Шотландский дзен. О виски, умеренности и трендах
Забота по-шотландски
У русских и шотландцев много общего. Недаром ведь страны наши так дружили еще в XIX веке, когда в российской армии было много славных горцев-полководцев. Все эти Барклай-де-Толли, Брюсы и Лесли. Но чему нам точно стоит поучиться у шотландцев, так это отношению к природе. Я бы сравнил его с японским почти обожествлением окружающего мира, только добавил бы чисто британское (вновь здесь навлеку на себя гнев шотландцев) юмористическое отношение к погоде. Приехав с экскурсией на вискикурню The Glenlivet, я задал нашему гиду вполне, как мне показалось, резонный вопрос, который, возможно, еще и мог бы сделать из меня знатока спиртных напитков в глазах специалиста. Я спросил: «А как вы следите за условиями, в которых выдерживается виски?» На что получил вполне шотландский ответ: «Дмитрий, зачем нам следить? За нас это делает природа. В Шотландии примерно один и тот же климат уже много сотен лет. Зимы холодные, летом влажно, но жары нет».
Позже мы пробуем этот самый виски, за которым следила сама шотландская природа. Его производят вот уже почти 200 лет, с 1824 года. The Glenlivet первыми получили официальную лицензию от государства на производство виски. Их вискикурня расположилась в высокой и отдаленной живописной долине реки Ливет, которая является частью региона Спейсайд. Начинающему любителю виски на заметку: glen в названиях шотландского алкоголя означает слово «долина». На самом деле, для виски надо всего ничего: ячмень, вода и солод. Минималистичный напиток, но, конечно, ничего бы не получилось, если бы не магия, которую знают горцы.
Пробуем виски не абы как из стакана, а из настоящей «медной собаки» — полый поплавок из меди опускают во внушительных размеров бочку, черпают виски и достают за цепочку на поверхность. Кажется, этой колючей и переменчивой природе можно доверять.
Простые сложные радости
Мой попутчик в этом путешествии — Максим Ливси, ресторатор, гедонист, джентльмен, путешественник и кладезь множества историй, заверил меня, что выпивать россиянам следует уметь так же, как европейцам. Он рассказывает, как однажды пришел на чекап (диспансеризацию) и, когда дошла очередь до печени, врач поинтересовался алкогольными привычками Ливси. Услышав, что столичный денди иногда может продегустировать шесть-восемь бокалов в неделю, доктор изумился, а на справедливое замечание Максима, что французы выпивают гораздо чаще, ответил: «Вы же не француз! Они-то пьют так уже 500 лет, поэтому им можно». Тут Максим понял, что «работает» на будущие поколения.
После осознанной и умеренной дегустации виски мы с Максимом разговорились о том, чего бы нам взять такого из этой страны, чтобы и в российской ментальности это было. Поняли — спокойного отношения к материальным благам и уважения к тому, что нам и так дано свыше.
Максим Ливси: Я как-то поехал в Израиль в гости к бедуину, которого нашли на Airbnb. К месту встречи, оказавшемуся точкой в пустыне, нас привели координаты из WhatsApp. Кое-как нашли это место, но в итоге оно было лучшим, где я когда-либо останавливался — вид в пустыне впечатляет больше, чем seа-view пятизвездочного отеля. Кроме того, прекрасно расслабляет отсутствие других туристов, да и вообще людей вокруг. Никто не кричит, никаких панам не продают, пустыня — завораживающая красота. Луна светит так ярко, что можно подумать, что в Израиле есть белые ночи. А нашим бедуином в итоге оказался чудесный человек, который в лучших традициях «моряка» оставил семью в городе, а сам отправился на поиски себя. Он на все вопросы знал ответ, будто человек из Кемерово, рассуждал на всех языках одновременно, оказался наполовину цыган, наполовину еврей. Не удивительно, что его мировоззрение — та еще мозаика. «Самая страшная зависимость в жизни человека, — говорил он мне, — это оседлость. Ты, как только “бросил якорь”, начинаешь что-то возводить, благоустраивать, охранять, а в итоге теряешь намного более важное — себя и своих детей, заставляя их охранять навязанные ценности».
Дмитрий Еловский: Как же нам, жителям заснеженных среднерусских равнин, не тяготеть к оседлости? У нас тут под луной только пару месяцев в году заночевать можно.
