Продолжение. Начало читайте здесь:
часть 3: Сальери за рулем, сколько ножек у рояля и другие курьезы
часть 4: Паустовский совсем рядом
часть 5: Ван Клиберн на Гражданской, две лошади и рыжая Лиля
часть 6: Что делать, если первая работа провалилась
часть 8: Скотч, склеивающий человеческие отношения
часть 10: С чего начинается съемочный день
часть 11. Этот эпизод надо вырезать!
часть 12. Вызывают «на ковер!»
часть 15. Это у них крыша поехала!
часть 16. Романтики театра и кино
РЖД и коньяк
Как вы помните, я рассказывал о преданности кинематографу тех, кто «износил в нем хоть пару обуви». В этом я убеждался каждый раз, когда начинал снимать следующий фильм, обнаруживая в массовых сценах старых знакомых.
— Здравствуйте, Владимир Михайлович! Вы помните меня? Я снимался в сцене карнавала «Под крышами Монмартра». Я еще возил кабриолет, на котором уезжала Нинон.
— Ну, конечно, помню! Здорово таскали!
— Ну, вот опять встретились. А я за это время снялся в четырех фильмах и даже сыграл дворника. Представляете — в кадре только я один, и не на общем плане, а на среднем. Правда, крупным планом сняли только метлу. Ну, какая разница! Все запомнили. Говорят, очень выразительный эпизод! Надеюсь, и у вас что-нибудь сотворю.
Появился и тот, что экзаменовался на чувство юмора.
— А помните, вы меня проверяли?
— Ну, конечно, помню.
— Тогда, вроде, я не был «на уровне». Теперь знаю почему. Мне друзья объяснили. Когда слушаешь анекдот, надо быть очень внимательным, не пропускать детали. Теперь понял свою ошибку. А нельзя экзамен повторить?
— Почему нельзя? Подойдите после съемок.
Подошел, напомнил.
— Хорошо. Вот очень простенький и очень понятненький... Итак:
«В поезде рядом в креслах — двое мужичков. Поезд дневной, суперскоростной, Москва — Санкт-Петербург. Познакомились. Один — по железнодорожному ведомству. Другой — менеджер в торговле. Разговорились, перекусили. Даже рюмашечку неплохого коньячка пропустили... Железнодорожник говорит: — Вы в Петербург, домой?
— Да, в Москве был в командировке.
— Замечательно. А если я что-то угадаю, обещаете бутылку коньяка?
— Что угадаете?
— Сейчас услышите. Так обещаете, если угадаю?
— Согласен!
— Прекрасно! Так вот. Мы едем сверхскоростным в Петербург. Так?
— Ну и что?
— Значит, через полтора часа мы уже на месте. Это в 19 часов.
— Ну да.
— Через полчаса-час вы — дома.
— Все правильно.
— Так вот, вы придете домой не через два с половиной часа сегодня, а завтра утром.
— Это почему же?
— Придете и скажете, что приехали ночным, "Красной стрелой". А он приходит завтра, в 8 утра.
Не произнося ни слова, менеджер достает две бутылки коньяка.
— Почему две? Договорились об одной.
— За ...идею!»
Мой слушатель, как и в прошлый раз, сохраняет стоическое спокойствие. Реакции никакой.
— Не поняли?
— Почему? Все отлично понял. Я ведь не пропустил ни одной детали. И вот главная: тот, кто рассказывал анекдот — железнодорожник. Правильно? И не случайно мы узнаем о его профессии, потому что, как специалист, он заметил какие-то неполадки в их поезде и намекнул (чтобы не вызвать панику в вагоне), что на первой же станции надо выходить, дождаться скорого и доехать на нем. Таким образом, они приедут не сегодня, а завтра утром.
Я понял, что дело безнадежное. Но я ошибся.
Прошло много лет. Мы стали жить в другой стране. И юмор стал другим. И показалось даже, что и анекдоты исчезли. И вот однажды читаю: этот субъект, казавшийся мне человеком без юмора, да и вообще довольно заурядным, — генеральный директор крупной кинокомпании. Причем по производству фильмов, в основном комедийных!
