Пули над конвейером
Люди, воспитанные русской культурой, склонны совершать три распространенных ошибки: приписывать Лермонтову строки «Сижу за решеткой в темнице сырой...», называть картину Репина, которую никак не залатают реставраторы, «Иван Грозный убивает своего сына» и считать Юрия Быкова человеком, обличающим режим и ковыряющим социальные язвы. Если первые две ошибки вполне безобидны и могут грозить разве что недобором баллов на Едином государственном экзамене, то третья калечит жизнь талантливому режиссеру, который слишком внимательно относится к тому, что о нем говорят и пишут.
Полтора года назад вышла грустная история с сериалом «Спящие», когда затравленный Быков, словно участник троцкистского центра на показательном процессе, каялся в том, что прославлял доблестных чекистов, борющихся с оранжевой революцией. Сериал, в общем, оказался довольно посредственным, однако буллинг, устроенный прекрасными людьми без греха, но с большим количеством камней за пазухой, был страшен и несправедлив. Понятно, конечно, что сценариев, написанных Сергеем Минаевым, лучше вообще не читать и уж тем более не экранизировать, но коллективная истерика по поводу предательства режиссером светлых идеалов выглядела отвратительно.
Не исключено, что многие проблемы нового фильма Быкова связаны как раз с тем скандалом: кажется, будто режиссер, продолжая оправдываться, решил сделать свою историю более острой и публицистической, отчего конструкция слегка перекосилась и фундамент «Завода» поплыл. В сущности, в этом сюжете изначально не намного больше социального, чем в каком-нибудь вестерне, где пастух-фрилансер встает на защиту несчастных крестьян, страдающих под игом шайки бандитов и алчного шерифа. Даже главный герой в «Заводе» вполне традиционный — отставной солдат по прозвищу Седой. Потеряв глаз и часть души на фронтах неведомой войны, он теперь, как искореженный робот Бендер, гнет арматуру в похожем на унылый ад цеху завода железобетонных изделий. Когда местный олигарх Калугин, прибравший к рукам всю область и помыкающий губернатором, объявляет о закрытии производства, Седой уговаривает других работяг похитить бессовестного капиталиста и получить за него выкуп. Все вроде бы идет как по маслу, и даже служба безопасности Калугина привозит бунтовщикам спортивную сумку, набитую деньгами, однако внезапно приехавший СОБР рушит все планы, после чего начинается осада завода — с переговорами, перестрелками и выяснениями отношений между участниками противостояния.
В этой части история выглядит вполне складно — как любят выражаться сами герои фильма, — однако, когда начинаются разговоры о классовом расслоении, у «Завода» появляются серьезные проблемы и становится заметно, что перекрученная арматура торчит во все стороны из крошащегося бетона. Конечно, мечты Седого о восстановлении социальной справедливости — одна из главных движущих сил сюжета, однако загвоздка в том, что судьба угнетенного пролетариата не слишком заботит инвалида с активной жизненной позицией. Ему-то точно должно быть понятно, что для участников заговора ничем хорошим похищение не закончится — как, например, они собираются помогать своим семьям, ради которых все и затеяли, если в ближайшие годы им предстоит прятаться по землянкам, шарахаясь от собственной тени? Играющий Седого Денис Шведов как никогда похож на alter ego самого Быкова: для отвода глаз говорит, будто делает все ради денег, потом признается, что хочет вывести на чистую воду олигарха, а в действительности просто страдает от несовершенства этого мира. В сущности, это никакая не социальная драма, а вполне вечная история, практически по Борхесу: осажденный город, умирающий и воскресающий бог — одноглазый Один, который сам себя пригвоздил к древу Иггдрасиль, причем, судя по количеству отметин на теле Седого, не копьем, а как минимум бороной.
Впрочем, в качестве боевика «Завод» совсем не плох, так что не будет ничего удивительного, если какой-нибудь Netflix захочет сделать его ремейк, как это случилось с быковским «Майором». То есть вопросы, конечно, все равно остаются: отчего, например, шестеро рабочих в ожидании штурма не заварили наглухо все лишние двери и окна или что в наше время (если, конечно, действие не происходит лет пятнадцать назад) мешает им устроить прямой эфир в интернете вместо того, чтобы требовать съемочную группу местного телевидения? Трюк с переводом фокуса с Седого на Тумана, главного охранника Калугина, тоже вышел не очень ловко: предполагается, что ближе к финалу, зарифмованному с начальными кадрами фильма, именно задумавшийся о вечном опричник должен стать главным героем этой истории, однако противостояние героев Шведова и Абашина получилось не слишком четким. Дело то ли в драматургии, то ли во всесокрушающей харизме Смолякова, который играет олигарха, и не случайно на рекламных плакатах картины изображены именно Калугин и Седой, сцепившиеся в клинче.
Но главная проблема «Завода» все-таки не в этом. Из-за того, что режиссер не до конца определился с жанром фильма, остается загадкой, что же это было: боевик, пролетарская драма или новая серия «Метода», где несчастный маньяк мечтает о счастье для всех обиженных и угнетенных. Выход здесь один: перестать держать Быкова в заложниках социальной проблематики. Конечно, в мире, как нам объяснил герой Смолякова, справедливости нет, но все-таки хорошо бы отпустить человека на свободу и дать ему сумку с деньгами: пусть снимает хорошее кино, он умеет.