«Всегда, Зоя». Зое Богуславской — 101 год
Середина лета 2020 года, я еду в Переделкино знакомиться с Зоей Борисовной, «З. Б.», как буду называть ее позже. Тогда я еще не знаю, что скоро буду ежедневно слышать ее голос с неизменным вопросом «Ты мне звонила?», в почте появится памятка со всеми важными контактами и расписанием на неделю, а офис на Краснопресненской набережной станет на время родным.
Длинный забор рядом со знакомой дачей Пастернака. Впервые иду к скромному дому, поднимаюсь на крыльцо. Меня встречает помощница, проводит в комнату. Здесь в окружении книг и документов сидит Зоя Борисовна. Ей 96, но взгляд цепкий, острый, кажется, что она понимает про меня все буквально за секунду. «Будем работать», — говорит она.
Мой путь в Фонде Вознесенского был непродолжительным — выставка, которую тогда «замечтали», так и не случилась. Но за небольшое время я успела пройти все необходимые ритуалы, из которых состоит ее рабочий день, — посиделки с кофе (две чашки эспрессо с теплыми сливками) в лобби Центра международной торговли (З. Б. по старой привычке до сих пор называет его Хаммеровским), во время которых мы обсуждали дела, принимали ее гостей (встреча всегда под часами), рассказывали последние новости (в основном культурные). Никакой вирус не мог удержать ее дома, она, как и всегда, стремилась к людям, движению, работе. Несмотря на ограничения, связанные с ковидом, Зоя Борисовна хотела делать премию «Парабола», придуманную ею в 2013 году после грандиозного «Триумфа», снова собрать дорогих друзей, членов жюри — Елену Пастернак, Юрия Кублановского, Аллу Демидову, искать молодых, отмечать, помогать. Сетовала, что пандемия мешает осуществлению этих планов, но в любом случае на море ехать надо, чтобы восстановиться и снова вернуться к делам. «Без моря я умру», — повторяла она тогда, повторяет до сих пор, так как потребность и необходимость плавать в теплом, неглубоком море не ушла и в ее 100 лет, что уж говорить о каких-то 96.
Всегда накрашена и причесана (в косметичке с собой непременные помада, пудра, зеркало), всегда в длинном платье, всегда несколько чашек крепкого кофе в день. Впрочем, дома, в Переделкине, мы часто пили вечерний чай (З. Б., конечно, снова кофе). Вместе с ее девочками — Аней большой и Аней маленькой, Наташей — привозили какой-нибудь десерт и разговаривали. Больше слушали и записывали воспоминания. Уже тогда она называла их вспышками и шутила про свою новую, халатную жизнь. Из этих диктофонных записей, собранных в течение почти 20 лет, составлена книга, вышедшая в начале апреля в издательстве «КоЛибри». На обложке — дом в окружении старых деревьев, внутри — главы о Любимове, Меньшикове, Березовском, Плисецкой, Лиле Брик.
