Анастасия Рыжкова: Близкое соседство

Я переехала на Аэропорт восемь лет назад. Казалось бы, приятный писательский район, связанный со мной семейной историей – с шестидесятых годов здесь жила прабабушка. Тем не менее при ближайшем рассмотрении он оказался страшно неудобным для повседневной жизни: мало продуктовых, непомерно дорогой Ленинградский рынок, никаких мест для дружеских посиделок. Живым и уютным его сделала для меня группа Airport / Sokol Da Neighborhood, в которую я вступила более трех лет назад: я узнала, где в районе купить самый вкусный кофе, где лучший шиномонтаж, к какому врачу идти в поликлинике, участвовала в совместных закупках сладких испанских апельсинов, сортировала мусор, находила массажистов, парикмахеров, преподавателей языков. С Ариной Гребельской мы познакомились на дне рождения директора галереи современного искусства «Граунд Песчаная» на Соколе. Праздновали по-старомосковски, в зеленом дворике дома, и от этого казалось, что все вокруг давние знакомцы. Арина оказалась девушкой с хорошим чувством юмора, мы разговорились, попутно выяснив профессии и найдя общих знакомых. Арина в прошлом работала в HP и Heineken. Теперь занималась маркетингом на вольных основаниях и смешно писала про рестораны. Мы подружились в «Фейсбуке», и я издалека наблюдала за развитием собственного бизнеса Арины – вкусных и полезных десертов «Сладости без гадости» – и за тем, как быстро и ловко она в одиночку модерирует группу, умудряясь с легкостью разрешать неизбежные конфликты. В некоторых я участвовала и сама: мы с жаром обсуждали «болевые точки» местной жизни – платные парковки, судьбу кинотеатра «Баку», строительство гигантского стадиона ЦСКА на некогда сонной 3-й Песчаной, в обескураживающей близости от малоэтажных сталинок, потом группа же встала на защиту домов от варварской покраски песчаной плитки в серый цвет и отстояла оригинальный вид района. Сообщество росло, полезной информации становилось все больше, люди знакомились, встречались в кафе – кто-то общими усилиями учит английский, кто-то играет в настольные игры, кто-то вяжет. Даже в самых экстраординарных ситуациях – на кухню залетел голубь, атаковал экзотический жук, срочно нужна коляска, вещи для погорельца или бездомного – соседи всегда приходят на помощь. Это уникальный пример того, как из небольшой странички в соцсети выросло настоящее эффективное комьюнити. Сейчас в группе четырнадцать тысяч человек, но Арина по-прежнему модерирует все одна.

Ɔ. Арина, давай с самого  начала – как у тебя появилась идея создать группу района? Ты что-то знала про подобные сообщества, на что-то ориентировалась?

Когда я восемь лет назад переехала на Аэропорт с «Юго-Западной», я знала, что в ЖЖ было сообщество «Про Сокол», и в какой-то момент зашла туда, чтобы задать элементарный вопрос про район. И там, как это в принципе принято в русских интернетах, меня сразу обосрали – хотя ответ на свой вопрос я в итоге получила. Я подумала, что необходимо такое пространство, где все было бы дружелюбно, по-соседски и при этом можно было бы узнавать, как жить в этом районе. А потом, сильно устав от корпоративной службы, заболела, надо было много ходить, так что я начала гулять по району и открывать его, как в детстве, когда тебе интересно, что вокруг, и каждая мелочь значима. И пример был перед глазами – «Большой город» в лучшем его варианте, вдохновлявший самой идеей городской журналистики. Оказалось, может быть дико интересно, что соседская «кошка родила вчера котят». Название группы появилось раньше, я еще жила на «Юго-Западной», но дружила с очень смешной ирландской колонией – ребята из Trinity College учились в России, снимали несколько квартир на Соколе, поэтому у меня этот район органично ассоциировался больше с ирландцами, чем с русскими. Отсюда и Da Neighborhood. Мне хотелось привнести не звериную серьезность – «организация соседей по месту проживания», а добавить уличную культуру, ввести неформальное и веселое «на районе». Как маркетолог, я прекрасно понимала, что ошибка называть группу так, как никто, кроме тебя, не сможет выговорить, но для меня изначально этот проект был апрофессиональным, я решила, что буду делать то, что хочу. 

Ɔ. Какую цель ты ставила? Познакомить соседей между собой? И не от тебя ли пошел популярный термин «добрососедство»?

