Хотя нашему школьному выпуску еще не исполнилось 10 лет, недавно созрела идея всех собрать оффлайн, и она неожиданно вызвала большой отклик. Правда, девочка ("девочка"), которая инициировала встречу, не смогла на ней присутствовать, потому что ей не с кем было оставить своего трехнедельного второго ребенка. Мероприятие прошло на ура, ведь впервые в таком составе ни у кого не попросили паспорт – правда, утро следующего дня прошло не так радужно, как оно было когда-то после празднования Последнего Звонка. Да и за столом интересные разговоры о проектах одноклассников-программистов и хобби бывших спортсменов часто выгорали до уровня жалоб о ценах, коммуналке и ремонте автомобиля. Даже старая добрая Икея была упомянута не в контексте вкусных тефтелей и бесплатных карандашей, а в бесцельной тираде о покупке дивана с непроизносимым названием. Как бы ни было интересно наблюдать за этой переменой, скука заставила ретироваться в считанные часы, примерно после чьего-то заявления о том что «регулярная эпиляция из баловства стала повинностью».
Большинству моих друзей вдруг резко исполнилось 25, совсем скоро предстоит и мне. Еще будучи студентом я читал, что между подростковым кризисом идентичности и знаменитым кризисом "среднего возраста" запрятан еще один, кризис "четверти жизни". Есть люди (давайте им поаплодируем), которые смело проходят через все, не испытывая никаких симптомов, но если человек склонен к регулярной саморефлексии и находится в постоянном контакте с такими же ровесниками, то дистанцироваться от определенных мыслей сложно. И все же, действительно ли человек, как фондовый рынок, должен проходить через стадию депрессии каждый десяток лет или же мы ищем смысл там, где его нет?
До приближения к рубикону мне казалось, что проблема 25-летних в том, что это, пожалуй, первый этап, когда образ жизни сверстников максимально расходится, и вряд ли в каком-либо еще возрасте будет демонстрировать столько различий. Одни еще доучиваются, другие покоряют новые академические высоты, в том время как третьи уже стремглав несутся по карьерным лестницам, а четвертые подают заявление о разводе. Есть и те, что помечают на карте мира очередной изъезженный вдоль и поперек континент, как и те, что побывали не в одном десятке субъектов федерации с политическими лозунгами. Даже те, кто в России не был уже несколько лет из-за поглощающего все время зарубежного стартапа и те, кому выезжать не разрешается по долгу службы.
Рано или поздно закрадывается мысль: а все ли я делаю правильно? С одной стороны, мы еще достаточно молоды, чтобы совершить поворот оверштаг, причем относительно безболезненно, но в то же время мы отчетливо осознаем, что манящая рыбка потребует забросить невод не один раз. Перед каждым, несмотря на все разнообразие альтернатив, есть два пути – дорога комфорта или рисковая жизнь, но никакие Яндекс-карты с выбором не помогут. Казалось бы, на перепутье у Былинного камня мы стояли еще перед сдачей ЕГЭ, но ошибки того времени, если они были, можно было исправить множество раз, теперь же возможность автосохраниться и начать уровень заново постепенно исчерпывается.
Нас также любят называть поколением
Y
Возможно, подобный взгляд был корректен на момент создания комикса, но, мне кажется, с тех пор многие миллениалы эволюционировали как в своих ожиданиях, так и в оценке роли инстаграмма и фейсбука. Все достаточно сознательно подошли к своему двадцатилетнему образу жизни – например, резко пропало желание выделяться из толпы и на смену разноцветным прическам и всевозможным украшениям пришла практичная одежда вместе с вполне взрослой мыслью о том, что доказывать свою уникальность не имеет смысла. В то же время социальным сетям уже около десяти лет, и большинство прекрасно осознает, что это не более, чем сиюминутные мысли и современная версия фотоальбома и папки с грамотами за достижения, а потому зависть гложет только сильно склонных к ней людей.
Казалось бы, проблема 25-летних раздута – и о каком кризисе может идти речь, если, по сравнению с другими периодами жизни, резких биологических изменений в организме не происходит, дети из семьи не уходят, смена работы не становится трагедией?
Тем не менее, общаясь с самым широким кругом своих ровесников, я все чаще наблюдаю общие черты: апатия, скука и в то же время чувство незащищенности, потерянности и особенно – одиночества. Сразу приходит на ум то, что говорили родители: «студенческие годы – золотые, лучшие в твоей жизни». Но вернуться на школьную или университетскую скамью мало кто хочет, ведь мы наконец впервые осознали все прелести жизни не на карманные, а на свои ("на свои любезные", как говорил мой прадед). Многие испытывают несказанное удовольствие от занятия делом, за которым стоит сознательный выбор, а не учебный план или школьная программа. Самостоятельные работы, эссе и диссертации не висят дамокловым мечом над часом потехи по вечерам и выходным, и практически каждый, если не носит свой рабочий телефон в варежке на веревочке, может спокойно разграничить дом и работу физически или хотя бы ментально.
Так отчего скука – нехватка времени, взрослые проблемы, домашняя рутина, трудности на работе?
В определенной мере можно сослаться на время, которого вечно не хватает, ибо слова "забить" и "прогулять" уже давно покинули активную лексику. Да и проводить его как раньше больше не получается – то, что лет пять назад казалось классной идеей для выходных, вдруг стало местом паломничества людей сильно младше тебя. И не только перманентно хочется не задерживаться на шумных вечеринках, но и совсем незаметно произошла трансформация в тех самых зануд, которые еще недавно звали тебя "малолеткой". Но в то же время, теперь мы сами архитекторы своего времяпрепровождения, а потому активный или пенсионерский образ жизни – дело самого утопающего, то есть взрослеющего.