М.Л.: Надо хотя бы стараться чаще бывать вне города. У меня есть земля недалеко от Москвы, где я установил комфортабельный кемпинг со всеми удобствами, включая камин. Сейчас это называется актуальным словом «глэмпинг». Ты бы видел, какой ажиотаж это вызвало в поселке, где я живу!
Глэмпинг как эскапизм
Д.Е.: А тебе не кажется, что оголтелый консюмеризм — это вообще признак большого города?
М.Л.: Ну не скажи. У меня друзья в Нью-Йорке работают на Уолл-стрит с приличными заработками, а живут весьма скромно. Они сто раз подумают, прежде чем что-то приобрести. В этом плане о человеке хорошо говорят две вещи: его терпение, когда у него отсутствуют какие-то возможности, и его поведение, когда все возможности есть. Это у них что-то вроде теста на самодостаточность. Я, прилетая к ним погостить и каждый день бегая на шопинг, ловил их удивленные взгляды и вопросы, куда мне столько вещей. А я и сам не знаю. Действительно, куда?!
Д.Е.: Тест на самодостаточность ты, получается, провалил?
М.Л.: На тот момент — однозначно да. Но в такой компании довольно быстро впитываешь правильные мысли, так что мой глэмпинг — это продолжение все той же истории. Мне давно хотелось иметь уютное место на природе, куда я и мои друзья могли бы перемещаться из мегаполиса хотя бы на время. Оказалось, что модный формат «гламурного кемпинга» для таких встреч с друзьями вне шумного города подходит идеально.
Д.Е.: Расскажи подробнее, как это обычно происходит?
М.Л.: Так как глэмпинг мой расположен всего в 45 минутах езды от центра Москвы, гости за редкими исключениями приезжают и уезжают на такси. Личные авто и связанные с ними самоограничения остаются в городе, а мы разводим огонь, подключаем музыку, готовим барбекю и, конечно, выпиваем хороший виски. И часто в темнеющем воздухе, помимо голоса Джонни Кэша, ароматов жареного мяса, наших разговоров и искр от подкинутых поленьев, начинают витать свежие идеи и планы. До такого не додумаешься даже во время многочасового брейншторма в офисе, а тут пожалуйста!
Д.Е.: Звучит здорово, но камин в палатке как-то не вяжется с отказом от излишеств.
М.Л.: Слушай, камин, кровать и прочие удобства в ней — это «упаковка», в которой нам приятней наслаждаться природой. Это детали, но не сам глэмпинг. Без чего-то можно обойтись, многое можно заменить, но и настрой будет иной. И не стоит забывать, что времена Грушинских фестивалей прошли — люди стали более искушенными даже в вопросах отдыха на природе. Комфорт и красота должны быть везде, тем более что наши запросы растут пропорционально опыту. Вот, например, этому моменту идеально подходит «Гленливет Фаундерс Резерв» в наших бокалах, согласен? Мы в Спейсайде и наслаждаемся вкусом образцового представителя этого региона, виски действительно аутентичный. Но искушенный знаток будет искать нечто большее — крафт, бочковую крепость или хересную интенсивность вкуса виски. Ему больше подойдут релизы Nadurra, чтобы прочувствовать значимость момента, а наш выбор — это его «настольный» напиток. Как сказал мне один музыкант, среди классиков тоже есть попса, например, Моцарт, а мне ближе Бах. Я тоже постоянно развиваюсь, ищу и пробую новое, чтобы как-то использовать это в своих целях. В этом году вот запустил белуг в озеро на участке и засеял землю спорами трюфелей. Скоро будем с гостями запускать хрюшек на поиски грибов, а лет через десять, надеюсь, сможем подавать на льду собственную икру.
Д.Е.: Хорошие конкурентные преимущества на будущее. Смотрю, ты настроен серьезно. Но как обстоят дела с глэмпингом в России в настоящий момент?
М.Л.: Все предпосылки для бума на такой формат отдыха у нас есть. В Америке глэмпинг уже давно привлекает боссов Силиконовой долины, а значит, и боссы нашей, среднерусской долины скоро подтянутся. Спрос хорошо прощупывается, осталось только его масштабировать. Свой глэмпинг для друзей я рассматриваю сейчас как хобби и возможность опробовать новые тенденции, но посмотрим, как пойдет.
