Стефан Анхем: Жертва без лица

Фабиан Риск проделывал этот путь бесчисленное количество раз. Но никогда раньше он не испытывал такой легкости и подъема, как сейчас. Они выехали рано утром, как и планировали, и смогли себе позволить спокойно пообедать в Гренне.

Уже тогда волнение из-за переезда стало проходить. Соня радовалась, почти что ликовала, и вызвалась сесть за руль на последнем отрезке пути через Смоланд, чтобы он смог выпить большую кружку крепкого пива с салакой. Все шло до такой степени гладко, что он поймал себя на мысли, что жена притворяется. Если уж совсем честно, в глубине души он сомневался, что можно на самом деле вот так просто взять и убежать от проблем и начать все сначала.

Реакция детей была ожидаемой. Матильда смотрела на переезд как на увлекательное приключение, хотя ей предстояло пойти в четвертый класс в совершенно новую школу. Теодор отнесся не так одобрительно и грозился остаться в Стокгольме. Но, похоже, после обеда в Гренне даже он решил дать судьбе шанс и, к всеобщему удивлению, несколько раз вынимал из ушей наушники и вступал в разговор с остальными. 

Но лучше всего было то, что прекратились крики. Крики и вопли людей, которые молили о пощаде и просили сохранить им жизнь. Их голоса преследовали его последние полгода — и во сне, и почти все время наяву. Наконец они смолкли.

Первый раз он заметил это в районе Седертелье, но решил, что ему всего лишь кажется. И только когда они проехали Норрчепинг, он убедился окончательно. Голоса ослабевали с каждым километром, который они оставляли за собой. Теперь, когда они прибыли на место, проехав 556 километров, голоса смолкли окончательно.

Жизнь словно разделилась на «до» и «после». В «до» остался Стокгольм и события прошлой зимы. А теперь наконец — наконец-то! — наступил период «после», подумал Фабиан, вставляя ключ в замок их нового дома — английского таунхауса из красного кирпича на улице Польшегатан. Пока что он был единственным из всех членов семьи, кто побывал в доме, но он совсем не волновался по поводу мнения остальных. Как только он увидел, что дом продается, у него появилась уверенность, что здесь и только здесь они должны начать свою новую жизнь.

Польшегатан, 17, район Тогаборг, до города рукой подать, за углом — лес Польшескуг. Здесь он будет бегать по утрам и опять станет играть в теннис на корте. Если захочется на море, надо только спуститься вниз по улице Халалидбаккен — и ты на пляже Фриа бад, где он всегда купался в юности. В то время он мечтал жить именно в этой части города, а не в желтых жилых казармах в районе Дальхем. Теперь, тридцать лет спустя, мечта сбылась. 

— Папа, чего ты ждешь? Почему молчишь? — спросил Теодор. 

Фабиан очнулся от восторга и осознал, что его семья стоит на тротуаре и ждет, когда он возьмет мобильный телефон, который звонил у него в кармане. Достав телефон, он увидел, что это Астрид Тувессон, глава криминального отдела полиции Хельсингборга, его новый, или точнее сказать, будущий начальник.

Формально еще шесть недель он числится в стокгольмской полиции. С точки зрения непосвященных, он сам решил уволиться. Но вне всяких сомнений, большинство его бывших коллег знают, как на самом деле обстояло дело и что ноги его там больше не будет. 

Мысль о шести неделях вынужденного отпуска начинала его привлекать. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так долго отдыхал со дня окончания школы. Время покажет, хватит ли ему этих недель. Он планировал сначала не спеша обустроиться в новом доме. Потом заново познакомиться со своим родным городом, а затем, в зависимости от погоды и желания, поехать куда-нибудь в теплые края. Ему надо избегать стресса. Обо всем этом Астрид Тувессон следовало бы знать. 

И все-таки она позвонила.

Что-то случилось, и он уже собрался было ответить, чтобы узнать, что именно. Но они с Соней дали друг другу обещание. Этим летом они опять станут семьей и будут делить ответственность. Может быть, у нее даже хватит куража закончить последние картины к осенней выставке? К тому же наверняка в полиции Хельсингборга не все ушли в отпуск?

— Нет, подождет, — он положил мобильный обратно в карман, отпер дверь и впустил Теодора и Матильду — каждый хотел войти первым. — Будь я на вашем месте, я бы начал с сада! — Он повернулся к Соне, которая поднялась к нему на крыльцо с переносной колонкой в руке.

— Кто звонил?

— Ничего важного. Иди сюда, сейчас я покажу тебе дом.

— Это не… 

— Нет, не это, — отозвался Фабиан. Но по глазам жены понял, что она ему не верит, и для пущей убедительности показал ей мобильный. — Это моя будущая начальница, она, наверное, просто хотела поздравить нас с новосельем. Идем. — Он взял динамик и провел Соню в дом, рукой закрыв ей глаза. — Тадам! — он отнял руку. Она обвела взглядом пустую гостиную с открытым камином и прилегающей кухней, окна которой выходили на маленький сад с задней стороны дома — Теодор и Матильда уже прыгали там на большом батуте. 

— Ой. Это же совершенно… Совершенно потрясающе! 

— Значит, ставишь зачет? Одобряешь?

Соня кивнула:

— А фирма-перевозчик сказала, когда они будут?

— Они только сказали, что приедут во второй половине дня ближе к вечеру. Но всегда есть надежда, что они припозднятся и явятся только завтра.