А вы говорите, что анекдоты исчезли!
Все готово! Почему не снимаем?
«Второй режиссер». Должность в съемочной группе важная, почти ключевая. Называется, правда, достаточно неточно. Для непосвященного — что-то вроде дублера режиссера-постановщика. Тот — первый, а этот — второй. Обратите внимание: в некоторых делах мы попугайски заменили наименования ряда профессий на зарубежные. Например, «директора фильма» — на «исполнительного продюсера», а «ассистента по актерам» — на «директора по кастингу». Однако второго режиссера не тронули. Хотя было бы логично наряду с другими назвать его «первым ассистентом». Как у «них», уж если решились позаимствовать. Очевидно, потому, что звучит более респектабельно.
Ни в коей степени не умаляя значимости этой профессии, просто хочу подчеркнуть, что его работа в большей степени организационная, чем творческая. Это начальник штаба, координирующий работу всей съемочной группы. Других режиссеров, кроме постановщика, в фильме нет. Это аксиома.
Итак, об одном «втором режиссере», с которым мне довелось работать на картине «Каменный гость». Вернее, о «режиссерше», поскольку это была женщина.
До этого, в работе над другими фильмами, я не мог нахвалиться на моих помощников. А вот тут, прямо скажем, не повезло. Это было крайне странно и неожиданно, поскольку Маргарита («Отчества не надо! Я еще достаточно молода!») была с большим стажем. Но с еще большими странностями. И амбициями. Маленького росточка, худющая, с неизменной сигаретой в зубах и не соответствующим щупленькой фактуре громоподобным хриплым басом...
Что ни день, второй режиссер устраивала сюрпризы. То я ошибся и утвердил на роль не ту актрису, которую рекомендовал худсовет. Тратим время, выясняем — ошибка не моя, а ее. А может быть, и не ошибка, а попытка лоббировать свою «протеже». То вдруг настаивает, что какой-то эпизод намечено снимать в павильоне, а не на натуре. Опять тратим время на идиотские выяснения, хотя в сценарии (загляни хоть в него!) все досконально прописано. То отказывается вызывать массовку, настаивая, что было намечено людей в три раза больше... (примитивная хитрость: каждый же «отблагодарит»).
И так всю дорогу.
Особенно Маргарита любила отдавать команды на съемочной площадке. И всегда невпопад. Но это ее не смущало, поскольку она получала особое наслаждение, чувствуя себя руководителем съемочного процесса. Тщеславие здесь правило балом.
Снимали эпизод, в котором Лаура, устроив спектакль для своих гостей, переоделась в гранда. Роль же синьоры, которой этот гранд поет серенаду, поручила своему старому слуге. В этой роли снимался замечательный актер Эмиль Геллер, любимец всех, кто с ним когда-нибудь общался. И казалось естественным, что его называли не по имени и отчеству, а Эммочка. Так вот, «синьора» (Эммочка) выходит на балкончик, а внизу поет серенаду влюбленный гранд (Лаура). Отрепетировали. Все готово к съемке. Неожиданно обнаруживается, что у Эммочки под мантильей отсутствует гребень, неотъемлемая часть прически и наряда. Маленькая пауза, пока костюмер и гример поднимаются по приставной лестнице на балкончик. Однако не успевают еще добраться до Эммочки, как раздается команда второго режиссера: «Все готово! Можно снимать!»
Особенно достала Маргарита операторскую группу. Совершенно уникальный мастер Леонид Васильевич Косматов, патриарх операторского клана, переставлял свет в считаные минуты. Подготовка следующего кадра, по меркам кино, проходила мгновенно, без суеты и обычного хаоса. Бывало, репетируем предполагаемый эпизод, закончив, обращаюсь, как обычно, к оператору: — Можете ставить свет!
— У нас все готово!
Оказывается, пока отрабатывали мизансцены, он с помощниками буквально на цыпочках бесшумно следовал за нами. Я просто любовался, как они работали. Аккуратно, быстро и качественно.
Тем не менее наш «2-й» зычным голосом рявкала: — Почему не снимаем?!
