Самая молодая прима Большого театра Елизавета Кокорева: почему я выбираю современную хореографию?

Вы из балетной семьи. Скажите, пожалуйста, у вас был шанс не попасть в балет? Или это было предопределено?

Никто не настаивал, чтобы я выбрала именно балет. Это было мое решение. Папа рассказывал, что, когда я была маленькая, я называла себя барелиной. Не балерина, а барелина — путала буквы местами. Меня очень тянуло в театр — папа брал меня с собой, когда я болела. Я сейчас думаю, что, может быть, болела специально, чтобы в театре оказаться. Но прессинга со стороны семьи никакого не было. Сам папа со мной не занимался, я вечерами танцевала, пока он какие-то балеты смотрел. Многие начинают заниматься с трех лет, но я серьезно начала танцевать только в Академии хореографии — если не считать подготовительного отделения.

Я удивился, когда прочитал, что учеба давалась вам легко. Потому что обычно говорят, что это тяжелый труд.  

Мои одноклассники, которые закончили Академию, относятся к этому периоду жизни как к какому-то ужасу. Мне это казалось немного странным, хотя у каждого свой опыт. У кого-то случались серьезные травмы. Психологически это очень большое давление. Но у меня воспоминания очень хорошие. Я же там жила, в интернате при Академии, где обычно живут иностранцы и те, кому далеко ездить на занятия. Временами было сложно, но я, наверное, такой человек, которому интересно преодолевать трудности. Мне просто нравилось, что ты можешь развиваться, меняться, в чем-то преуспевать. Постоянно себя улучшать и узнавать свое тело, узнавать себя.

Конкуренция жесткая была? Вы соперничали с другими девочками или скорее дружили?

Класс был очень сильный. Изначально мы получали приблизительно одинаковые оценки, потом меня стали выделять, но у меня не было ощущения: «Ну все, вот он — успех!» Запомнилось, что у иностранцев, которые там учились, уже на ранних этапах была какая-то запредельная техника, так что выступать с ними в конкурсах было нервно. Какого-то жесткого противостояния в духе насыпать стекла в пуанты, конечно, не было. Хотя в подростковом возрасте я посмеивалась над одной девочкой, был такой грешок. Но без издевательств.

Создается впечатление, что вам все легко дается: вы самая молодая прима Большого. Что было самым сложным в вашей карьере на сегодняшний момент?

Первые годы в Большом были очень тяжелыми. Я помню, что пришла в театр в день своего рождения, 17 сентября, и в этот же день начался сезон. И у меня сразу же ведущая партия: обычно их танцуют примы и ведущие солистки. До прогона было три-четыре дня, и я даже не знала, какую партию я танцую. Педагога тоже не было — он появился только в день прогона. И такая ситуация повторялась очень часто. Ну и разговоры за кулисами, комментарии со стороны артистов предыдущих поколений. Иногда заходишь в гримерку и слышишь: «Кто такая Кокорева? Почему она это танцует?» Еще были экстренные выходы на сцену. Однажды мы ставили «Раймонду», где у меня была вариация, и мне без репетиций пришлось выйти и танцевать, причем балет транслировали.

Для многих балерин Жизель была ключевой ролью в карьере. У вас эта роль уже была — что можете сказать о впечатлениях?

Пока я не прикоснулась к этому материалу, я не думала, что это настолько интересная партия. Мне всегда нравилась музыка из «Жизели» — она по-настоящему трогает душу. Мне даже не приходилось из себя выжимать какие-то эмоции: когда я танцевала, у меня на глазах сами появлялись слезы. Сейчас это один из любимых моих балетов, хотя раньше я мечтала танцевать совсем другие вещи — Китри из «Дон Кихота», что-то зажигательное. 

Кто у вас любимая Жизель из великих?

Когда у меня спрашивают что-то подобное, мне всегда сложно выделить одну балерину. Из тех, кто сейчас танцует, мне очень нравится Екатерина Крысанова. Если говорить о балеринах предыдущих поколений, то Надежда Васильевна Павлова, мой первый педагог в Большом театре, она совершенно невероятная балерина. Людмила Ивановна Семеняка — это просто топ. Если бы в те времена, когда она танцевала, были агенты и развитая индустрия, она бы, конечно, была более известна во всем мире. Она действительно великая балерина. 

О каких ролях из классического репертуара мечтаете сейчас, после Жизели?

Очень бы хотелось танцевать Никию из «Баядерки». Когда в Большом ставили «Баядерку», я мечтала об этой партии, но Махар Хасанович (Махар Хасанович Вазиев, руководитель балетной труппы Большого театра. — Прим. ред.) дал мне партию Гамзатти. Я не могла понять, почему он именно меня выбрал для этой роли. У Гамзатти жесткий характер, жесткий образ, мне она ни по характеру, ни по внешним данным не идет. А Никия — такая лирическая роль. Еще, конечно, очень хочется получить роль Эсмеральды — нравится этот балет и образ героини, его трагизм. И Кеннет Макмиллан, чьи балеты у нас, к сожалению, не идут — мне очень нравятся «Манон» и «Майерлинг».

Как вам современная хореография? Есть ли какие-то любимые постановки?

Она мне очень нравится, я бы хотела заниматься ею больше. Сейчас у меня, к сожалению, мало времени на нее: я скорее классическая балерина с соответствующей базой и репертуаром, а современный танец — это своя техника. Переходить от одного к другому очень сложно. Проще, когда речь идет о неоклассике, которую танцуют на пуантах. Она строится на классических движениях, которые видоизменяются, усложняются. Но мне нравятся и какие-то более свободные экспериментальные постановки.

