Люсинда Райли: Семь сестер

Я исподтишка разглядывала лицо Флориано, пока мы мчались на катере по Женевскому озеру, направляясь к моему родному дому. Я возвращалась домой с таким чувством, будто отсутствовала здесь вечность, хотя на самом деле минуло всего лишь три недели. Озеро кишело крохотными суденышками и яхтами. Их паруса, надуваемые легким ветерком, трепетали в воздухе, словно крылья ангелов. Было еще очень тепло, несмотря на то что уже наступил вечер. И солнце продолжало ярко светить в безоблачно голубом небе. Разглядев издали знакомую стену из могучих деревьев, я еще раз подумала о том, что прожила целую жизнь с тех пор, как покинула Атлантис. Другую жизнь, совсем не похожую на прежнюю.

Кристиан пришвартовался у пирса, закрепил катер, а потом помог нам выбраться на причал. Я увидела, как Флориано потянулся за нашими чемоданами, но Кристиан остановил его.

— Не надо, месье. Я сам отнесу ваши вещи в дом.

— Бог мой! — шутливо прокомментировал увиденное Флориано, пока мы пересекали лужайку, направляясь к дому. — Да ты самая настоящая принцесса, которая возвращается в свой замок.

Мы сразу зашли в главный дом, и я представила Флориано Марине. Та с трудом скрыла свое удивление при виде гостя. Видно, никак не ожидала, что гостем оказался «он», а не «она». Затем я провела Флориано по всему дому, показала наш сад. И уже его глазами заново увидела знакомые места, лишний раз осознав, как здесь красиво.

Солнце уже клонилось к горизонту, медленно опускаясь за горы на другом конце озера. Мы взяли стакан белого вина для меня и банку пива для Флориано, и я повела его в тайный уголок, который специально обустроил себе Па Солт в саду у самой кромки воды. Все разноцветье июля предстало перед нами во всей красе. Каждое растение, каждый цветок, казалось, достигли пика своей красоты. Я невольно вспомнила, как когда-то, давным-давно, вместе с Дженни и ее родителями я посетила сад где-то на юге Англии. Там тоже все поражало своим совершенством: красивые замысловатые партеры перемежались с безупречно подстриженными деревьями и кустарниками, которым садовники придали самую разнообразную форму.

Мы уселись в беседке, увитой цветущими розами, огромными, благоуханными, божественно прекрасными в своем великолепии, и посмотрели на воду. Сколько раз я заставала отца на этом самом месте, в этой самой беседке, погруженным в глубокие раздумья. Мы с Флориано чокнулись и выпили.

— Здесь пройдет твоя последняя ночь в Европе, — сказала я, обращаясь к Флориано, и голос мой слегка дрогнул. — Пью за успех твоей книги. Она уже и так в списке бестселлеров на шестом месте. И это всего лишь за первую неделю продаж во Франции. Думаю, очень скоро книга выйдет на первое место.

— Кто знает, кто знает. — Флориано с рассеянным видом пожал плечами в ответ на мою реплику, хотя я прекрасно понимала, что в глубине души он очень взволнован и обрадован исключительно теплой реакцией французской прессы на его роман и обнадеживающими новостями, поступающими из книжных магазинов. — Думаю, это все благодаря прекрасному переводу. А что там? — Он указал на террасу.

— Это — армиллярная сфера, — пояснила я. — Помнится, я говорила тебе, что она появилась на этом месте вскоре после смерти Па Солта. На ней выгравированы все наши имена, а рядом с ними указаны координаты поиска для каждой из сестер. А еще там имеются надписи, сделанные на греческом.

Флориано поднялся со скамьи и направился к террасе, чтобы получше рассмотреть армиллярную сферу.

— А вот и твое имя! Нашел. — Он показал на одну из полосок. — И что там написано для тебя?

—«Никогда не позволяй страху властвовать над своей судьбой», — с ироничной улыбкой ответила я.

— Думаю, твой отец прекрасно понимал тебя, — откликнулся Флориано и снова сосредоточился на разглядывании армиллярной сферы. — А что вот эта полоска? На ней ничего нет.

— Папа назвал всех нас, девочек, в честь звезд, входящих в созвездие Плеяд. Как помнишь, там семь звезд. Потому это созвездие называют еще Семь Сестер. Все мы ожидали появления седьмой сестрички, но она так и не появилась.