— Все готово. Осталось установить фокусное расстояние...
— Как всегда, какие-то отговорки! Надо учиться работать поживее!
И это говорилось Косматову, одному из лучших операторов отечественного кино, профессору ВГИКа, автору книг по операторскому мастерству.
Все в группе молча переносили эти эскапады, но видно было, что внутри у них все кипело. И вот однажды ассистенты оператора не выдержали:
— Не снимаем, потому что пошли за ...обтюратором!
Здесь необходимо пояснить: это малюсенькая деталь кинокамеры. Она встроена в механизм, разборка которого возможна только при профилактике аппарата в специальной лаборатории. Весит эта крохотная пластинка несколько граммов.
Наш «начальник съемок» спрашивает:
— А этот обтюратор тяжелый?
Ребята задумываются.
— Вань, как ты думаешь, он сколько весит?
— Думаю, 30 килограммов, не меньше!
Маргариточка зычно кричит:
— Рабочие! Бегите скорее за обтюратором и помогите донести!
Не проходит и двух-трех минут.
— А где же... ваш, как его, карбюратор?
— А вы посмотрите наверх, Косматов стоически спокоен, видите, устанавливают большой прибор дополнительного освещения. Вот это он и есть.
Маргарита перебивает:
— Тогда почему не снимаем? Внимание! Тишина! Снимаем!
А я подумал: не фильм надо снимать, а вот таких ... с должности!
Эскулапы недавнего исторического периода
Как-то случилась неприятность: поранил палец, а ранку не обработал. Появилась опухоль. Шли съемки, и времени, чтобы вырваться в поликлинику, не было. Да и зачем, когда рядом с павильоном была своя мосфильмовская «санчасть». Забежал туда. Нашел кабинет хирурга. Женщина-врач внимательно осмотрела и назначила лечение. К сожалению, это было сопряжено с целым рядом повторных посещений. Несмотря на загруженность делами по фильму, назначения врача выполнял аккуратно. Однако дело на поправку не шло. Становилось все хуже и хуже, поднялась высокая температура. В день, когда выдалась возможность обратиться в стационар, вырвался, наконец, в свою районную. Хирург осмотрел, долго меня укорял за то, что затянул лечение.
— Ну, что, прикажете ампутировать?
— Но меня же лечили.
— Кто?
— Врач! В поликлинике.
— Оно и видно!.. Ну, ладно, что сейчас обсуждать? Постараемся палец сохранить! — проделал какие-то ужасающие болезненные манипуляции. — Время покажет! Посещать меня ежедневно!
Дело пошло на поправку, а потом и вовсе ушло в небытие. А тут как раз закончились съемки, и в свободное время я забежал в нашу родную студийную «санчасть». Вошел в знакомый кабинет. А там врач другой. Спрашиваю:
— А где хирург?
— Какой еще? Я и есть хирург.
— А тот, то есть та, у которой я лечил свой бренный палец?
— В отпуске. Только она не хирург, а гинеколог.
Диалог в виде монолога
Прошло много-много лет. И вот появилась долгожданная реформа здравоохранения. Я, правда, еще не убедился в ее результатах. Просто давно не обращался к помощи медиков. Но так хочется верить, что теперь... ну, просто райская благодать. И уж никогда не встретятся сюжеты вроде вот такого.
Был какой-то там поза-поза-позапрошлый год. А может быть, еще более ранний. Очередь перед дверью участкового терапевта совершенно не обнадеживала. Не потому, что пациенты в кабинете врача задерживались, а из-за количества жаждущих в него попасть. Но все-таки постепенно редела. Наконец подошел черед и до одного молчаливого посетителя.
Из кабинета вышла врач:
— Следующий!
Старичок, кряхтя и охая, поднялся и побрел за белым халатом.
— Здравствуйте!
— Фамилия?
— Степанов.
