И нарек человек имена всем скотам. Рассказ
1
Бог сделал и это, и это, все это большое пространство, чтоб мы тут все сгорали от любви. А дьявол сделал, чтоб мы сидели по углам от ужаса. Дьявол сделал время. Оно на исходе. Но вы успеете. Это сказка на семь минут, и вам покажется, что она грустная, но я смеюсь, танцую и пою. Правда.
2
За городом было пусто, а дальше был сад: цвел, сох, гнил, замерзал и снова цвел. В саду был дом, пустой, с пустыми комнатами. Приехали хозяин и хозяйка, достали из приятных коробок любимые вещи, расставили по местам.
Лису сажали на пол, чтоб дверь не хлопала. Стоппер дверной приставной «Плутовка» — кожа, песок — одна штука. В доме каждый был при деле. Голова собаки — работала ручкой обувного рожка. Филин — кружкой. Он посматривал на Полкурицы и ныл напоказ.
— Обидно: хищник, а из тебя пиво.
—Ты ку-ку, мы разных видов, — говорила Полкурицы. Она работала крышкой кастрюли и была чугунная, а он стеклянный.
3
Глаза у хозяйки были как теплые пуговицы, грудь из упругого плюша. Хозяин был — ну, просто человек. На ужин он долго тыкал ножом продукты, садился во Льва, зажигал Пингвина и пил из Филина, а хозяйка — воду из безымянного бокала.
— Кормят себя, кормят. Поят, поят. Нет бы меня.
Так говорил Кот. Он часто притворялся вещью, но был из мяса и мясо ел, Кот был опасен, он мог разрушить что угодно.
Хозяева любили Кота, потому что вообще всё любили. Постоянно друг друга гладили и вещи тоже. Филина мыли особым составом для блеска. Даже Сом, туалетный ершик, не был обижен.
Не трогали только Лису, зачем ласкать и чистить стоппер. Она торчала между кухней и залом, пылилась, ругалась.
— За ничто нас держат. Работаем, где посадили. А сами живут по-настоящему. Ходят!
— И ты ходи, — говорили Тапки с мышиными ушами.
— Я не такая. Я в плену своих убогих функций. Боюсь, так будет всегда.
— Бойся лучше Кота, — говорили Тапки.
4
Хозяин садился в машину и ездил в город, видимо, работать. В машине пластмассовый родич Кота лупил воздух лапой на удачу, но ни с кем не общался, потому что его укачивало.
Без хозяина хозяйка все мыла и мыла Филина, переставляла Тапки и рассматривала снимки: цветные — из путешествий, черно-белые — изнутри ее головы.
Накинув Павлина, она выходила в сад, где в эту пору было все совсем живое. Среди сирени стоял Олень.
— Не понимаю. У меня вопрос. Зачем я тут?
— Похоже, ты садовая скульптура, — говорила Лиса.
— Это не ответ.
У вещей все связано, так что Лиса и Олень легко разговаривали сквозь стену. Говорят, одна разлученная пара Синичек-варежек флиртовала целую зиму, пока левая не истлела под дождем, а из правой не сделали милый мешочек для всякой ненужной дряни. А людям трудно быть вместе, даже когда они вплотную.
Хозяин приезжал, готовил, гладил хозяйку, та вздрагивала, а в общем все полулежала в кресле, переводя взгляд с вещи на вещь.
5
Все рты у вещей нарисованы, уши тоже. Друг друга они понимают, а людей не слышат. Но Кот был ни нашим ни вашим, кое-что знал про речь и хвастался.
— А что такое, если рты кружком?
— Это «О».
— Зачем оно?
— Для боли, бога и бом-бом.
— А если рты распахнуты?
— Это «А». Для барабана, рака, мака.
— А если они целуют воздух?
— Это «У». Для сумерек и если кто-то умер.
— Что значит умер?
— Дам по тебе хвостом, расколешься и будешь так. Это умер.
В легкие вечера хозяева акали, окали, ужинали, потом хозяин плакал, но это видел только Сом.
В трудные вечера хозяин метался и наливал что попало куда попало.
— Так я скоро останусь без работы, — говорила Полкурицы.
— Зато у меня карьерный рост, — говорил Филин.
— Да ты как был ку-ку, так и остался.
— Эй, народ, — говорил Олень. — У меня вопрос.
6
Однажды хозяйка упала обратно в кресло, закрыла глаза и разжала губы, и хозяин к ней как-то совсем неуклюже кинулся (хотите понять, как это увидели вещи, просто поставьте кино без звука). Другие люди
приехали довольно скоро и довольно осторожно забрали хозяйку, а он ушел следом.
Кот покричал для порядка и сел в центр.
— Куда ее?
— В больницу, куда.
— Что это?
— Там белое. Там отнимают кусок тебя. Я там был.
Вещи молчали.
— Ну все, — сказал Кот. — Теперь я главный.
И он противно завыл, но это была песня.
тебя пингвин я буду катать.
тебя лиса терзать
мните кота мните кота
глядите ему в глаза
а если меня недостаточно мять
тогда настанет грусть
тебя олень я буду хрясь
тебя полкурицы кусь
7
Никого долго не было. Кот насорил, унизил Тапки, разбил обычных кружек, но Филина не тронул, исхудал и не двигался, как вещь.
В саду все пело.
Хозяин вошел в дом как-то боком, будто у него отняли не часть, а всего его целиком.
Пнул, но случайно, Лису. Дверь двинулась. Взял водки, налил в Филина, выпил, посидел, заснул сидя.
8
Все наладилось и покрылось пылью. Хозяин никуда не ездил. Кот одичал и научился добывать еду в саду, каких-то, что ли, насекомых.
— Эй, Кот, — говорил Олень. — Есть одна тема.
— Мяу, — говорил Кот. — Мяу.
Однажды хозяин встал, прошелся по комнатам, закрыл, что закрывалось, взял Кота, засунул в сумку с дыркой, в другую сумку накидал вещей, но безымянных. Смел сумкой Филина с края стола, оглянулся на звук, чертыхнулся, вышел в сад, постоял там и ушел, уехал в город, видимо, работать.
От Филина осталось меньше половины, часть крыла, немного глаза.
— Как ты? — спросила Лиса.
— Помнишь, Лиса, они говорили о боли? Кажется, это боль.
9
Бог сделал и это, и это, все это большое пространство, чтоб мы тут все сгорали от любви. А дьявол сделал, чтоб мы сидели по углам от ужаса. Дьявол сделал время. Оно на исходе, сказка кончается. Я собрал ее из чего попало: чихнул от сирени — и вот сирень. Из мяса на завтрак, из найденной рукавицы, из тревоги, и если вам тоже тревожно, то вот вам сказка. А еще нам с женой подарили лису, просто песок подарили в лисьей форме, это стоппер дверной приставной, отлично бы смотрелся в летнем доме, в любом доме, но зачем нам лиса, если дома нет.