— Красивый прощальный подарок он сделал своим дочерям. Судя по всему, твой отец был очень интересным человеком, — заметил Флориано, снова присаживаясь рядом со мной.

— Это правда. Хотя после его смерти до меня вдруг дошло, что я и мои сестры очень мало знаем о нем. Он был и остался для нас загадкой. — Я слегка пожала плечами. — Вот сейчас, к примеру, я все время задаюсь вопросом: а что он делал в Бразилии в тот самый момент, когда я появилась на свет? И почему именно меня выбрал из всех младенцев?

— Знаешь, есть вопросы, на которые нет ответов. Это все равно что спрашивать, почему душа выбирает себе этих родителей, а не тех. Или почему ты взялась за перевод моей книги, с чего, собственно, все у нас и началось. Жизнь, Майя, это такая лотерея. В ней полно случайностей.

— Наверное, ты прав! Но сам-то ты веришь в судьбу?

— Пожалуй, месяц тому назад я бы точно ответил тебе, что не верю. Но сейчас открою тебе одну маленькую тайну. — Флориано взял меня за руку. — Незадолго до встречи с тобой была очередная годовщина смерти моей жены. Настроение у меня было хуже некуда. Я ведь, как и ты, долгое время пребывал в одиночестве. И вот я стоял на своей террасе, смотрел на статую Христа, на звезды над нею. И тогда я мысленно обратился к своей покойной жене, попросил ее, чтобы она послала мне кого-нибудь, кто бы наполнил мою жизнь новым смыслом, чтобы жить и двигаться дальше. И ровно через день издатель пересылает мне твое электронное письмо и просит позаботиться о тебе, пока ты будешь находиться в Рио. Поэтому да, Майя, я верю, что ты мне послана свыше. Как и я тебе. — Флориано крепко сжал мою руку, как делал всегда, когда говорил что-то серьезное, и тут же, по своему обыкновению, разрядил обстановку, пошутив: — Но сейчас, увидев, в каких хоромах ты обитаешь, я сильно сомневаюсь в том, что тебе захочется возвращаться в мои скромные апартаменты.

Мы побрели обратно к дому. Хотя я и просила Марину не беспокоиться насчет ужина, та перехватила нас уже на подступах к Павильону.

— Клавдия приготовила на ужин рыбу, тушенную в вине. Она на плите, еще теплая. Так что, если вы оба проголодались, марш на кухню.

— Я очень проголодался, — обрадовался Флориано. — Спасибо, Марина. А вы составите нам компанию? — спросил он на немного высокопарном французском.

— Нет, благодарю вас, Флориано, за приглашение, но я уже отужинала.

Мы вдвоем устроились на кухне и стали с аппетитом уплетать вкуснейшую рыбу в винном соусе. И вдруг оба поняли, что сегодня наша последняя совместная трапеза. Флориано и так задержался в Европе дольше, чем планировал. Хорошо, что родители его покойной жены не возражали, любезно согласившись подержать у себя Валентину еще немного. Словом, ему пора домой, назад к дочери. А я... Я и сама не знаю, что будет со мной дальше.

После ужина я повела Флориано в кабинет отца. Показала ему фотографию, на мой взгляд, лучшую, запечатлевшую Па Солта в окружении нас, шести девочек. Назвала всех своих сестер по именам.

— Вы все такие разные, — проронил Флориано, разглядывая снимок. — А ваш отец был тоже очень красивым мужчиной, правда? — Флориано осторожно поставил фотографию на полку. Но тут его внимание что-то привлекло. Некоторое время он молча разглядывал предмет. — Майя, ты видела это? — спросил он у меня, указывая пальцем на статуэтку, стоявшую на полке среди других памятных вещей, дорогих сердцу Па Солта.

Я глянула на статуэтку, понимая, почему она заинтересовала Флориано.

— Да, много раз. Это ведь копия статуи Христа.

— Я не вполне уверен, но... Можно мне перевернуть ее?

— Конечно, — ответила я, заинтригованная его неожиданным интересом к этой безделушке. Такие поделки тысячами штук продаются во всех сувенирных лавках Рио, и цена им не больше нескольких реалов.