— Поняла. Садитесь, вот сюда... История болезни… Где тут она? А, вот, нашла. Степа-а-а-нов. Так. Что ж, Гавриил Иванович, решили наконец показаться? Давненько нас не навещали, давненько. Посмотрим, когда в последний раз… Ну, так и есть, полгода. Разве так можно, в вашем-то возрасте?! При ваших-то болезнях?! Ну-с, с чем пожаловали? Спина, говорите? Раскалывается? Вот тут? А это, золотой мой, к хирургу! Проверить надо позвоночничек, сделать снимочек…
...Что? Болит больше справа, под лопаткой? Так это тоже, родной мой, не по моей части. Правильно говорите: «Может, почка, камень». Надо к урологу...
...Что? Отдает при вздохе, зевоте, когда чихаете? Значит, к пульмонологу, специалисту по легочным болезням. Я ведь, золотко, те-ра-певт, участковый. То есть охватываю весь организм, а здесь надо избирательно.
...Как молотом, при кашле, — по ребрам? Руки трясутся, голова? Так это прямиком к невропатологу. Кстати, спите-то как? Ну, вот, видите, плохо. Прямая дорогая к невропатологу, драгоценный вы наш.
...Все-таки хотите, чтоб послушала? Ну, если настаиваете… Пиджачок снимите! Все это приблизительно, не точно… Электрокардиограмма — это по науке. Ложиться не надо. Рубашечку поднимите. Ну, давайте послушаем.
Дышите! Так! Не дышите! Так. Еще. Глубже. Помедленнее! Побыстрее! Не дышите! Ну, ну, за стенку зачем цепляетесь? Потерпите, не кашляйте! Так, одевайтесь. Ну что ж, ничего особенного я не слышу. Хрипы — типичные для заядлых курильщиков. ...Как не курите? Бросили, что ли? А мне, помнится, в прошлый раз говорили, что курите... с десяти лет! Вообще не курили? Никогда? Ну, значит — возрастное! Что же вы хотите. Вы ведь какого года? Не помните точно. Посмотрим в историю болезни. О-го-го! 1923! Поздравляю! Вы еще молодцом, ветеран вы наш. Ну, заодно померим давленьице. Так... Ну что ж, 190 на 130. Нда-а! Почти столько же, сколько лет! Хи-хи, многовато? Снизим — не беспокойтесь. Попьем адельфанчик, таблеточки — и все будет в норме. Сейчас, голубчик, выпишем рецептик.
...Ну вот, правильно подсказали, имеете право на бесплатный, льготный. А где у нас... пометочка в истории болезни? Что-то не вижу.
...Ну, ветеран, понятно, но должна быть пометочка, а ее нет. Значит, так, дорогой, э-э... Макс Иосифович. Надо съездить в райсобесик, там в пенсионной книжечке сделают пометочку. Привезете пенсионную сюда, мы перенесем в историю болезни и больше нет проблем: когда угодно, сколько угодно бесплатных рецептов. Для вас это все-таки какое-то облегчение: лекарства — тысячи стоят!
...Как, уже ездили в райсобес?
...И в историю записали? Ах, позвольте, я же схватила другую карту, не вашу, следующего больного. Ну, вы тоже хорош. Называю вас «Макс Иосифович», а вы, Гавриил Иванович, не возражаете, не отрицаете, говорю!
...Ах, не слышите! Ну, вот ваша... Действительно, Гавриил Иванович, пометочка в истории есть. Молодец, хорошая память! Ну, значит и рецептики льготные, считайте, есть, и таскаться в райсобес не надо. Замечательно! Так. Будете, значит, принимать по две таблеточки в день. И не менее трех недель. Понятно? Лучше месяц.
Сколько выписать?
...Две упаковочки? Даже три?! Да что вы, золотко. Только одну. Ну, что ж, что не хватит, через недельку забежите. Выпишем еще. Ну, что значит «тяжело добираться»? Виктор Тимофеевич, пробежаться, потрясти жирки — только на пользу. Даже в вашем возрасте. Сколько нам? Ну вот, нашла, 1940 года рождения.
