Коллаж: Лика Сочкина

Одна из проблем современной действительности заключается в её излишнем усложнении. Невозможно догнать контекст, внутри которого мы неизбежным образом существуем. Слишком много всего вокруг. Каждая встреча компании взрослых друзей после приветствий и первых рюмок, но до разговоров о здоровье, перерастает в череду взаимных вопросов — «а ты вот это (тут следует название фильма или сериала) смотрел»? После отрицательного ответа вопрос передаётся дальше, меняется только название. Этих фильмов и сериалов, знаете ли, столько, что трудно найти пересечение в опыте просмотра среди разных людей. Книг это тоже касается. Если кто-то книги читает, то это будут книги по саморазвитию, что бы это ни означало, и как бы ни было далеко от развития. В лучшем случае кто-то читает оскорбительно толстый и невыносимо скучный роман, скорее всего английского, американского или ирландского автора. Потому что это необходимый элемент контекста, нужно быть, извините, в потоке. Редко кто читает актуальных российских авторов — только если о ком-то сказали в новостях культуры. Об остальном говорить не принято вообще.

Мир не просто сложный — он усложнён потоками контента до полной невозможности его познания.

Иногда в потоке этого контента вдруг встречаешь знакомые фразы — «Что значит “я”? “Я” бывают разные» или «Должен говорить сначала один, потом другой. По порядку. Иначе это не считается беседой». Что это? Это цитаты из книг о Винни-Пухе Алана Александра Милна, первая из которых была издана 14 октября 1926 года.

Эти фразы, конечно, затёртые и даже надоевшие, кажутся какой-то константой — уж Винни-Пуха-то знают все. В том или ином виде это объединяющий культурный концепт нескольких поколений. В англоязычном мире этими книгами зачитывались ещё до Второй мировой войны, у нас герой стал широко известен в 60-е, когда книги о Винни-Пухе пересказал Борис Заходер. Сам Заходер и настаивал, что его тексты — это не переводы, а пересказы, хотя специалисты подчёркивают, что в русском варианте сохранены и языковая игра, и юмор оригинала.

Можно не знать слова государственного гимна, но нельзя не продолжить строчку: «Хорошо живёт на свете Винни-Пух»! То, чем обладает говорящий плюшевый медведь, невозможно назвать популярностью или даже славой. Это что-то вроде видного места в западной культуре. Причём место где-то рядом с Юлием Цезарем — тоже все знают и все цитируют.

Вероятно, Винни-Пух стал простым ответом на вопросы усложняющегося мира. Не нужно мудрствовать лукаво, а нужно быть отзывчивым, добрым, рассудительным — хотя бы в рамках собственных знаний — и не относиться к самому себе излишне серьёзно. В конце концов, кто готов поручиться, что у него в голове не опилки?

В СССР на культовый статус Винни-Пуха, помимо текстов Бориса Заходера и иллюстраций Бориса Диодорова, повлиял простенько, казалось бы, нарисованный мультипликационный фильм Фёдора Хитрука, три серии которого и стали каноническим житием Винни. Не стоит недооценивать начитанность советского человека, но голос цитаты из Милна приобрели благодаря мультику, где главного персонажа озвучивал Евгений Леонов. Так они оба в народном восприятии стали самыми добрыми — один самым добрым актёром в СССР, второй — самым добрым персонажем мировой культуры. Да и в самом деле, кто добрее? Кто поспорит с Винни-Пухом? Как можно опровергнуть его высказывания и сам его образ жизни?

Полноватый герой ведёт жизнь довольно размеренную, находит выходы из сложных ситуаций, при ироничном отношении к самому себе неизменно остаётся деликатным к другим, много ест, много гуляет, дружит с самыми разными существами, но без навязчивой коммуникабельности. Кроме того, он никого не раздражает, хотя говорит потенциальными афоризмами — «Если вы Медведь с опилками в голове и думаете о делах, вы иногда с огорчением обнаруживаете, что мысль, которая казалась вам очень дельной, пока она была у вас в голове, оказывается совсем не такой, когда она выходит наружу и на неё смотрят другие».

Так в виде необязательной детской шутки Алан Александр Милн и Борис Заходер сформулировали совершенно универсальный порядок мироощущения всякого взрослого человека: сомнения в собственной уместности здесь сочетаются с ощущением необходимости привнесения своего вклада в мироустройство.

Все мы вместе с Винни-Пухом пытаемся что-то хорошее сделать, что-то дельное сказать, но чаще всего выходит что-то ненужное и в лучшем случае смешное. Но чему нас учит Винни-Пух дальше? Отчаиваться не стоит, и даже переживать по этому поводу нет никакого смысла. Если что-то расстраивает, нужно утешиться, и хорошо, если рядом есть кто-то, кто может в этом помочь. Это слово — «утешиться» — не так часто встречается в жизни, но в книгах о Винни-Пухе в переводе Заходера его много: герои часто утешают друг друга. Например, Кристофер Робин — сын Милна, для которого всё это и было написано — постоянно утешает своего рассудительного плюшевого медведя.

Интересно, что сам Милн Винни-Пуха любил не очень. Вернее, он считал себя серьёзным литератором и был недоволен тем, что именно серия книг для детей принесла ему такую ошеломительную известность. Но как говорил Винни-Пух — «Некоторые люди просто не понимают, что если ты у них дома, то у них дома ты и должен быть».

Наверное, это можно трактовать в том смысле, что всё складывается единственным возможным образом, и жаловаться, по большому счёту, не на что.

Спасибо за эту мудрую простоту, великий утешитель Винни-Пух.