«Русская неделя» на аукционе Sotheby’s
Незадолго до начала аукциона я спросила у главы русского отдела Sotheby's Джоанны Викери, кто нынче инвестирует в искусство, если учитывать непростую экономическую ситуацию.
Викери оказалась права: на вечерние торги пришло столько народа, что в зале не хватило стульев — значительная часть пришедших была вынуждена наблюдать за происходящим стоя.
Заняв стратегическую позицию — лицом к залу, я решила понаблюдать за тем, как делаются ставки. Однако ничего у меня не вышло: аукционист так и сыпал цифрами, кидая беглые взгляды на зал, но как и, главное, кто делал ставки, оставалось абсолютной загадкой. Ни разу за все торги я не увидела, чтобы кто-то в зале поднял номерок или хотя бы руку. «А это вовсе не обязательно, — шепотом пояснил мне эксперт Sotheby's Дан Абернети. — Иногда бывает достаточно легкого кивка. Главное, чтобы аукционист установил с тем, кто делает ставку, визуальный контакт». Опасаясь сделать случайную ставку на сотни тысяч фунтов, я решила больше не смотреть ведущему в глаза.
Справа от аукциониста расположился подиум с целой чередой телефонов. Здесь тоже принимали ставки — от тех, кто не явился на аукцион лично. Сотрудники Sotheby's не останавливаясь что-то тараторили в трубку, но делали это очень тихо, чтобы посторонние ничего не разобрали. По одному из телефонов говорила сама Джоанна Викери. Глава русского отдела Sotheby's называла одну ставку за другой — похоже, на том конце провода был очень важный клиент.
Все 28 лотов ушли с молотка менее чем за час, собрав в общей сложности 7,9 миллиона фунтов. Полотно Бориса Кустодиева «Сельская ярмарка» было продано за 2,8 миллиона, что почти вдвое превысило стартовую цену. Второй рекордной продажей вечера стала картина «Нянька с детьми» Исаака Бродского, за которую заплатили 937 тысяч фунтов.
Некоторые начали покидать зал еще до окончания торгов — очевидно, те, кто пришел сюда за конкретным лотом. Таких людей у выхода поджидали арт-дилеры. «Вы, я обратил внимание, заинтересовались картиной Гудашвили, — по-русски, но с сильным акцентом обратился к молодой паре мужчина в вельветовом пиджаке. — Возможно, вы бы хотели взглянуть на работу Бажбеук-Меликяна?» «Нет, спасибо, меня интересует только Гудашвили», — ответила молодая женщина. Дилер, тем не менее, дал ей свою визитку — на всякий случай.
Как только аукцион завершился, зал моментально опустел. «Все главные люди ушли через задние двери», — сказала мне одна из сотрудниц аукционного дома. Я поймала у выхода одного из крупнейших парижских коллекционеров, Владимира Царенкова. В свое время он консультировал Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую, когда те собирали свою коллекцию, впоследствии купленную Алишером Усмановым.
Если верить Царенкову, ситуацию спасает энтузиазм, и, судя по тем ценам, которые сформировались сегодня в ходе торгов, энтузиазма у коллекционеров русской живописи более чем достаточно.