Отсидев два года – от звонка до звонка – в декрете, я вдруг поняла, что за это время мой гардероб пополнился лишь бандажом, лифчиком для кормления и теплыми рейтузами. И что еще немного, и я начну лаять из окна на прохожих. Пришло время отдавать ребенка в детский сад, а самой выходить на работу, пока я окончательно не потеряла человеческий облик.
Однако выяснилось, что детей надо записывать в сад еще до зачатия. Мы же тогда думали совсем о другом, как и те шестьдесят восемь легкомысленных родителей, оказавшихся в очереди перед нами. Больше всего меня потрясло даже не шестьдесят восьмое место, а то, что сад находится в десяти троллейбусных остановках и пешем километре по пересеченной местности. Я решила, это шутка скучающих чиновников, но, помыкавшись по кабинетам, сообразила, что бесплатные детские сады – это что-то вроде бесплатного здравоохранения, которое, конечно же, существует, но получить его можно только через собственный труп.
Не теряя времени, я начала с медкарты. В районную поликлинику я обычно хожу, помолясь. Там надрывно кашляют даже кадки с пальмами, и подозреваю, что главная функция поликлиники – заражать посетителей разнообразными болезнями, чтобы потом гонять их по кабинетам, создавая видимость лечения. В нашем участковом враче точно умер Диего Марадона, так как пинает она мастерски. Потомив больного пару часов в очереди, она за секунду отфутболивает его к другому специалисту, который принимает в Дальнем Кукуево в последний четверг месяца, и то, если четверг попадает на четное число в високосном году. Короче, мается душа больного в вечном поликлиническом чистилище.
Моя мама говорит, что это земные мытарства, и что Иисус терпел и нам велел. Но я считаю, Иисусу просто повезло, что он не столкнулся с нашим участковым и регистратурой, иначе история христианства пошла бы иным путем. А мой муж, поклонник "йога-сутры Патанджали", утверждает, что все вокруг – и поликлиника, и врач, и даже коклюш со свинкой – это проявление Высшего Абсолюта, столкновение с которым крайне полезно для самопознания. И вообще, удивляется он, нафиг тебе сдался этот сад, когда в декрете так чудесно – кашу сварил, попу помыл, и играй хоть целый день в куклы и кубики. Муж, как и мама, всегда даст добрый совет, но времени ходить в гости к Абсолюту и познавать непознаваемое у него нет. Это делаю я.
В этот раз я решила схитрить и записалась в кабинет "Здоровое детство". Но опять попала к нашей участковой, которая работала в тот день на два фронта, отвечая за здоровое, и за больное детство тоже. Она ходила из кабинета в кабинет, и глаза ее при этом были устремлены в бесконечный и совершенно бездушный Абсолют. Пациенты бегали следом, и понемногу очередь здоровых слилась с очередью больных в тесном воздушно-капельном альянсе. Здоровые с каждой минутой все яснее осознавали, что альянс не пройдет даром, и можно уже смело записываться ко всем специалистам подряд.
Муж всегда говорит, что продвинутые йоги сохраняют сознание чистым, так как вместо того, чтобы психовать, садятся в позу лотоса и медитируют, направляя внимание в центр лба – туда, где находится третий глаз. Не знаю, есть ли у продвинутых йогов дети, которые прыгают в этот момент по их головам и безжалостно топчут их третий глаз, но у меня есть.Короче, через два часа мое сознание было совершенно мутным, и я уже готова была сдаться, как вдруг подошла моя очередь.
Поздоровавшись со спинами врача и медсестры, я изложила просьбу. Спины промолчали. Минут через пять (из положенных двенадцати) я деликатно покашляла, но ответом мне была тишина. Честно, если бы не их самопишущие локти, я бы решила, что они в глубокой медитации. Дочка с интересом потрогала игрушку на полке шкафа. "Женщина! – вдруг ожила спина педиатра. – Держите вашего ребенка!" "А где ваша карта?" – подняла голову медсестра, умудряясь при этом глядеть не на нас, а в центр своего лба. – Тут ее нет!"
Оказалось,что карту регистратура не передавала, и вообще неизвестно, где она. Еще полчаса я бегала с ребенком на руках по всем этажам, пока карта не нашлась у нашей медсестры под локтем. Та удивилась: "Я даже и не поняла, что это. А почему такая тонкая?" "У старшего очень толстая карта, – заискивающе сказала я. – Мы к вам через день ходили". "Ладно, женщина, посидите пока в коридоре. Выпишу вам направления". Через полчаса она вышла и, сохраняя полную отрешенность во взоре, сказала, что компьютеры зависли и, судя по всему, отвиснут только завтра утром.
Утра я ждать не стала и пошла домой. Мама на это сказала, что до настоящей смиренной христианки мне, как до луны раком. Это да, больше трех часов я не выдерживаю в нашей системе здравоохранения – мне здоровье не позволяет. Но бьюсь об заклад, даже самый благочестивый христианин, попав в нашу поликлинику на какую-нибудь диспансеризацию, начнет материться как сапожник.