В программе «Postscript: лучшее» вы будете танцевать партию Франчески в балете «Франческа да Римини». Это хореография Юрия Посохова на музыку Чайковского. Что можете сказать об этой работе?

Посохов — один из моих любимых хореографов. У Юрия Михайловича в постановках всегда очень пластичные, выразительные, даже сексуальные движения, очень много гибкости, полета. И драматизм: это не движения ради движений, а передача каких-то глубоких эмоций через музыку. У него прекрасный музыкальный вкус… Вообще, когда танцуешь классику, у зрителей всегда в голове есть некий канон, любимые балерины в этих ролях, с которыми тебя неминуемо будут сравнивать. А в современной хореографии, особенно если роль написана для тебя, у тебя гораздо больше самостоятельности: ты сама придумываешь свой образ, по сути. 

У вас хватает времени на какие-то увлечения? Насколько много вы работаете и считаете ли вы себя трудоголиком? 

Работаю много: обычно я прихожу домой, ем, сплю — и возвращаюсь обратно в театр. В свободное время езжу по процедурам, массажистам, поправляю свое здоровье. Иногда хожу в спа, в баню, недавно стала заниматься пилатесом. В принципе, я почти все время уделяю своему восстановлению. Тем более что я 5 месяцев назад получила серьезную травму — повредила левую ногу, а она опорная, на ней все фуэте, другие движения. Меня раньше спрашивали, представляю ли я без балета свою жизнь. После травмы я поняла, что балетом жизнь совершенно не ограничивается. 

Чем вы заняли внезапно освободившееся время?

Подтягивала английский: смотрела видео, читала «Алису в Стране чудес», «Смерть на Ниле». Специально выбирала книги полегче. Иногда занималась музыкой — у меня есть синтезатор, укулеле. 

Что играете?

На укулеле — «Любите девушки» и другие песни группы «Браво», которые можно в компании спеть. На синтезаторе разбирала тему из фильма «Ла Ла Лэнд», классические произведения. Я играла на фортепиано в Академии, но сейчас по нотам уже не сыграю — только по урокам в YouTube. Еще у меня есть варган: я случайно увидела, как один мужчина играл на нем на одном маркете, и сразу купила. Мне очень понравился звук, он уносит в транс, звучит очень медитативно. Но играть на нем я пока не научилась. Еще в свободное время смотрю кино фоном — обычно когда зашиваю себе пуанты: из последнего понравился фильм «Бедные-несчастные» с Уиллемом Дефо.

У вас больше 40 000 подписчиков в соцсетях. Что они для вас значат, как много времени вы в них проводите?

В Академии я была очень активной в этом смысле, было желание что-то постоянно выкладывать — росло количество подписчиков, было много лайков, мне нравилось. А в Большом уже стало не хватать времени, да и желания стало меньше. Хотя мне советуют выкладывать по два поста в день, чтобы оставаться популярной, что-то писать, ставить хештеги. Я часто выкладываю сторис, где меня отмечают на сцене. Это все складывается в такой архив, такое балетное видеорезюме. Ну и плюс всегда можно оценить, удачную мне сделали прическу или нет. Где у меня получилось какое-то движение, а где не очень. Возможно, я бы и котиков хотела выкладывать, и что-то личное, но аудитории интереснее моя балетная жизнь. Я сейчас чаще смотрю за тем, что происходит у европейских танцоров, на которых я подписана. Как они танцуют, что танцуют, с кем работают. Насколько у них жизнь отличается от нашей. Там все более либерально, конечно: смотришь на их балетные уроки, они в татушках, с синими или фиолетовыми волосами, в топиках. 

А в Большом тату не приветствуются?

Да нет, они у многих артистов есть, но не в таком количестве, как там… Еще обращает внимание то, насколько там больше всяких реабилитационных процедур для артистов: есть специальные коучи, многие артисты занимаются пилатесом, обязательно опускают ноги в лед после репетиций. У нас есть специалисты, которые работают со спортсменами, но если говорить о балете, это не так развито, к сожалению. 

Касаются ли вас какие-то ограничения, связанные с профессией: ну, знаете, отказ от калорийной еды, алкоголя? 

Мне повезло с конституцией: я маленькая, в принципе не могу много весить, не расположена к этому. Так что я и мясо всегда ела, и шоколад — просто я не такая большая сладкоежка. Если вдруг хочется чипсики или сырка — не проблема. Из алкоголя чаще всего пью шампанское — это после премьер происходит. Но я его, если честно, не очень люблю — больше джин с тоником или коктейль с джином и базиликом. 

Вы упомянули, что на балете жизнь не заканчивается. Размышляли о том, чем хотите заняться после окончания сценической карьеры?

Я думаю, что мне еще предстоит во многом раскрыться как классической танцовщице. Есть чему поучиться и в современной хореографии, мне интересно это направление. Педагогом в академии я, наверное, не хочу быть: это слишком сложно, нужен дар, которого я пока в себе не чувствую. Думаю, мне было бы интересно поставить что-то как хореограф. Иногда бывают ситуации во время постановочных спектаклей, когда хореограф ищет какие-то решения, и у меня возникают какие-то идеи, мы начинаем их вместе прорабатывать. Было бы здорово развиваться в этом направлении, но это в будущем. Пока нет времени: сейчас у меня очень много работы в качестве балерины.

Беседовал: Егор Антощенко