— Можно спросить почему? — спросила Соня, обняв его за шею. 

— У нас есть все, что нужно. Чистый пол, свечи, вино и музыка. — Фабиан поставил динамик на кухонный стол, вставил в него свой старый поцарапанный «Айпод Классик» и включил «For Emma, Forever Ago» группы «Бон Ивер» — его любимый альбом на протяжении вот уже нескольких недель. Он поздно запрыгнул в поезд «Бон Ивер». При первом прослушивании диск показался ему скучным, но он дал ему второй шанс и тогда понял, что это настоящий шедевр.

Он обнял Соню и начал танцевать. Она засмеялась, изо всех сил стараясь двигаться в такт его импровизированным па. Он заглянул в ее каре-зеленые глаза, а она расстегнула заколку и распустила свои каштановые волосы. Тренинг, который ей назначил психотерапевт, определенно дал результат. Как физический, так и психический. Жена явно похудела на пять-шесть килограммов. Она никогда не была полной, скорее наоборот. Но черты ее лица стали более четкими, и ей это шло. 

Он быстро закрутил ее в танце, и она упала в его объятия. Она опять засмеялась, и он понял, что ему очень не хватало ее смеха. 

Они обсуждали самые разные варианты. Например, выехать из городской квартиры в районе Седра Сташун и приобрести дом в каком-нибудь ближнем стокгольмском пригороде. Или даже купить маленькую квартиру, разъехаться и поочередно заботиться о детях. Но ни один из этих вариантов по-настоящему не годился. Оставалось только понять, то ли это от сильной боязни развода, то ли от того, что в глубине души они любят друг друга. 

И только когда он нашел дом на улице Польшегатан, пазл сложился. Должность криминального инспектора в полиции Хельсингборга, свободные места в школе в районе Тогаборг и большое чердачное помещение со слуховыми окнами, которое идеально подходит для Сони как ателье. Словно кто-то смилостивился над их судьбой и решил дать им последний шанс. 

— А дети? Ты подумал, где они будут спать? — прошептала Соня ему в ухо.

— В подвале наверняка есть какая-нибудь комната, где мы их можем запереть.

Соня собралась ему ответить, но он не дал ей ничего сказать, поцеловал ее и опять стал танцевать. И тут в дверь позвонили.

— Они уже здесь? — Соня прервала его поцелуй. — Значит, будем ночевать в своих постелях. 

— А я так мечтал о ночевке на полу. 

— Но ведь пол остается? К тому же я сказала «ночевать», ничего другого. — Она коснулась губами губ мужа, провела рукой по его животу и засунула руку ему за пояс. 

«Это пройдет, и мы будем жить счастливо до конца наших дней», — успел подумать Фабиан, прежде чем она вытащила руку и пошла открывать. 

— Привет, меня зовут Астрид Тувессон. Я одна из новых коллег твоего мужа. — Стоявшая в дверях женщина протянула Соне руку. Другой рукой сдвинула солнечные очки вверх на светлые вьющиеся волосы, благодаря которым, а также цветастому платью, тонким загорелым ногам и босоножкам, выглядела на десять лет моложе своих пятидесяти двух. 

— Вот как? Привет, — Соня повернулась к Фабиану, который подошел к ним и пожал Тувессон руку.

— Ты хочешь сказать, будущий коллега. Я выхожу на работу только шестнадцатого августа, — сказал Фабиан и заметил, что у нее нет мочки левого уха.

— Будущий начальник, если уж быть совсем точными, — гостья рассмеялась и поправила волосы так, что не стало видно уха. Фабиан невольно спросил себя, что это может быть: ранение или врожденный дефект. — Извини. Я действительно не хочу вам мешать в разгар вашего отпуска, и вы, должно быть, совершенно вымотались после дороги, но…

— Ничего страшного, — прервала ее Соня. — Входи, входи. Но, к сожалению, ничем угостить не сможем, поскольку все еще ждем наши вещи. 

— Ничего страшного. Мне только на несколько минут нужен ваш муж. 

Соня молча кивнула, и Фабиан провел Тувессон на террасу с задней стороны дома и закрыл за собой дверь. 

— Я в итоге тоже сдалась и купила батут. Дети канючили несколько лет, а когда я его купила, они уже успели вырасти. 

— Прости, но в чем дело? — у Фабиана не было ни малейшего желания посвящать отпуск светской беседе со своей будущей начальницей. 

— Произошло убийство.

— Правда? Бывает. К сожалению. Не хочу вмешиваться, но не лучше ли тебе обратиться к тем коллегам, которые не ушли в отпуск?

— Йорген Польссон. Тебе знакомо это имя?

— Он жертва?

Тувессон кивнула.

Фабиан слышал это имя, но у него не было никакого желания пытаться понять, кто это. Меньше всего ему хотелось работать. Он почувствовал себя полностью заправленным нефтяным танкером, который только что захватили пираты и который вынужден сменить курс прочь от райского острова.

— Может быть, так ты лучше вспомнишь? — Тувессон показала файл с фотографией. — Это лежало на жертве.

Фабиан взял папку, посмотрел на фото и сразу же понял, что никакого райского острова не будет. Он узнал фотографию, хотя едва ли мог вспомнить, когда последний раз ее видел. Это было фото их класса в девятом классе. Последняя фотография, на которой все в сборе. Сам он стоял во втором ряду, а за ним по диагонали — Йорген Польссон.

Перечеркнутый черным фломастером.

Перевод: Елена Серебро