Хотя американская армия массово использовала частных подрядчиков и до этого, делегируя им самые разные функции, от эвакуации раненых во время войны в Сьерра-Леоне (International Charter Incorporated of Oregon) до стратегического планирования и подготовки вооруженных сил дружественных стран, чем, например, занимался холдинг MPRI в Хорватии, Боснии и Герцеговине c 1991 года. На аутсорс с 1975 года отдавались и другие, в традиционном понимании военного дела XX века, типично армейские задачи: строительство военных объектов, обеспечение логистики, обучение персонала. По подсчетам Международного консорциума журналистов-расследователей, только в период с 1994 по 2002 год министерство обороны США заключило более трех с половиной тысяч контрактов с частными подрядчиками. Их объем оценивается примерно в 300 миллиардов долларов, но никогда до 2003 года условные «гражданские» не привлекались американским командованием в таком количестве, как после вторжения в Ирак.

Если Великобритания отдавала в частные руки в основном секретные операции, где присутствие действующих британских военнослужащих было нежелательно, то американцы пошли в этом дальше: гражданские фирмы взяли на себя большую часть тылового обеспечения, освобождая армейцев от дел, которыми те «не хотели заниматься».

В первые годы «гражданские специалисты», трудившиеся по контракту на «войне с террором», не интересовали почти никого: единичные СМИ публиковали проходные колонки о частном охранном бизнесе, их авторы, вскользь упоминая Ирак, неизменно сетовали на то, сколь опасны нынешние наемники. Но особого внимания к индустрии частных военных услуг не привлекла даже гибель от рук иракских повстанцев-суннитов четырех сотрудников знаменитой американской компании Blackwater в марте 2005-го — их обугленные тела повстанцы развесили на мосту.

Специалисты по безопасности даже в 2011 году, когда их число достигло пика, составляли всего 16% гражданских контрактников, работающих в Ираке, а в предыдущие годы их было и того меньше. Всего в 2008 году в Ираке работало от 25 до 30 тысяч частных военных охранников, 10 тысяч из них на правительство США.

Если исходить из многочисленных легенд о Blackwater, может показаться, что на долю «вооруженных головорезов», какими принято представлять частных охранников в Ираке, должна приходиться львиная доля финансирования — люди как-никак рискуют жизнью. Однако и это будет ошибкой: из 85 миллиардов долларов, которые получили подрядчики Минобороны в Ираке за первые четыре года войны, только от 3 до 4 миллиардов попало в руки частным охранным компаниям (PSC) вроде пресловутого Blackwater. Правда, они дополнительно заработали на охране других армейских подрядчиков, в основном инженерно-строительных, у которых не было своих служб безопасности. Такой «аутсорсинг аутсорсинга» принес «головорезам» дополнительно от 3 до 6 миллиардов — незначительные суммы, если сравнить их с прибылью строителей или тех, кто занимался логистикой.

В иракской кампании, как и в афганской, шедшей с перерывом с 2001 года, американское командование продемонстрировало, как выглядит по-настоящему индустриальный подход к войне, создав на месте настоящую частную армию — армию клерков в бронежилетах. Впрочем, без сопутствующих становлению частного бизнеса скандалов не обошлось и тут: львиную долю «тыловых контрактов» и большинство «неконкурентных» получала компания Kellog Brown & Root (KBR) — в то время подразделение добывающего концерна Halliburton, в котором вице-президент США Дик Чейни в 1995–2000 годах был исполнительным директором. Чейни, конечно, продал большую часть акций компании еще во время избирательной кампании Джорджа Буша-младшего, а вступив в должность, пожертвовал оставшееся на благотворительность. И он, и его бывший работодатель Halliburton всегда отрицали конфликт интересов.

Независимая двухпартийная комиссия по контрактам военного времени, созванная в 2008 году и следующие четыре года исследовавшая контракты в Ираке и Афганистане, выяснила, что из 187 миллиардов долларов, которые правительство заплатило частникам с 2001-го до второго квартала 2011 года, было растрачено или украдено от 31 до 60 миллиардов. Эти выводы мало на что повлияли: с начала 2011 года до конца 2016-го (невзирая на прекращение обеих войн и вывод контингента) подрядчики получили еще 127 миллиардов только от министерства обороны США.

