром будут выступать в «Новой Галереe» на 5й авеню... Вот это будет правильно! Weisswurst mit Brezen, бутылка хорошего Рислинга, и на десерт чашечку Wiener Melange – и музыка Веймарской республики зазвучит с особым шиком!