Обмениваться друг с другом, находить информацию, возродить атмосферу дружелюбного соседства. Потому что сейчас уже далеко не в каждом доме можно прийти к соседу за стаканом соли. А у нас ты можешь написать пост в группе, и тебе все дадут, причем самые редкие вещи. Например, недавно я готовила десерт, и мне нужно было тридцать граммов апероля. Так мне дали целую бутылку, потому что у нас в районе живет девушка, работающая в компании-производителе. Тебе есть к кому пойти, кто-то тебе в чем-то поможет, и ты по-соседски можешь пообщаться. Для этого не нужно быть в сложных дружеских отношениях, скорее это культура small talk. Сейчас идешь по району, встречаешь знакомого, и ты с ним разговариваешь. Такого не было раньше. И ты знакомишь людей, и они знакомятся. А добрососедство – термин, придуманный правительством Москвы. Есть тренд – плитка, широкие тротуары и добрососедство. Но я никак в это не вовлечена.

Ɔ. Сложно ли было набирать людей? Я, например, плохо представляю сам процесс.

Вначале у меня вообще было человек семь, потом они начали звать своих друзей. Первое время я писала в группу ежедневно, тогда я работала маркетологом в HP, занималась соцсетями компании и отлично понимала принцип коммуникации. Довольно долго это было шоу одного человека. Группа должна иметь ценность для человека, а ценность – это контент. Его я и создавала. Еще я ходила и фанатично спрашивала, кто где живет, и если выяснялось, что человек живет на Соколе или Аэропорте, я тут же добавляла его в сообщество. Честно говоря, когда в группе набралось человек триста или четыреста, я подумала, что это все люди района, у которых есть «Фейсбук». И вдруг появляется проект «Блоги “Большого города”», холдинг «Афиша» начинает его активно продвигать – баннеры, подписка. И у них начинает расти аудитория, которой, как я думала, просто нет.

Ɔ. И что делать, если у соперника столь очевидное преимущество?

У меня началась великая война с «Афишей», о которой не знал никто. Каждую ночь я заходила в их блоги, а они были разделены – отдельно «Сокол», отдельно «Аэропорт», – и сверяла количество пользователей. Скажем, у них в блоге «Сокол» семьсот человек, а у меня всего пятьсот, где мне взять еще двести? Я искала всех, кто в соцсетях упоминал, что они как-то связаны с районом, и писала письма: «Здравствуйте, возможно, вы живете в районе Сокол, тогда вам будет интересна группа, которую сделали сами жители». За ночь отправляла по пятьдесят-сто таких писем. И так почти каждый день. Это сработало. Сейчас я понимаю, что если бы не было этого рывка, не было бы ничего. Теперь в группе четырнадцать тысяч человек, и на международных конференциях про нее рассказывают как про некий кейс гражданского общества в России, а мне до сих пор иногда приходят ответы на те письма. 

Ɔ. За последние пару лет район очень изменился – появилось много кофеен, локальных магазинов. Со стороны кажется, что благодаря сообществу районные бизнесы неплохо развиваются. Недавняя история – лавка испанских товаров в Коптево, о которой написала пост одна из участниц. Народ пошел валом, о магазине написала «Афиша», меньше чем через месяц владелец открыл филиал напротив Ленинградского рынка. Это ведь не единственная история такого рода? Ты сама что-то делаешь для этого?

У меня была цель – развитие малого бизнеса в районе. Всегда хотелось кофе хорошего попить не в «Шоколаднице», а в местной кофейне, я считала, что как городской журналист должна развивать эту среду. Вот не было у нас coffee to go на Аэропорте, а на Соколе было, я говорила владельцу: Саш, ну открой и нам. И теперь на Аэропорте можно выпить хороший кофе. С владельцем магазина «Это еще цветочки» мы делаем совместные вечера для соседей, я приношу свои «Сладости без гадости». В этом смысле группа очень эффективна: коммуникация идет не между брендом и безликой толпой, а напрямую между людьми, один человек делает, другой у него покупает. Если владельцы бизнеса предлагают что-то в сообществе, я всегда прошу их подумать над тем, какую пользу они принесут жителям района. На этом и устанавливается связь, выстраиваются отношения. Идут не к бренду, а к конкретному дяде Васе чинить обувь или вот к Саше за кофе. Можно сказать, мы уже создали здесь свой мир, обеспечили базовые потребности, и у нас есть влияние на этот процесс.  

Ɔ. А совместные мероприятия, с привлечением малого бизнеса?

Есть одна проблема – сложно найти площадку. Сейчас я хочу сделать рождественскую вечеринку в местном лофте, чтобы люди пришли, поболтали, на меня посмотрели, а не демонизировали, потому что обо мне ходят такие слухи...

Ɔ. Какие же?

Элементарный пример: засорилась ванна, не могу вспомнить ни телефон сантехника, ни название аварийной службы. Написала в группу. Мне дают ссылку на сайт «Наш город», я вызываю сантехника, и он приезжает буквально через десять минут. Я сразу же написала пост, потому что считаю: если ты что-то спросил в группе, то должен принести пользу и написать отчет. И тут наш районный депутат, который сам же дал мне эти контакты, пишет: Арин, меня уже спрашивают в «личке», а что, Арине платит правительство Москвы за продвижение их сайта?! Так что могу сказать, что группа мою жизнь и ухудшила, и улучшила.