Утром случилось чудо. Компьютеры отвисли, направления нам были выданы, и мы пошли по этапу, ну в смысле по специалистам. Специалисты, все как один, были настоящими йогами – осматривали ребенка третьим глазом, не поднимая головы и не выходя из медитации. После этого, честно говоря, я опасалась идти на забор "яйцеглист". Но "яйцеглист" оказался единственным светлым пятном во всей этой истории. И я даже хотела писать благодарность, но выяснилось, что в тот день лаборанта замещала гардеробщица, и благодарность мою завернули.
Из процедур оставались только анализ мочи и манту. Я подкарауливала ребенка с банкой каждое утро. Но стоило мне отвлечься, как она тут же дула в штаны. Спас положение муж. Пока меня не было, он заставил ребенка пописать, куда надо. Я очень удивилась, но он сказал, что для человека, который движется по пути к сверхсознанию, это сущий пустяк. Я предложила мужу еще немного сократить путь к сверхсознанию, посетив участкового врача по вопросу манту, которое дочке делать нельзя. Но муж сказал, что ему так коротко не надо. Пришлось идти мне.
Едва наша врач услышала о манту, как впервые подняла на меня глаза: "Почему это всем можно, а вам нельзя? Вы что особенные?" "По медпоказаниям, – пискнула я. – Старшего еле откачали". "Идите, женщина, к фтизиатру. Пусть он дает добро".
Фтизиатр оказался редкой птицей, занесенной в Красную книгу. Он принимал в нашей поликлинике раз в месяц. И сколько я ни пыталась к нему записаться, каждый раз оказывалось, что вот только вчера у него был прием. Побегав за фтизиатром, я поняла, что Моисей, водивший людей сорок лет по пустыне, был еще лапочкой по сравнению с фтизиатром. Можно, конечно, было посетить тубдиспанер, но он представлялся мне больницей, плотно набитой харкающими кровью туберкулезниками. Зная уникальные способности дочери вырваться из моих рук и в мгновение ока облизать все доступные поверхности, включая пол, я была уверена, что вместо справки мы добудем сам туберкулез.
Короче, тут я сломалась и купила левую справку.
Но карту мне все равно не дали, потому что анализ мочи потерялся. Я, как это услышала, закачалась, словно ковыль в поле. Но муж сказал, что не стоит огорчаться, потому как в банку пописал он сам, и, возможно, к лучшему, что ее потеряли. А мама сказала, что мы идиоты, и прежде чем нести анализы в медучреждения, надо всегда молиться Николушке Чудотворцу.
В следующий раз я взяла с собой иконку, банку с анализом, и пошла. Поставив банку на стол, хотела трижды осенить ее крестным знамением, как меня научила мама, но медсестра как-то странно на меня посмотрела, и я убрала руку прямо в полете. Кстати, Чудотворец помог! Анализы оказались хорошими, и нам вдруг дали место в саду. Я удивилась, куда делись шестьдесят восемь родителей. Но мама сказала, что это не важно, и что на пути к Богу с человеком случаются чудеса. Я ехидно поинтересовалась, почему этот путь непременно лежит через районную поликлинику. Но она ответила, что почему же, не только, есть еще пенсионный фонд и налоговая.
Переступив порог сада, я уловила давно забытый букет ароматов подгоревшей каши, хлорки и детского несчастья. "Женщина! – крикнула мне вслед уборщица. – Вы когда идете, поднимайте ноги, чтобы не топтать!". Я притормозила в задумчивости, глядя на свои ноги в бахилах, и пошла дальше на цыпочках. Воспитательница тоже была сурова, но зато с большим педагогическим стажем. Стоило дочке ее увидеть, как она заходилась в слезах. "Не обращайте внимания! – рокотала воспитательница. – Побольше поплачет, поменьше пописает. Идите спокойно, женщина". Однако я переживала и еще долго стояла под дверью – ждала, пока не затихнет плач. На третий день из-за двери я услышала, как воспитательница сказала нянечке: "Че-то много их сегодня! Открывай окно!"
После открытого окна мы снова попали к нашему участковому. "Ну вот, – удовлетворенно сказала та. – Скоро у вас будет нормальная карта", и выписала рецепт в двенадцать наименований. Поход в аптеку проделал существенную дыру в нашем семейном бюджете. В дыру отчаянно сквозило. Я грустно шутила, что еще один визит к педиатру и пара взносов на нужды сада, и придется брать кредит. Но тут муж вдруг сказал "стоп"! Нет у нас столько здоровья и денег, чтобы пользоваться бесплатными поликлиникой и муниципальным садом. Дешевле выйдет частный сад, где не пахнет кашей на хлорке и детей в три раза меньше.
Теперь каждое утро, передав улыбающегося ребенка в руки молоденькой воспитательницы с ласковыми глазами, я иду сквозь тенистый сад им. Баумана, в центре которого находится наш новый детский садик, слушаю пение птиц, и моя грудная клетка расширяется от желания петь вместе с ними. В нашей группе двое воспитателей и одна нянечка на четверых детей, и единственное, что меня сейчас тревожит – не скучно ли им будет играть друг с другом, если двое детей не придут?
Мама, правда, говорит, что рано радуюсь. Дальше школа, а это самое страшное испытание на пути христианина. А муж добавляет, что он понял – если хочешь познать настоящий Абсолют надо быть не йогом в Индии, а врачом или учителем в России – вот где ад-то!
опубликовано на: http://mamsila.ru/feed/770