300 рязанцев. Как Евпатий Коловрат орду укрощал

Видевшие трейлер готовились, конечно, к худшему. Горстка отважных воинов под сумрачным рязанским небом, ордынцы, парящие в воздухе будто белки-летяги, алые хоругви, голубые ленты — «Легенда о Коловрате» грозила стать «300 спартанцами», перепертыми на язык родных осин. Кажется, что богатырь вот-вот заорет: «Се Рязань!» — и обутой в лапоть ногой отправит ворога в колодезный сруб. А тут еще гигантский боевой медведь, рвущий в клочья врагов, — мы, между прочим, еще после «Защитников» до конца не оправились, а вы нам опять косолапого монстра подсовываете. Может, лучше мамонта отогреть и приручить для разнообразия?

Однако как раз фильм Джаника Файзиева и Ивана Шурховецкого о борьбе рязанских партизан с проклятою Ордой и показал, как нужно снимать отечественные кинокомиксы. «Легенда о Коловрате» — это, конечно, никакой не исторический фильм, да и сами авторы, кажется, не претендовали на то, чтобы по их картине школьники готовились к заграничным выступлениям. К тому же странно рассуждать об исторической достоверности, когда речь идет о герое сказания, который, возможно, с самого начала был плодом чьей-то выдумки: жил ли в XIII веке воевода Евпатий Львович Коловрат, который после сожжения Батыем Рязани собрал уцелевших воинов и начал гвоздить ордынцев дубиной народной войны, — вопрос спорный.

В итоге авторы с чистой совестью дали волю фантазии. Игрушечная Рязань, нарисованная на компьютере не без влияния «Ведической Руси» Иванова, — странный город без деревень и посадов вокруг. Евпатий Коловрат, которого сценаристы разжаловали из воевод в десятники, устраивает рейды по тылам врага с отрядом из двух десятков человек, хотя считается, что под его началом состояла пара тысяч воинов. О нарядах и мейкапе ордынцев, которые могли бы представлять коллекцию какого-нибудь модного гонконгского дизайнера, и говорить нечего. Да и создатели картины постоянно подчеркивают: легенда все это, не придирайтесь. Может, двадцать воинов было, а может, и пять тысяч — не в этом дело.

Снимать фильмы про сверхлюдей с суперспособностями — это, пожалуй, и впрямь не наш метод создания кинокомиксов. Есть у нас, конечно, былины про могучих богатырей, но сказки про Ивана-дурака как-то ближе, и неслучайно Коловрат оказывается в картине больным на всю голову: в детстве ему проломили череп, поэтому по утрам Евпатий буен и маловменяем, а угомонившись, долго вспоминает, что же с ним произошло за последние тринадцать лет. Зато он ловко крутит двумя мечами (за это коловращение клинков его якобы и прозвали Коловратом), разбирается в тактике ведения боя и каждый день заново влюбляется в жену Настю, принося ей свистульки, в которые она потом нежно дует.

Враги, как положено, выглядят в фильме несколько расчеловеченными, так что пожалеть солдат, легших в чужую промерзлую землю, вряд ли получится. Оно, конечно, и к лучшему. Маски и макияж воинов-андрогинов в итоге оказались самой прямой цитатой из Зака Снайдера: в целом «Легенда о Коловрате» похожа на «300 спартанцев» в той же степени, что и на «28 панфиловцев», то есть весьма умеренно. Впрочем, у нас и без того богатая традиция изображения гламурного врага: взять хотя бы кожаных эсэсовцев или манерных белогвардейцев. Да и в псах-рыцарях на тонком льду, которые мелькнут в финале картины, есть, конечно, что-то блестящее.

Если воспринимать картину как комикс или сказку, то «Легенда о Коловрате» оказывается красивым и на удивление ладным фильмом, где детали четко пригнаны, все развешанные ружья вовремя стреляют, а актеры не фальшивят

Зато наши почти безупречны. Кто-то, разумеется, излишне горд, кто-то чересчур самонадеян, а кто-то немного трусоват, но чтобы предать товарищей или бежать с поля боя — это ни в коем случае. В общем, если воспринимать картину как комикс или сказку, не пытаясь понять, например, каким образом ордынцы в страшную метель за одну ночь добрались до Рязани, сожгли ее дотла и куда-то испарились, то «Легенда о Коловрате» оказывается красивым и на удивление ладным фильмом, где детали четко пригнаны, все развешанные ружья (точнее, наверное, луки) вовремя стреляют, а актеры не фальшивят, даже когда их заставляют произносить что-нибудь вроде: «Так идите и убейте нас!» Да и медведь Потапыч вполне убедителен.

Единственной странной деталью в этой конструкции оказывается болезнь Коловрата: не совсем понятно, для чего понадобилось, чтобы Евпатий был инвалидом, которого давно стоило бы комиссовать. Но тут, кажется, то ли у сценаристов случился прокол, то ли рельефно вырисовалась фига в кармане. Ведь все вроде бы сделали как надо: наши — герои, враги — нелюди, раздробленность Руси — беда. Даже ордынцев ни разу не назвали татарами, что с научной точки зрения, конечно, правильно, но все-таки странно. Вообще опасной в наше время историчности в «Легенде о Коловрате» минимум. Но вот когда главный герой, простой русский человек, каждое утро начисто забывает, что у него есть красавица-жена, ласковые дети, любимая работа, и снова возвращается в прошлое, переживая давным-давно завершившийся бой и расшвыривая во все стороны родных и близких, которые пытаются его утихомирить, — это, простите, что за метафора? Или это намек, что Коловрат, в сущности, прав: война действительно продолжается и расслабляться, нежась в светлом тереме на перине, не стоит? Ведь уйдут ордынцы — придут немцы. Утонут немцы — объявятся еще какие-нибудь ляхи. Девушка Лада может сколько угодно просить Богородицу, чтобы войны больше никогда не было, — прав все равно несчастный Коловрат, которого приходится привязывать к кровати, чтобы он раньше времени не начал бой, назначив врагом того, кто поближе.