Ɔ. Сколько у тебя времени уходит на модерирование? Людей все больше и больше, даже я чувствую сезонные обострения, когда скандалы вспыхивают буквально на ровном месте и доброжелательная атмосфера мгновенно улетучивается. А есть еще и традиционный пятничный срач. Недавно скандалили даже из-за якобы ошибочного, с точки зрения british english, названия группы. И правила группы мало кто читает.

Модерированием я занимаюсь каждый день, но в основном время уходит на разборки между участниками, кто кого и как назвал. Удивительно, но взрослые люди с состоявшейся карьерой не могут понять, что если один другого назвал , а тот ему ответил, то в бан пойдут оба. Участникам сообщества я постоянно повторяю принципы модерирования. Сейчас группа – это полностью авторитарный механизм, и пришли мы к этому от полной демократии. Переломный момент был, когда я как эсэмэмщик встречалась по работе с заказчиком и он мне сказал: да, я знаю эту группу, я в ней был, но вышел, потому что там такие скандалы... Тогда-то и сжался кулак авторитаризма, и в правила был внесен пункт, что модератор выносит кого хочет. Пойми правильно – я считаю, что человек имеет право на любое мнение, может оппонировать мне и другим участникам. Но если он начинает лично оскорблять, распускать про меня слухи, я не буду его терпеть в своей группе. Потому что я не собираюсь оказывать великолепнейший бесплатный сервис людям, которые еще лично меня достают. Сама знаешь, в нашей группе бывают моменты, когда вдруг большое количество людей начинает вести себя некрасиво. И тогда модерировать становится тяжело. Последний такой случай – разборки из-за только что построенного стадиона ЦСКА: люди начали оскорблять друг друга в комментариях, противники стадиона называли всех без исключения фанатов быдлом. Хотя понятно, что в соседском сообществе найдутся люди, которым этот стадион нужен и важен. А потом скриншоты переписки опубликовали на Sports.ru.

Ɔ. Отличный пример новой журналистики – пара скриншотов с данными пользователей, и готов скандальный материал. После этого в сообщество пришли фанаты и начали угрожать конкретным людям.

Странная журналистика – не обращаться к человеку за комментариями, а брать его слова с площадки, на которой, как считается, он общается с соседями. Получается, журналисты воспринимают группу как публичное пространство, а многие участники – как частное. Вообще, люди не понимают, насколько они обнажены и выставлены на всеобщее обозрение в соцсетях – даже если пишут что-то в «личку» или в закрытую группу, все может быть вынесено скриншотами на любую аудиторию.

Конкретно в ситуации с ЦСКА меня сильно выбил из колеи напор агрессии, потому что я, считай, создала идеальные инструменты для организации гражданского протеста. Но зачастую люди не хотят ничего конкретного делать, удобнее впасть в массовую истерику в «Фейсбуке», чем куда-то идти и что-то добиваться. Сейчас реально есть механизмы: четырнадцать тысяч человек – это практически партия, если бы она состояла из людей более четкой гражданской позиции.

Ɔ. Тем не менее, когда были  протесты по поводу платных парковок, ты дала нам возможность обсуждения, хотя  мы по ходу дела страшно ссорились.

Знаешь, какая у меня есть сверхцель? Я прихожу в каждое обсуждение и говорю: можно высказать свое мнение, не оскорбляя собеседника. Человек пишет нелепость, а я ему отвечаю: я с вами не согласна в этом и этом, но дальше не продолжаю. Как правило, это ставит в полный тупик. Я пытаюсь дать такую модель общения. Хотя бы показать, что она есть. У людей разные интересы: есть пешеход, который считает, что платная парковка – это хорошо, что это избавит его от машин, пешеход хочет платную парковку, водитель не хочет, и они в группе могут обменяться этими мнениями. В группе можно собрать митинг как против, так  и за платные парковки. И та и другая позиция наберет достаточное количество людей. Меня больше всего разозлили не сторонники платной парковки. Меня разозлили люди, которые не пришли на митинг, протестуя до этого в группе. 

Ɔ. Таких было очень много, и это меня потрясло.

Да. Я напрямую начала спрашивать: а почему вы не были на митинге? И люди говорили, что у них были дела. Бытовые интересы оказались важнее.

Ɔ. Получается, есть наш прекрасный район, с группой, в которой на тот момент было почти десять тысяч человек, с активными обсуждениями, но при этом с одним из самых малочисленных митингов (а я потом была почти на всех).

Было просто позорно. Вот такой уровень гражданского самосознания у людей. И это показывает, что человек у нас в обществе почти не имеет права ни на что, но у него есть мнение, что ему все обязаны. В других странах, наоборот, прав у человека больше, а должны ему меньше. Поэтому у нас каждый считает, что кто-то другой куда-то должен сходить и договориться. А потом они спрашивают: как же так, нас не спросили? А в чьих это интересах?! 

