Режиссер Каролина Кавалли: Иногда чувствую большой вес на себе и спрашиваю: «Есть ли у меня талант к жизни? Умею ли я жить?»

Вы занимались фотографией, пишете книги, работаете сценаристкой. Как вы пришли к режиссуре кино?

Я пришла в кино через сценарное искусство — всегда любила придумывать героев и сюжеты. С «Амандой» я настолько сильно влюбилась в историю, что захотела проконтролировать ее экранизацию до самого конца. Мне с детства нравилось фотографировать, но я никогда не считала себя хорошим фотографом. Тем не менее, кажется, в режиссуре и постановке кадра с оператором я преуспела. Сначала мне было страшно и трудно снимать на площадке. Постепенно научилась контролировать себя. Сейчас работа дарит мне только положительные эмоции.

В разных интервью вы называли фильм комедией, при этом его можно смотреть и как драму. Расскажите, почему у вас такой взгляд на свое произведение?

Для меня важно рассмешить публику. Я уверена, что любая отличная трагедия исходит из комедии. Кино всегда давало мне отдохновение для души: как и моя героиня, я была частой посетительницей кинотеатров. 

Хотя съемки «Аманды» проходили в Турине, действие картины развивается в выдуманной итальянской деревне. Это сразу напоминает о кино Аличе Рорвахер, чьи «Чудеса» (2014) случались где-то в глубинке Италии. Откуда вы черпали вдохновение? Как Рорвахер, из детства или, например, из сказок?

Спасибо за сравнение с Рорвахер, я очень люблю ее кино. Мне не кажется, что я беру откуда-то своих персонажей, у них нет прообразов и истоков. Тут критика и публика очень помогают мне, когда говорят: «Вот это мне напоминает то-то». Люди угадывают вещи, которые я люблю и видела много раз, а я притворяюсь, что ничего не знаю. Хотя, может быть, мы правда можем создавать только то, из чего мы состоим.

Моя любимая параллель — с фильмами Уэса Андерсона («Отель “Гранд Будапешт”»). Похожая интонация, персонажи-куклы и так далее.

Да, я абсолютно понимаю все сравнения и ничего не имею против.

В современной арт-критике важен вопрос оптики, бэкграунда человека, создающего или потребляющего искусство. Как вы сами определяете свою оптику?

Мне пока сложно рассуждать о своем авторском стиле или подходе, я только дебютировала. Сейчас работаю над вторым полнометражным фильмом, могу лишь сказать, что меня интересуют робкие вещи. Этические и политические пласты произведения проявляются сами из истории, я их заранее не придумываю.

В картине главная героиня Аманда еще в детстве прошла через непростые испытания и поняла ответственность за свое будущее, и потому, будучи ребенком, совершила попытку суицида. Вы ощущали что-то похожее, что родители и весь мир будто ждут от вас чего-то?

Родители от меня чего-то ожидали, но не чтобы я стала кем-то, а только некой ответственности. С малых лет я осознавала смерть и неизбежную текучесть времени, но именно слово «ответственность» меня тяготило. Иногда чувствую большой вес на себе и спрашиваю: «Есть ли у меня талант к жизни? Умею ли я жить?» Много лет назад не могла ответить, сейчас тоже.

Одна из тем «Аманды» — зависимость каждого от его прошлого. Так подруга героини всю сознательную жизнь провела в психотерапии, пытаясь исправить детскую травму. Считаете ли вы, что детство человека во многом определяет его дальнейший путь?

Да, некоторые вещи из детства я помню во всех подробностях, другие — вообще нет. Если что-то ты помнишь 30 лет спустя как вчера, то это событие воздействует на тебя и в чем-то тебя формирует. Ты можешь отталкивать это прошлое или, наоборот, принимать его — но от него не избавиться.

Пробовали ли вы, как Аманда, встретиться со «старыми» друзьями?

Да, момент ностальгии был очень интересным, потому что ты видишь перед собой не тех самых детей, а взрослых людей. Как-то один из них вышел из банка в костюме, и тут в моей голове щелкнуло: «О боже, он взрослый. Мы взрослые!» Осознание реальной ситуации было травматичным немного, но мы поддерживаем связь, все хорошо.

На Q&A фестиваля в Тромсё вы рассказали, что изначально в сценарии был персонаж инопланетянина, от которого вы потом отказались. Почему?

В «Аманде» я говорю о трех путях существования человека, и инопланетянин должен был отразить третий — между жизнью и смертью. Я придумала такого метросексуального пришельца, даже отсняла с ним кадры, но на финальном монтаже поняла, что подобный персонаж не подходит моему фильму. Надеюсь, что в другой проект получится вставить «гостя из другого мира».

Беседовал Дмитрий Елагин