Потери среди гражданских подрядчиков американского правительства непосредственно в Ираке и Афганистане привлекли внимание СМИ в 2009 году, тогда издание ProPublica исследовало потери персонала с 2001 года и выяснило, что с начала операции «Несокрушимая свобода» погибло около 1600 человек, причем частные фирмы скрывают свои потери. Более подробные исследования относятся к 2011 году — к тому моменту погибло уже 2665 гражданских, работавших по контрактам с правительством США.

Годом раньше смертей было меньше почти на четверть — 2008 человек. В некоторые периоды число погибших подрядчиков превышало безвозвратные потери среди военных. Статистика красноречиво свидетельствует, что за привлекательные и дорогие контракты с правительствами частные военные компании расплачиваются жизнями: с 1 сентября 2001 года по 31 декабря 2018 погибло 3985 сотрудников, работающих на национальную безопасность США за рубежом. 85% этих смертей (3413) приходятся на Ирак и Афганистан.

Впрочем, у трагедии на площади Нисур, заслонившей реальную «частную войну», были и другие последствия: по сути, она подтолкнула мир к регулированию индустрии частной безопасности. В 2008 году по инициативе Международного Красного Креста и правительства Швейцарии (по иронии, исторической цитадели наемничества) появился «документ Монтрё», призванный урегулировать деятельность частных военно-охранных компаний (PMSC) на уровне государств. Однако, как подтвердили «Снобу» в секретариате Рабочей группы ООН по вопросу использования наемников, «документ Монтрё» не имеет международно-правовой силы, не обязателен к исполнению и носит чисто рекомендательный характер.

По сути это соглашение не запрещает даже участие в боевых действиях, под которым подразумевается весьма широкий спектр обязанностей: «Участие в боевых операциях или действиях, направленных на ослабление военной мощи неприятеля и на прямую поддержку одной стороны в конфликте против другой. Защита военных баз от нападений неприятеля, сбор тактических разведывательных данных, использование систем вооружений в боевых операциях — все это может служить примерами непосредственного участия сотрудников ЧВОК в боевых действиях», — повествует «документ Монтрё». В итоге документ хоть и постулирует, что, привлекая военно-охранные компании, государства-наниматели должны учитывать, не приведут ли отдаваемые на откуп частникам услуги к непосредственному участию в боевых действиях, но никак не ограничивает это направление работы. В остальном же документ декларирует важность соблюдения законности, прав человека и норм международного права.

Сам же рынок частных военных услуг сделал шаг в сторону самоконтроля. В 2010 году по инициативе руководства ряда крупных частных военно-охранных предприятий (PSC) был составлен Международный кодекс поведения поставщиков услуг безопасности (ICoC), на базе которого создана одноименная ассоциация. На данный момент кодекс принят правительствами семи государств и 85 частными военно-охранными компаниями. Между прочим, одним из его первых подписантов стала наследница Blackwater, компания ACADEMI. Кодекс, по сути, просто пересказывал нормы, установленные «документом Монтрё».

Как объяснили «Снобу» несколько действующих сотрудников иностранных военно-охранных фирм, крупные холдинги, работающие в нестабильных регионах, формируют на основе ICoC свои корпоративные этические кодексы. Имеющаяся в распоряжении авторов инструкция для персонала компании GardaWorld, действительно, практически дословно цитирует некоторые тезисы ICoC и призывает к соблюдению правил, установленных «документом Mонтрё». В секретариате Рабочей группы ООН по вопросу использования наемников сообщили «Снобу», что придают особое значение «мягкому праву и многосторонним договоренностям», таким как эти инициативы.

«Для частного бизнеса, который в последнее время становится основным клиентом PSC в нестабильных регионах, репутация гораздо важнее, чем для государств, — подтверждает пожелавший остаться анонимным советник по безопасности одной из крупных европейских охранных фирм. — Никто не купит услуги, пусть и хорошие, за которыми тянется шлейф скандалов, как у Blackwater. Это опасно, невыгодно, да и предложений море, всегда можно найти правильное соотношение профессионализма и репутационной "чистоты"».