Ɔ. Мне кажется, это была одна из последних возможностей гражданского протеста. Я с пеной у рта отстаивала бесплатную парковку в разных сообществах, и не потому, что я жестко против платной парковки, просто я понимаю, чем это грозит в дальнейшем, уже сейчас парковка дорожает почти в два с половиной раза.

Конечно. Это водительский геноцид. И сейчас меня очень сильно угнетает ситуация со стадионом ЦСКА, руководство которого явно открыто к общению с жителями. Оно прислало человека в нашу группу, который сообщил, что он занимается работой с болельщиками. Им не нужны лишние проблемы, можно вполне организоваться, просто прийти и поговорить.

Ɔ. При громких скандалах доверие к группе падает, но при этом любая свара притягивает тысячи участников. И никаким хорошим новостям о районе этого не перебить. Хотя, мне кажется, люди благодарны уже за то, что ты просто даешь им возможность высказаться.

Поэтому я и не пресекаю пятничные срачи, считаю, что должна быть такая возможность. Но для меня как для модератора это бремя. Кипи, но не оскорбляй никого, найди в себе силы, хотя я понимаю, это за гранью представлений русского человека – что можно иметь разногласия и при этом не обматерить собеседника. 

Ɔ. Именно поэтому ты пресекла всю политическую агитацию?

Еще с прошлых выборов разговоры про политику у нас запрещены. К сожалению, наше сообщество не готово к таким обсуждениям.

Ɔ. Но все же светлых моментов больше. Вспоминаю пост женщины, которая не могла добраться до поликлиники, и за пять минут нашелся человек, который ее довез туда и обратно.

Да, это очень вдохновляет. Хотя есть такие ситуации, над которыми я размышляю до сих пор. Например, недавно была волна фотографирования нянь: «Посмотрите на эту фотографию, три минуты назад эта женщина избивала ребенка, но я сама не видела, я делаю перепост. Кто узнает эту женщину, отзовитесь». История неоднозначная, мы ничего не знаем про человека, зато легко можем его опорочить. Именно поэтому такие посты сейчас запрещены. А с другой стороны, речь идет о детях. И были ситуации, когда мама узнавала о происшествии из поста и была очень благодарна. Сейчас у меня в сознании перевешивает мысль, что нельзя допустить, чтобы человека оклеветали. Я считаю, что это важнее. Считаю, что родители сами должны разбираться со своими нянями, ведь как-то они жили до группы?! Но все равно такая позиция меня не удовлетворяет до конца. 

Ɔ. У тебя один нравственный  ориентир – это ты сама. Твой нравственный камертон у тебя  внутри.

Вся группа выстроена по моему ощущению, что хорошо, а что плохо. С другой стороны, я мечтаю о том, чтобы группа стала сознательным, самонастраивающимся механизмом, а не моделью детского сада с воспитательницей и детьми. Я ликую, когда человек написал грубость, а ему в комментариях отвечают: у нас не принято так общаться. Об этом мечтаю, а не о том, что мы расширим штат надсмотрщиков и будем надсматривать эффективнее.

Ɔ. У тебя в руках четырнадцать тысяч человек активного, думающего населения Москвы. Как ты сама говоришь, почти целая партия. Идеальный ресурс. Приходили ли к тебе какие-нибудь люди из власти?

Нет, хотя перед прошлыми выборами кто-то из них предложил купить группу за десять тысяч рублей. Я ответила, что продам только за пять миллионов долларов. После этого они замолчали. Москвичи и власти – две противоборствующие группировки. Между нами есть муниципальные депутаты, они пытаются коммуницировать. Но как это все работает, я вообще не понимаю.

Ɔ. Как ты думаешь, почему у тебя получилось, а у других районных групп нет? Многие же тебя копируют, включая название. Но такое количество пользователей пока есть только у тебя.

Во-первых, я прикладывала массу усилий, коммуникации – это моя профессия. И плюс, конечно, идея была востребована, нужна людям. Думаю, большинство модераторов считает, что достаточно просто сделать группу и она заколосится. Но для этого надо много работать и набрать ту самую необходимую массу пользователей и качественный, работающий, приносящий пользу контент. Мне часто пишут, можно ли ставить название «Да Нейбахуд» и взять наши правила. Не считаю это копированием, думаю, что люди присоединяются к движению. Соседи должны объединяться, потому что никто для нас ничего не сделает. Все эти Собянины, московские власти все равно играют в своих интересах, а не в наших. Наши интересы защитим только мы, только мы сделаем Москву для жизни удобной или для жизни удачной. Поэтому все должны объединиться и учиться общаться друг с другом по-человечески.С