В своем блоге я поговорила с директором благотворительного фонда (одного из крупнейших в России среди нишевых фондов) Евгением Гольцманом о том, что сегодня движет филантропией, и какие инициативы действительно меняют жизни.
Евгений Гольцман — основатель и генеральный директор благотворительного фонда и делового клуба, заместитель президента Федерации еврейских общин России, эксперт в благотворительности с 10-летним стажем. В 2014 году вместе с партнером создал и придумал уникальную для России модель конфессионального благотворительного фонда.
— Как выросли объемы благотворительной помощи в 2024 году?
— По нашим данным, в 2024 году объем пожертвований вырос примерно на 35 - 40%. Это произошло и за счет появления новых благотворителей, и за счет увеличения среднего размера пожертвования.
В России в целом растет культура осознанной помощи. Согласно свежим опросам три четверти россиян так или иначе участвуют в благотворительности, такого высокого показателя в стране не было никогда.
К тому же помощь становится более системной. По последним данным, более половины российских компаний уже вовлечены в благотворительность. Бизнес считает эту деятельность важной для себя и участвует самыми разными способами.
Одним из наиболее успешных и понятных примеров за последнее время можно назвать «округление», когда компании и сервисы округляют стоимость товаров или услуг, а разницу отправляют в благотворительные фонды. Кроме того, свою роль играет появление платформ для сбора пожертвований, благодаря которым упрощаются процессы сбора пожертвований.
— С какими основными трудностями сталкивались благотворительные организации в 2024 году? Как изменилось законодательное регулирование благотворительности: есть ли новые ограничения или, наоборот, послабления?
В феврале прошлого года Госдума приняла поправки в законы «О рекламе» и «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием». Тогда, по сути, появился запрет на размещение рекламы у иноагентов.
Кроме того, сами НКО, признанные иноагентами, потеряли возможность рекламировать себя. Учитывая, что, во многом, они существовали за счет частных средств, это сильно ударило по ним.
В то же время стоит сказать, что государство остается лидером по поддержке НКО. По данным исследования Высшей школы экономики, треть организаций получает сейчас средства от региональных органов власти, еще треть — от Фонда президентских грантов.
НКО пользуются различными льготами и субсидиями. При этом финансовая поддержка со стороны государства будет расти. В этом году, к примеру, она вырастет на 8% — до 419 млрд рублей.
— Какие направления благотворительности сейчас наиболее актуальны и почему?
— Больше всего средств благотворители в России традиционно направляют на помощь детям с тяжелыми заболеваниями и малообеспеченным семьям, оказавшимся в трудных жизненных ситуациях, одиноким пожилым людям. Мы это видим по аналитике от подразделения, занимающегося адресной помощью.
Кроме того, россияне активно помогают людям с онкологическими заболеваниями.
Если же говорить об инфраструктурных проектах, то здесь у нас на первом месте тоже дети. Речь идет и о поддержке образовательных учреждений в регионах, и о помощи детским домам.
Также стоит отметить, что россияне активно включаются в случае каких-то экстренных ситуаций. Мы это видим по реакции людей на паводки в Оренбургской области или, к примеру, крушение танкера с мазутом в Анапе.
— Какие тенденции отмечаются сейчас в сфере благотворительности?
— В благотворительной индустрии наметились следующие тенденции:
- Из общества потребления мы постепенно переходим в «общество соучастия». Отчасти поэтому бизнес все плотнее сотрудничает с НКО. Сейчас ни один проект не выигрывает авторитетные отраслевые премии, если в нем нет социального контента.
- Как и в бизнесе, в сфере НКО в ближайшие годы будут активно происходить слияния и поглощения (по последним данным, в России сейчас более 200 тысяч некоммерческих организаций, около 13000 из них позиционируют себя так или иначе как благотворительные).
- В некоторых частных школах уже появляются уроки про благотворительность, бизнес этот тренд подхватывает и развивает.
- По-прежнему чаще всего помощь в России оказывается детям или людям пенсионного возраста. Таким образом, наиболее уязвимыми и неохваченными в плане помощи остаются взрослые люди - заболевшие или попавшие в трудную жизненную ситуацию.
— Есть стереотип, что благотворительность – это консервативная сфера. Как уживаются классические формы с новыми технологиями: уместно ли использование искусственного интеллекта, блокчейна и NFT в сфере благотворительности?
— Как нам кажется, эту сферу зря считают консервативной. Она очень гибкая, в ней работает множество творческих людей, увлеченных идеей. А таким людям чаще открываются новые возможности, и они к ним более лояльны.
Что касается новых технологий, то они активно применяются. Наверное, медленнее чем в бизнесе, но применяются. НКО активно используют в своей работе искусственный интеллект, с его помощью создаются стратегии и отчеты для спонсоров. Midjourney многие применяют для создания контента и социальных рекламных кампаний.
У нас даже был опыт работы в метавселенной, когда мы построили на платформе Decentraland виртуальную Стену Плача. Рядом с цифровой иудейской святыней можно было мысленно выразить благодарность и загадать желание. Кроме того, мы выпускали NFT, посвященный борьбе с онкологическими заболеваниями в поддержку больного раком ребенка.
— Какие благотворительные проекты сейчас чаще поддерживает бизнес? Как, на ваш взгляд, можно повысить эффективность благотворительных инициатив?
— Повысить эффективность можно за счет того, что регулярно показывать результаты работы, быть максимально открытыми и прозрачными. А также — больше вовлекать молодое поколение, быть примером и ролевой моделью для него.
Что касается поддержки бизнеса, то из неочевидного хочется отметить помощь региональным проектам. Зачастую владельцы крупных компаний испытывают симпатию к тем или иным городам, ощущают с ними связь (например, если они оттуда родом) и хотят помогать. И к слову, обратной связи в таких кейсах намного больше, ведь помощь не размывается так сильно, как в мегаполисах и, в частности, в Москве.