Все это привело к появлению жестких кодексов: сотрудникам иностранных частных охранных фирм, например, строго запрещено давать взятки местным чиновникам, — это может обернуться для них многомиллионными штрафами в родной стране. Источники «Сноба» в ЧВОК, работающих в Ираке и Афганистане, впрочем, рассказали, что есть простая схема обхода этого правила: «Компания просто нанимает местного жителя, часто родственника высокопоставленного чиновника, и платит ему непомерно высокую зарплату, ну а он уже решает вопросы как хочет».

Иракские и афганские власти постепенно вводят нормы, все жестче регламентирующие деятельность предприятий, связанных с частными военно-охранными услугами, стараясь выдавить со своей территории компании, зарегистрированные за рубежом, или те, что не платят полный объем налогов в местные бюджеты. Сейчас в Ираке и в Афганистане безопасностью могут заниматься только компании, лицензированные местным правительством, а получить этот «входной билет» на рынок очень сложно. «Получение лицензии от местных властей — вопрос важнейший, дорогостоящий, и, я уверен, коррупционный, — объясняет "Снобу" русскоязычный сотрудник одного из западных военно-охранных холдингов, работающих в Ираке. — Нередки случаи, когда одни компании покупают другие просто ради этой лицензии. Есть хороший контракт, ты можешь выйти на рынок, но "пропуск" дорогой — покупаешь фирму со всеми бумагами, персоналом, квалификацией и дочерней структурой на месте, и работаешь дальше, подаешься на государственные и частные конкурсы».

Так, по данным источников издания в индустрии, именно исходя из этих соображений канадский охранный холдинг GardaWorld приобрел в 2015 году частную охранную компанию Aegis, а до этого, в 2008 году, корпорация G4S со штаб-квартирой в Лондоне приобрела одного из ветеранов рынка безопасности ArmorGroup. Как утверждают собеседники «Сноба», на мировом рынке PMSC сейчас вообще идет укрупнение: «Как только падает риск — снижаются цены на услуги, при таком раскладе зарабатывать можно только с больших оборотов». Другая причина тому — возможность предлагать более широкий спектр услуг и задействовать в получении контрактов неформальные связи за пределами индустрии безопасности, например, с добывающими или энергетическими компаниями. При определенных обстоятельствах, утверждают собеседники «Сноба» (особенно такая практика распространена в бедных африканских регионах), заказчики из числа местных правителей не могут расплатиться с ЧВК за подготовку военных или охрану объектов напрямую, так как не имеют средств, но готовы рассчитаться ресурсами либо доступом к ним или добывающим концессиям. Воспользоваться таким шансом может только крупный конгломерат, который либо уже имеет в своем составе компанию нужного направления, либо может ее привлечь.

С 2011 года американские войска постепенно покидают Ирак, с 2014-го уходят из Афганистана. С ними страну покидает часть армейских подрядчиков, не успевших, как, например, Kellog Brown & Root, захватить дорогие контракты на развитие регионов, добычу ископаемых или поддержку сырьевых компаний. Заказчиками оставшихся становятся уже не правительство США и других стран-союзников по антитеррористической коалиции, а международный бизнес. Например, в силу местного законодательства, российские добывающие компании, работающие в Ираке, не могут привезти туда свою собственную службу безопасности, поэтому безопасность на предприятиях «Лукойла» обеспечивает британская ЧВОК Erynis, а подрядчиком «Газпрома» по безопасности в Ираке, по сведениям источников «Сноба», является канадская корпорация GardaWorld.

К концу 2000-х современный мировой рынок частных военно-охранных услуг был уже полностью сформирован. Тогда же, в связи с активизацией морского пиратства у побережья Сомали в Аденском заливе, внутри рынка выделился сегмент, предоставляющий услуги вооруженной морской охраны, которая могла бы эффективно защитить транспортные и торговые суда, их грузы и команды от захвата с целью получения выкупа.