Те немногие, кто пытается объяснить апатию страхом начать жизнь или кризисом столкновения с "настоящим миром", видимо, следуя Западной традиции, тоже вряд ли могут сделать обобщение для всей когорты. Для большинства взросление началось сразу после школы – когда канули в лету дневники и ежедневный контроль, когда многие переместились в общежития, в другие города и страны. С тех пор мы не раз "рвали" со школьными приятелями и теряли институтских друзей, появление и исчезновение кого-то в жизни уже не вызывает особых эмоций. Мы становимся старше гораздо раньше многих людей на планете – недаром говорят, что к возрасту, когда иностранцам разрешается пить, многие русские уже заканчивают.
Вообще, если посмотреть, что думают о проблеме юноши и девушки где-нибудь в Америке, то можно с удивлением обнаружить весьма детские мысли: "больно платить налоги", "я начал ходить в супермаркет со своим пакетом", "повзрослел, когда сам стал покупать себе овсянку и есть ее с удовольствием". "Я приехала с отдыха, и пришлось самой готовить кушать, разглаживать вещи и мыть обувь – до этого не замечала, что это так тяжело". На самом деле, нет никакого благоговейного ужаса и перед самостоятельной жизнью и домашними делами. Наоборот, ты сам волен выбирать, что и когда тебе есть, и подросткового желания обожраться чипсами и искупаться в газировке больше нет, потому что тебе не все равно, как ты выглядишь, а с работой с 9 до 21 времени избавиться от килограммчиков при всех остальных соблазнах может и не быть.
Есть мнение, что мы также испытываем стресс от карьерного пути, но по сравнению со сверстниками где-нибудь в Испании с 25% безработицей среди молодежи, вроде бы не так уж все и плохо. Более того, для многих "Поздравляем с повышением", возможно, и не самая приятная фраза, ведь их лишь втягивают в болото той работы, которой они не хотят заниматься. За исключением невероятных везунчиков и недальновидных слепцов, большинство из нас тошнит от одной мысли о том, что через 15 лет мы будем выглядеть или заниматься тем, чем занимаются наши начальники.
Мне кажется, что называть кризис 25 "экзистенциальным" - совсем чересчур, это скорее короткое (надеюсь) время поиска смыслов. Я бы назвал его кризисом «постучебным», ведь практически впервые за более, чем двадцать лет мы не проживаем год от каникул до каникул или от сессии до сессии. Жизнь выплюнула нас с компасом и небольшим бочонком провизии где-то посреди океана, без каких-либо рекомендаций или ориентиров о берегах и опасных течениях. Мы "все знали" еще в 16, сейчас, скорее всего, многое пересмотрели, но по-прежнему "все знаем", хотя мир сложный и непонятный. Но если в 16 лет мы жили под лозунгом "не говорите мне, что делать", то сейчас мы только и ищем Провидения.
Возможно, этим также объясняется инфантильность нашей возрастной группы, поколения Питер Пэнов, пытающихся отложить свое взросление – уже седеющих молодых людей, живущих с родителями даже при отсутствии на то финансовой необходимости, играющих в приставки и боящихся взять на себя ответственность. Можно бесконечно винить экономическую конъюнктуру и тепличные условия, созданные в совеременных семьях, но многие продолжают жить по инерции и боятся, что неправильный шаг прикует их навечно к нежеланной ниспадающей траектории. Выращенные на мультиках Диснея, реалити-шоу о миллиардерах и сериалах, где непременно возникает олигарх, решающий все проблемы, мы только и делаем, что ждем чуда или необыкновенной случайности, о которой сможем рассказывать миллионам в своих мемуарах и интервью.
Планы уже доказали свою несостоятельность: те, кто пытался убежать от жизни «офисной крысы» со своим собственным
Youtube-
каналом, вдруг осознали, как сложно генерировать контент и завоевывать аудитории. Те, кто сорвался за безумными карьерами в Лондон, Ньй-Йорк и Париж с удивлением обнаружили, что с учетом пары свободных часов и разницы менталитетов, не так просто завести друзей и найти любовь, несмотря на все таланты из резюме, за которые сыпались предложения с квартальными бонусами. А те, кто успел найти себе кого-то, сражаются не меньше, чтобы сохранить отношения или перевести их на новый уровень.
Тут сложно не согласиться с теоретиком человеческих кризисов Эриком Эриксоном, который называет его кризисом любви, противостоянием между интимностью и изоляцией, периодом, когда на череде попыток, успехов и неудач формируется опыт любви или чувство одиночества. Увы, нет никакой данных об одиноких людях прошлых столетий, чтобы понять насколько велико количество одиночек среди молодежи, находящихся под прессингом вечного "а в наше время ты бы уже детский сад выбирал". Вообще, эти бесплодные сравнения, игнорирующие какое-либо общественное и техническое развитие, только добавляют масла в огонь, а статистика и маркетинг особенно неумолимы в отношении женщин, классифицирующих всех 25+ как "позднеродящих" и "возрастной сегмент".
Кризис или нет, я считаю, что именно сейчас у нас золотой возраст, когда нужно брать от жизни все и ежеминутно действовать. Для многих из нас эти годы – время, когда за 4 года можно сменить 6 работ, квартир или половинок, и не обзавестись ни одной. Но не в этом ли поиске, мобильности, непредсказуемости зерно молодости? Не по спонтанности и легкости грустит старшее поколение? Не по-прежнему ли "Только небо, только ветер, только радость" впереди?