— Ты только полюбуйся, какая это ювелирная работа. — Флориано бережно прошелся пальцами по складкам ризы Христа. — А теперь взгляни сюда. Он указал на основание статуэтки, на которой было написано:

Ландовски

 — Майя! — взволнованно воскликнул Флориано, а глаза его радостно вспыхнули в предчувствии нового открытия. — Это ведь не какая-то там старая безделушка серийного производства. Помнишь, в одном из своих писем Изабелла рассказывала Лоен, что у Эйтора да Силва Коста было несколько миниатюрных копий статуи, которые изваял для него профессор Ландовски, прежде чем они окончательно согласовали всю композицию памятника в целом? Вот одна из них!

Флориано вручил мне статуэтку. Я осторожно взяла ее в руки, поразившись, какая она неожиданно тяжелая. Потом тоже прошлась пальцами по лицу Христа и Его рукам. Да, Флориано прав. Сразу же чувствуется рука настоящего мастера.

— Но как... Каким образом эта статуэтка оказалась у папы? Может, он приобрел ее на аукционе? Или ему подарил ее кто-то из друзей? Или... Понятия не имею! — воскликнула я и замолчала, охваченная непонятным волнением.

— Вариантов множество, ты права. На сегодняшний день, насколько мне известно, помимо тех статуэток, которыми владеет семейство Ландовски, еще две находятся в частной коллекции семьи да Силва Коста. Конечно, подлинность работы еще надо будет подтвердить. Но какова находка!

Глаза Флориано горели от возбуждения. Понятное дело. Ведь он смотрит на эту вещицу глазами историка. А меня занимает совсем другое. Каким образом статуэтка попала в руки отца?

— Прости, Майя. Я чересчур увлекся, — повинился передо мной Флориано. — В любом случае, уверен, вы захотите сохранить статуэтку как память об отце. Но ты не возражаешь, если мы возьмем ее на один вечер с собой в Павильон? Хочу получить такую привилегию: полюбоваться ею еще немного.

— Конечно, забираем. Все в этом доме принадлежит нам, всем сестрам. А они, я думаю, не стали бы возражать.

В эту ночь я спала плохо. Мысль о предстоящем отъезде Флориано, уже совсем скоро, уже завтра, была сама по себе невыносима. Хотя я сто раз давала себе слово воспринимать наши с ним отношения такими, какими они складываются на данный момент, но чем меньше часов оставалось до наступления утра, тем отчетливее я понимала, что не могу этого сделать. Я повернулась на бок и стала разглядывать Флориано, мирно посапывающего во сне рядом со мной. Но стоило мне подумать о том, что скоро он покинет Атлантис, а моя жизнь потечет своим прежним чередом, такая же унылая и бессмысленная, какой она была до моей поездки в Рио, как открывающаяся перспектива ужасала своей безысходностью.

Мы с Флориано редко говорили о будущем и уж тем более не строили никаких конкретных планов. Хотя я прекрасно понимала: у него есть, есть ко мне чувства. Да он и сам об этом постоянно твердил, особенно на заре наших с ним отношений, и потом, когда мы занимались с ним любовью. Но, учитывая то обстоятельство, что живем мы по разные стороны света, приходилось принимать как данность то, что никакой перспективы у нашего романа нет, и со временем он превратится просто в приятное воспоминание.

Я с облегчением вздохнула, когда зазвенел будильник. Слава богу, наконец-то эта ночь подошла к концу. Быстро вскочила с постели и побежала в душ, пока Флориано продолжал дремать. Сама мысль о том, что вот сейчас он проснется и станет говорить мне всякие бессмысленные слова, пытаясь успокоить, утешить, при этом не хуже меня понимая, что совсем скоро наши пути разойдутся навсегда, пугала и приводила в душевный трепет. Я торопливо оделась, объявила ему, что иду на кухню готовить завтрак, а Кристиан будет ждать нас на пристани через двадцать минут. Но, когда Флориано возник через пару минут на кухне, я тут же выдумала, что мне надо срочно в главный дом, и убежала из кухни, сказав, что встречаемся прямо на пирсе через десять минут.

— Майя, пожалуйста... — крикнул мне вослед Флориано, но я уже была на крыльце и торопливо зашагала в сторону отцовского дома. А там, стараясь не попадаться на глаза ни Марине, ни Клавдии, я попросту закрылась в кладовке на первом этаже и стала считать минуты, оставив себе на дорогу до пристани буквально несколько секунд. Когда подошло время, я открыла кладовку, выскользнула из дома и побежала прямиком через лужайку к пирсу.

Перевод Зинаиды Красневской