Пожалей чужие страдания. О «Забавных играх» Михаэля Ханеке

Кратко

В «Забавных играх» Михаэль Ханеке критикует медиа, которые показывают крайне жестокие сцены по телевизору ради рейтинга, и общество, потребляющее это ради развлечения. Хроника войны, «Криминальное чтиво» Тарантино или мультсериал «Том и Джерри» — Ханеке против любой формы экранного насилия, он считает его неэтичным. Поэтому в «Забавных играх» режиссер издевается не столько над героями, сколько над зрителем. Автор поступает так не из-за гипертрофированного желания причинить кому-либо боль, он хочет пробудить в зрителях совесть и еще раз напомнить всем, что зло — абсолютно и непознаваемо и его крайне опасно возвеличивать.

Подробно

Двое юношей, одетых в легкую белую одежду и белые перчатки, называющих себя то Питером (Франк Гиринг) и Полом (Арно Фриш), то Томом и Джерри, то Бивисом и Баттхедом, врываются в дом очередной благополучной семьи и предлагают ее членам сыграть в серию игр, ведя с жертвами спор о том, доживут ли они до утра следующего дня. Без особого удовольствия пытают людей, предлагают оказать первую помощь, просят сотрудничать с ними, говорят вежливо и спокойно. Их новые «игрушки» Георг (Ульрих Мюэ), его жена Анна (Сюзанна Лотар) и маленький сын Жоржи (Штефан Клапчински) не готовы принять свою смерть, но их никто не спрашивает.

Двукратный обладатель «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля Михаэль Ханеке пришел в кино поздно — в 47 лет, после многолетней карьеры на телевидении, и в его ранних картинах медиа занимают важное место. Так, фильмы «Седьмой континент» и «71 фрагмент случайности» вдохновлены реальными трагедиями: в первом случае — новостями о суициде семьи, во втором — историями о массовых расстрелах. Пусть Ханеке показывает людей, в один момент ринувшихся в объятья смерти, психология его совсем не интересует. В «Забавных играх» режиссер практически напрямую говорит это зрителям, когда Пол рассказывает, будто Питер то ли жертва сексуализированного насилия, то ли избалованный богач. Для Ханеке ни одна из версий не имеет значения, поэтому в его мирах зло нельзя объяснить только лишь травмами или социальным статусом. Психология упрощает кино, делает его понятным, но Ханеке ничего не упрощает, он против каких-либо оправданий жестокости и по другой причине: природа зла неопределима и к нему невозможно (и не нужно) проявлять какую-либо эмпатию. Пусть его картины полны насилия, Ханеке против того, чтобы услаждать им зрителя. Поэтому «Забавные игры» — это пытка не героев, но в первую очередь зрителя.

В кратком философском эссе «Насилие и медиа» Михаэль Ханеке критикует режиссеров, зарабатывающих на чьих-либо страданиях. Будь это сатирическое «Криминальное чтиво», хоррор или классический вестерн с перестрелками ковбоев — по его мнению неэтично превращать в развлечения чью-либо боль. В пример он приводит «Апокалипсис сегодня» (1979, реж. Фрэнсис Форд Коппола): в начале фильма американские солдаты расстреливают вьетнамцев с вертолета под аккомпанемент «Полета валькирий» Вагнера. Режиссер ставит зрителя на место убийцы, предлагая ему насладиться красотой взрывов и музыкой, а не почувствовать и разделить боль и ужас жертвы. Ханеке считает, что в популярности экранного насилия виновато прежде всего телевидение, красочно подающее широкой публике чьи-то страдания. В своем манифесте он честно признается, что не знает, как снимать этичное, с его точки зрения, кино. Эта скромность похвальна, потому что на деле Ханеке нашел способ заставить зрителя выйти из зоны комфорта. Во-первых, он лишает события в фильмах уникальности. Истории из «Седьмого континента» и «71 фрагмента хронологии случайности» — словно вырванная хроника повседневной жизни, новость в газете, о которой забудут на следующий день. Во-вторых, отказывается от яркой актерской игры и часто показывает не лица героев, а окружающие их объекты. Так человек становится таким же «объектом», частью произведения, а не его центром. Насилие же Ханеке обычно скрывает: оно происходит где-то за кадром, вне поля зрения камеры. В «Забавных играх» режиссер идет еще дальше, играя с ожиданиями зрителя. Иногда это получается слишком очевидно (когда Пол разрушает четвертую стену, сообщая, что ждать хорошего финала не стоит), однако в большинстве случаев прием работает очень эффективно. Пришедшие на «хоррор» зрители увидят философскую драму, обыденно и как бы со стороны рассказывающую о человеческой жестокости. Без назидательности, но с желанием пробудить зрителя, привыкшего к ужасам на экране.