В Акцизном зале ЦСИ Винзавод до 1 июня открыт проект резидента Мастерских Винзавода Степана Лысенко «Зебры очень красивые». Выставка стала первой в направлении Винзавод.Эксперимент, в рамках которого резиденты Мастерских и выпускники Открытых студий Винзавода реализуют свои художественные и кураторские эксперименты.
— С чего начинались «Зебры очень красивые»?
Этот проект специально разрабатывался для пространства Акцизного зала. Он, своего рода, сайт-специфичный. Мне предложили сделать выставку-эксперимент. Я сразу сказал, что хочу, и мы начали с Татьяной Осиповой, куратором, разрабатывать проект под это пространство.
Без Тани он бы не состоялся, мы все от и до придумывали с ней вместе, моделировали это пространство.
В Акцизном зале можно повесить что угодно, но старые кирпичные стены, пол, сводчатые потолки, и в целом немного мрачноватое помещение много забирает на себя внимания. Необходимо было продумать, как работать с пространством, чтобы оно не «сожрало» искусство, а наоборот, начало с ним взаимодействовать. Возникла идея создать атмосферу праздника. Это подземелье, кирпич, такой подвал, а в нем мы делаем праздник. Праздник в подвале в общем.
— Как вы нашли точки пересечения мрачного сводчатого помещения и такого по-детски «праздничного» проекта?
Праздник помещаешь в светлое помещение — это будет только праздник. Праздник помещаешь в подвал — смыслово начинает работать контраст. И искусство новую какую-то форму приобретает, новое видение, новые ощущения дает.
Мы планировали открыть выставку в апреле, когда у меня день рождения и проект строился как выставка-день рождения. Гостями этого дня рождения стали мои детские скульптуры-автопортреты.
При работе над их фактурой я вспомнил, что в детстве были на площадках бетонные скульптуры: волк, медведь, ворона и лиса с сыром. Но они такие жуткие, побитые где-то местами, много раз перекрыты сверху краской. И вот хотелось эту фактуру поймать в скульптурных автопортретах.
Получаются такие воспоминания, вспышки из прошлого, которые приходят к тебе же на день рождения, потому что это все твои шаги. Ты каждый день рождения вспоминаешь предыдущий день рождения, копаешься в этих слоях.
— Кто еще населяет этот мир праздника, кроме этих версий самого себя?
Зебра, очень красивая, которая у нас плавает в бассейне с шарами. Есть обловечки — это такие персонажи — и облако, и овечка. Они милые, смешные, дурацкие. Человек-банан еще. И это тоже я. Когда учился в Школе-Студии МХАТ, мы сделали ивент на 8 марта. Сняли дверной проем аудиторный, поставили бумажную дверь и я вручал девушкам в подарок банан, открытку с бананами и цветы-оригами. Эти же цветы лежат на столе у человека-банана.
А чуть позже в день рождения мои друзья подарили мне ростовой костюм и игрушечный банан, который мы нянчили по очереди на вечеринке.
— Человек-банан появляется еще за столом в инсталляции «Праздник». Можешь рассказать о ней подробнее?
Эта работа про взросление, чем старше становишься, тем меньше праздник является праздником. Любой праздник. Для меня день рождения был самым главным днем в году. Я мог неделю его отмечать. Я ждал этот день, хотел его, любил. А сейчас, чем старше я становлюсь, тем больше меняется мое отношение к нему.
И эта инсталляция — праздник, на котором есть все: сервированный стол, много угощений, но вместе с этим, мышеловки лежат вперемешку с шоколадом и колючими кнопками. Это как в работе «Фламинго и я» (с фламинго и розовым персонажем): выглядит сладко, блестяще, сахарно, но это стекло. Тоже контраст.
В этой инсталляции вроде все доброе, яркое, красивое, все атрибуты праздника есть, но начинаешь приглядываться, и создается тревожное ощущение. Я не знаю, это же про поиск, условно, себя, наверное, вся художественная деятельность, которая еще и зациклена в автопортретах, — про поиск себя и своего места в мире, как бы банально это не звучало.
— «Акт эстетического повторения составляет основу художественного существования автора» — что это значит для тебя?
Автопортреты – это способ зафиксировать себя. У меня они не документальные, а скорее ощущенческие. В разный момент времени мы себя по-разному ощущаем. И когда ты постоянно занимаешься художественной практикой, ты можешь на разных этапах себя фиксировать и потом посмотреть, каким ты был. Но не как ты выглядел, а как ты себя чувствовал, ощущал.
— Часто работаешь с большими формами? Возможно это связано с тем, что ты учился в Школе-Студии МХАТ, и продолжаешь обучение в ГИТИСе?
Вот такой проект, если это не театральный проект, а именно художественный, индивидуальный, реализую впервые. Я познакомился с театром, когда работал на производстве декораций, — делал подобные вещи. Многие работы на выставке изготовлены с учетом театральных технологий.
Мой опыт в театре во многом развязывает руки. С театром сближает сюжетное развитие, внутренняя драматургия, чтобы все вместе могло восприниматься как тотальная инсталляция.
— В проекте звучит мысль о том, что детство — это такой период, когда хочется сбежать от противоречий взрослого мира. От каких противоречий взрослого мира ты прячешься здесь?
В подвале. Да. Каждый день мы сталкиваемся с рядом негативных вещей. И каждый день, чем мы старше становимся, тем больше понимаем откуда растут ноги. И мне кажется, такое знание отравляет душу. Но когда ты что-то узнал, ты не можешь это потом не замечать или разузнать обратно. А что же нам делать? Не знаю. Когда ты в детстве смотришь на отца или мать, и думаешь: «почему они такие серьезные?». Можно же просто баловаться, играть, а потом в какой-то момент начинаешь понимать их, видеть, с чем они столкнулись до этого.
Искусство — прекрасный способ мне ужиться с внешним миром. В своей практике я стараюсь никого ни во что не тыкать носом, я просто отпускаю себя в свободный полет. Когда мне есть что сказать, я стараюсь высказаться и получаются работы.