Формирование этого направления, объясняет «Снобу» Борис Чикин, специалист по безопасности в зонах высокого риска, проработавший в этой сфере много лет, было связано с давлением, оказываемым страховыми компаниями на судовладельцев: «Один из ключевых игроков в этом бизнесе, малозаметный — это страховщики. Они же стали ключевым лоббистом охранных услуг в этой сфере. Например, конгломерат Lloyd в Британии — исторически самый крупный поставщик морских страховок как судов, так и грузов, или Marsh, тоже один из самых больших страховщиков. Как вы понимаете, никто из них не заинтересован в выплате огромных компенсаций, и поэтому их требование к морским перевозчикам было однозначным: если судно проводится через опасный регион, у него должна быть лицензированная охрана». Точных сравнительных данных по объему индустрии в прошлом найти не удалось, но в 2017 году перевозчики потратили на оснащение судов и вооруженную охрану в Восточноафриканском регионе 292 миллиона долларов, что почти вдвое меньше аналогичных затрат в 2011 году и как минимум вчетверо меньше расходов, пришедшихся в 2012 году на охрану от пиратов вблизи Сомали (непосредственно на оплату вооруженного персонала в тот год ушло до полутора миллиардов долларов).

«Нужно понимать, — продолжает Чикин, — что в такой работе должна быть приличная прибыль, потому что подрядчик несет значительные издержки: нужно либо держать собственную плавучую платформу в нейтральных водах, с которой будет происходить загрузка вооруженной охраны на суда, либо арендовать такую базу. Оружие тоже сложно держать в собственности, персонал нужно доставить в ту точку мира, где их подберет корабль. Все это рентабельно, если у тебя 50–100 проводок судов в месяц, а если их пять или две? Многие решают, что нет никакого смысла ввязываться».

Несколько источников в индустрии подтвердили «Снобу», что с 2012 года рынок морской безопасности находится в упадке. «Поймите меня верно — это абсолютно обычная рыночная ситуация, — объясняет Борис Чикин, — вы можете нанять бывшего американского морского котика, который будет вам стоить, скажем, 1000 тугриков в день, а можете нанять выходца из Уганды, который будет стоит 50 тугриков, а то и меньше. Когда существует реальная угроза захвата — выбор между ними очевиден, а когда все тихо-спокойно, как сейчас, — тоже очевиден, но уже с другим знаком. Будут снова захваты — появятся заманчивые вакансии, хорошие гонорары, ну а нет так нет».

Однако присутствие иностранных контрактников на Ближнем Востоке не ограничивается операциями западных ЧВК в Ираке и охраной судов, следующих через Аденский залив. Услугами наемных военных из других стран в последние годы также активно пользуются стабильные, богатые и благополучные монархии Персидского залива, в частности, альянс Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов.

С 2011 года в СМИ начали просачиваться сведения о том, что в рамках негласных соглашений между правительствами Колумбии и ОАЭ на Аравийский полуостров отправляются отставные военнослужащие и полицейские, до того боровшиеся с леворадикальными повстанцами из FARC и кокаиновыми наркокартелями. Большинство из них еще в конце 1990-х — начале 2000-х прошли подготовку у американских инструкторов в рамках плана «Колумбия», субсидируемого правительством США для повышения профессионализма и эффективности колумбийских вооруженных сил. Контингент колумбийских наемников в Эмиратах, среди которых есть представители самых разных военных специальностей, от пилотов до артиллеристов и танкистов, возглавил отставной полковник колумбийского спецназа Оскар Гарсия Батте. Через номинально возглавляемую им же компанию Global Enterprises осуществлялась непосредственная отправка отставников из Колумбии в Эмираты.

Как выяснила в 2011 году The New York Times, первоначально к привлечению монархиями Персидского залива колумбийских наемников имел непосредственное отношение основатель Blackwater Эрик Принс, в 2010–2011 годах проводивший консультации властей ОАЭ по вопросам безопасности и организации вооруженных сил. C тех пор Колумбия и ОАЭ стали близкими партнерами в экономической и внешнеполитической сферах и уже не нуждаются в посредниках. С началом в 2015 году вооруженного конфликта в Йемене между законным правительством, поддерживаемым Саудовской Аравией и ОАЭ, и повстанцами-хуситами контингент колумбийских и других латиноамериканских контрактников в ОАЭ был увеличен, достигнув, по некоторым данным, 1800 человек, по крайней мере 400 из которых непосредственно участвуют в боевых действиях. Это неудивительно: как рассказывают латиноамериканским СМИ контрактники, вернувшиеся с Аравийского полуострова, за месяц боевых действий в Йемене латиноамериканский наемник зарабатывает почти столько же, сколько мог бы заработать на родине за целый год. Впрочем, по данным источников «Сноба», эти люди формально оформлены как военнослужащие армии ОАЭ.