...Что? Не ту историю схватила. Вот наблюдательный, голубчик вы мой, э-э... ну, да, Гавриил Иванович!.. Ну, о чем мы?... Ах, да... одну упаковочку. Рецептик — льготный, это, дорогуша, деньги. Государственные. Вы что думаете: пришли, взяли льготный... ушли. А потом… смотришь, у аптеки на Никольской... спекулянты... да еще по самым высоким ценам. А нас контролируют. Я вам рецептик, а мне что — решеточку? Ну, вот, готово. И штампик! Лечитесь на здоровье! Все, надеюсь? Если все — так и говорите!
...Что аллохол? Тоже выписать? Это-то зачем? Подождите, я же объясняла. Чтобы льготный… нужен соответствующий диагноз.
...Что значит холецистит? Это вы говорите! А для диагноза нужно обследование и заключение. Направим вас в институт, там сделают гастроскопию, затем рентгенчик, проверят ультразвуком, еще что необходимо… На самой современной аппаратуре, между прочим, отечественной. Научились! И показали всему миру! Помните «Левшу?» Когда установили эту аппаратуру, все поняли: ее изготовил левша! Так вот пройдете все обследования, привозите документики, заключеньице, диагнозик... Занесем все в вашу «историчку» и получите свой льготненький рецептик на вожделенный аллохольчик…
...Э-э, ну и что, если диагноз уже был поставлен?.. Это когда было-то? А нужен свеженький. Прощупать печень? А вы неугомонный. И не устали? А? Ну, давайте... Пиджачок снимите, рубашечку, кальсончики... Теперь уж прилягте на кушеточку. Вдох! Так, задержите. Э-э, голубчик: печень-то… на пять пальцев... Махровенький холецистит… Сейчас напишем направленьице на обследование и, как говорится, бегом в институт. Не вздыхайте! Не охайте! Для вас же лучше! Вставайте, родной Борис Петрович, одевайтесь! Вставайте же! Вы что, опять не слышите? Глаза зачем закрыли? Задремали, что ли? Ну, знаете, в вашем-то возрасте шуточки, прямо скажем, неуместны! Вставайте, вставайте, говорю. У меня еще больные, не только вы...
Господи, да он не дышит! Вот старики, странный народ! Им всю душу, а они обижаются...
И вот, пожалуйста: на этой неделе — уже второй!
Влюбчивый Министр изящных искусств
Снимали эпизод для фильма «Под крышами Монмартра», когда Министр изящных искусств вместе со своим секретарем поднялись на мансарду одного из парижских домов, чтобы обозреть ближайшие окрестности. Министр задумал провернуть какую-то сомнительную операцию с недвижимостью (оказывается, и с ними такое случается) и решил «с птичьего полета» обозреть будущие свои владения.
Неожиданно в комнате появляется красавица Нинон. Министр, знаток адюльтера, мгновенно позабыв о цели своего посещения, переключается на Нинон. Что только он ни придумывает, обольщая ее, добиваясь симпатии. Владимир Басов, исполняющий эту роль, блестяще обыгрывает перипетии «сцены обольщения». Все так, как мы отрепетировали. Но что это? Неожиданно он начал выделывать такие кренделя, что съемочная группа просто онемела. Я начинаю понимать, что Басов уже не играет какого-то там министра, а совершенно всерьез увлечен появившейся незнакомкой. Удивляться не приходилось, потому что Валечка Смелкова действительно ошеломляла красотой, а Володя Басов славился как непревзойденный покоритель женских сердец, вызывая зависть местных бонвиванов. Однако съемку я не останавливаю, дорожа совершенно уникальным моментом полного слияния роли и актера.
Но вот съемки закончились, и актеры направились в служебные помещения, чтобы разгримироваться и переодеться. Наш герой, услужливо пропустив Нинон у выхода из павильона, не отставал теперь от нее ни на шаг. Назревал нешуточный роман.
Через некоторое время влюбленный Министр изящных искусств Володя Басов появляется в павильоне. Выражение лица обиженного ребенка. Подходит ко мне. Наконец произносит:
— Мой дорогой режиссер! Дружище! Что же ты не предупредил, что Нинон, то есть очаровательная Валечка, — твоя жена?!
(Продолжение следует.)
