Драмы Прекрасной Дамы: чему может научить история любви Блока и Менделеевой
На отношение Блока к жене действительно влияли идеи Соловьева и в целом религиозная философия? Или поэт просто пребывал в ереси, которая ни к религии, ни к философии отношения не имеет?
Я уверена, что влияние на самом деле было. Блок страстно увлекался такими идеями, его сознание ориентировалось на высокую религиозную мистику и искало в этой мистике ответы на различные духовные вопросы. Если говорить конкретнее, Блок пытался найти то, что в его страшную эпоху могло бы выступить в качестве спасения. В воздухе витало предчувствие мировой войны, многие ожидали некоего страшного обновления мира, может быть, даже конца времен. Но Бог уже не мог быть для людей защитой — в Европе к тому моменту уже наблюдался кризис гуманизма, привычное христианское мышление уходило в прошлое…
И русская философская мысль начала ХХ века дала ответ на этот вопрос: спасением была объявлена женщина, точнее говоря — Вечная женственность. Божественность, выраженная через женское начало. Блоку эта идея чрезвычайно понравилась еще и потому, что это сочеталось с его рыцарским образом, с рыцарским служением Прекрасной Даме. Рыцарство — абсолютно блоковская тема.
Но Блок уже в «Балаганчике» полностью отходит от этих представлений. Он перечеркивает все эти идеи о Вечной женственности и идет дальше своим путем. Наверное, поэту было тесно в рамках одного амплуа, одной и той же философской концепции. Частые перемены в мировоззрении были для него естественны, благодаря этому он и мог создавать удивительные вещи в литературе. Без периода следования за идеями Соловьева у него не было бы и «Стихов о Прекрасной Даме».
Насколько адекватно было бы смотреть на женщин подобным образом в наши дни?
Наше время очень похоже на то — вокруг абсолютный хаос, все ощущают близость войны, все рушится, институт брака не работает, Бог далек от людей, все непонятно… Человеческое сознание по-прежнему ищет спасения. И снова эпоха дает те же ответы: спасение — в женственности, в женском как таковом. Только если век назад это была религиозно-мистическая идея о приходе божества в виде женщины, то сегодня все куда проще: женщина кажется просто единственной силой, которая выступает против войны и насилия, против краха, за любовь и принятие. Недаром сегодня так актуален феминистический дискурс. «Выросший» феминизм говорит не только о проблемах гендерного неравенства — его в первую очередь интересует роль женщины в спасении общества от краха.
Почему для Блока физическая и духовная любовь находились в таком конфликте?
Потому что Блок был искушен в плотской любви, которая открывалась ему в отношениях с доступными женщинами или женщинами, которые изменяли своим мужьям. И у него сформировалось устойчивое ощущение, что во всех отношениях, построенных на страсти, рано или поздно происходит трагедия. Ведь страсть вспыхивает и угасает, а дальше — только негативные последствия для тела и психики.
А Блок хотел видеть в Любови Дмитриевне близкого человека, не объект, а субъект любви. Но эта попытка ему не вполне удалась — при всем трепете к жене он находил в ней в первую очередь не столько живого человека, сколько образ, которому можно поклоняться и посвящать стихи.
Но если его целью было защитить любовь, а такой подход ее только разрушал, то почему Блок не отказался от своих убеждений и не стал жить с ней нормальной супружеской жизнью?
Это тот самый случай, когда можно сказать: все не так однозначно. Как складывались их отношения — до конца не может быть ясно, мы можем судить об этом исключительно по воспоминаниям современников и письмам. А это далеко не самые надежные источники. Точно можно говорить только о том, что Любовь Дмитриевна уходила от него несколько раз, но каждый раз возвращалась. В свою очередь Блок относился к ней как к единственной женщине, которой можно все доверять, с которой можно просто жить — в отличие от всех остальных его мимолетных увлечений. Да, Блок оказался заложником своей идеи, но это не разрушало их подлинную духовную близость с женой.
Как Любовь Дмитриевна относилась к тому, что ее воспринимают таким образом? Насколько легко ей жилось в роли Прекрасной Дамы, которой приписывались чуть ли не божественные характеристики?
Ей было чрезвычайно нелегко, это стало для нее непомерной ношей. Да, она считала Блока единственной в своей жизни любовью, но мы не можем делать вид, что забыли ее воспоминания. В них она делится, что лучшим событием ее жизни стала случайная страсть с другим человеком.
Почему в Любови Дмитриевне усматривали черты «Прекрасной Дамы», если она открыто заявляла о своих вполне земных жизненных ценностях и не отличалась буквально ничем от любой женщины высшего света того времени?
Любовь Дмитриевна просто хорошо этому поддавалась, когда была юной. В начале их отношений с Блоком она с радостью принимала такое отношение к себе. Ее очаровывало то, как возвышенно он отзывается о ней. А ведь вокруг нее тогда собирался целый «рыцарский орден», состоящий из Блока, Белого и Соловьева. И они втроем пели ей дифирамбы — как тут устоять? Мрачные мысли и мучения начались позднее, когда стало очевидно, что ей нужно обычное земное счастье, а муж не видит в ней живую женщину.
Но на фоне современниц она, конечно, отличалась — и глубоким умом, и желанием реализоваться, не быть приложением к мужу. Поэтому она пошла в актрисы и даже выступала в качестве инвестора спектаклей, в которых принимала участие. А еще Любовь Дмитриевна написала уже после смерти Блока потрясающую книгу о балете, на которую до сих пор опираются знатоки балета в своих исследованиях.
Экзальтированный взгляд Блока на жизнь и в частности на свою жену позволил ему вырасти как поэту — или разрушил его в конечном итоге?
Блок был творческим человеком, нуждающимся в постоянном эмоциональном топливе. Это действительно нужно таким людям, и тут даже более показательным примером послужила бы Цветаева. Разрушителен ли такой подход к жизни? Для Любови Дмитриевны, безусловно, это было разрушительно. Но гибель самого Блока — слишком сложная отдельная тема. Затрагивая ее, необходимо было бы детально пройтись по списку его болезней, рассмотреть социальные катаклизмы, в которые он был ввергнут, изучить его участие в различных комиссиях после 1917 года и то, как это на нем сказалось… Отношения с женой здесь идут совсем не в первую очередь.
Союз Блока и Менделеевой доказывает, что никакой «нормы», о которой твердят модные психологи, в построении отношений не бывает: у каждой пары — своя норма. А о чем еще этот союз может нам рассказать? Что мы можем понять о любви в наше время?
Профессиональные психологи, кстати, отрицают, что в вопросах любви есть какие-либо нормы, а саму любовь даже считают заболеванием. Мне кажется, мы можем почерпнуть из истории Блоков очень важную мысль о том, что для любви нам необходимо видеть друг в друге не образы, а настоящих живых людей. Любовь требует смелости такого рода. Генеральный продюсер и автор идеи нашего спектакля Эдуард Субоч тоже поддерживает эту точку зрения. Нам хотелось вдохновить каждого зрителя на эту смелость в сохранении человеческих взаимоотношений.
Беседовал Алексей Черников