Китайский сегмент ЧВК, заинтересовавший многих после известий о строительстве основателем Blackwater Эриком Принсом тренировочной базы в одном из регионов Китая, по словам китаиста Владимира Кулагина, составляет около 10 миллиардов долларов в год (без учета компаний, работающих на внутреннем рынке): «Нужно понимать, что это, по сути, деньги, которые китайцы платят китайцам. Хотите найти китайские ЧВК — ищите их бизнес в зонах риска: Африка, Пакистан. Все эти компании в разной степени аффилированы с государством». Кроме того, китайские военно-охранные фирмы, действующие на основании местного закона об охранной деятельности 2009 года, обеспечивают безопасность нефтяных проектов китайских госкомпаний в Ираке. Этот закон также предписывает, что как минимум 51% компании, если она зарегистрирована в материковом Китае и планирует работать внутри КНР, должен принадлежать государству. «Фирмы, действующие только за рубежом, формально могут быть и полностью частными», — объясняет Владимир Кулагин.

Приглашение легендарного Эрика Принса Кулагин объясняет просто: «Китайцам, во-первых, нужны его знания и навыки: оценка рисков, менеджмент, подготовка. А во-вторых, они падки на все всемирно известное — им хочется утверждать что-то в духе "наши ЧВК создавались на основе консультаций самого Эрика Принса", шлейф скандалов их не очень волнует. Последние годы его фирма в Гонконге Frontier Services Group (там ему принадлежит лишь 9% акций, а китайским государственным структурам — уже около половины) создает в Китае тренировочные базы. Первая на юге в провинции Юньнань — для обучения персонала китайских ЧВК с целью последующей работы в Мьянме, Лаосе и Таиланде. Вторая — база в Синьцзян-Уйгурском автономном районе — удобная локация, люди оттуда смогут поехать работать в Афганистан, горячие точки Ближнего Востока».

Заведующий сектором международных военно-политических и военно-экономических проблем НИУ «Высшая школа экономики» Василий Кашин подтверждает, что китайские ЧВОК в основном охраняют китайские же проекты (стройки, нефтепромыслы и т. п.) в нестабильных районах Азии, Африки и Латинской Америки. Приход китайских ЧВОК на международный рынок стал следствием китайской инвестиционной экспансии в начале-середине 2000-х годов. Следующий стимул для развертывания китайских охранных фирм в различных регионах Евразии дала концепция «одного пояса, одного пути», с которой осенью 2013-го выступил глава КНР Си Цзиньпин. Кстати, по словам Кашина, в последние годы появлялись настойчивые слухи о значительном присутствии китайских ЧВОК в Средней Азии, которые, однако, пока не подтвердились.

По сведениям Кашина, китайские военно-охранные компании имеют доступ в воинские части своей страны и осуществляют вербовку увольняющихся в запас военнослужащих всевозможных «элитных» подразделений, однако в своих проектах за рубежом стремятся действовать с активным привлечением местных сил, в сотрудничестве с местными охранными структурами и органами правопорядка. Владимир Кулагин полагает, что китайские частные охранные компании координируют свои действия с министерством государственной безопасности КНР. Источники «Сноба» в индустрии безопасности рассказали, что, по их мнению, некоторые сотрудники китайских охранных компаний, встречавшиеся им за пределами КНР, слишком молоды, чтобы пройти классическую для этого сектора карьеру, так как в такие компании обычно нанимают ветеранов с достаточным опытом. Владимир Кулагин пояснил, что это, возможно, связано с низким статусом подобной работы: «Их рейтинг ниже, чем, скажем, у полицейских, поэтому туда могут попасть достаточно молодые люди с не очень большим опытом, которые другой работы не нашли». Впрочем, несмотря на то что в Китае зарегистрировано более 5000 охранных фирм, их представительство за пределами страны невелико — там работает только 20 компаний, а общая численность контрактного персонала за пределами страны всего 3200 человек.