Максим Перельман: Глобальный нефтяной сектор выбирает российские технологии

Ɔ. Какое значение имеет для компании грядущая сделка по покупке пакета акций «Новомета» саудовской компании Saudi Aramco, заключение которой приурочено к визиту президента России Владимира Путина в Саудовскую Аравию?

Для нас открылись двери государственной компании Saudi Aramco — одной из крупнейших нефтяных компаний в мире. Мы предлагали сотрудничество Саудовской Аравии долгие 10 лет. Покупателями наших насосов за это время стали нефтяные компании Кувейта и Ирака: мы с 2013 года работаем в Ираке, с 2016 года — в Кувейте. 

Но Саудовская Аравия неизменно отклоняла все наши предложения. Что, конечно, было связано с политическими сложностями — достаточно прохладными межгосударственными отношениями между Россией и Саудовской Аравией в прошлые годы. 

Однако в начале 2018 года мы увидели, что ситуация начала меняться. Saudi Aramco стала активно с нами коммуницировать, и в результате мы в конце прошлого года подписали первые контракты. А теперь они станут совладельцами «Новомета». 

Бюджет Саудовской Аравии зависит во многом от доходов этой нефтедобывающей компании, потому решение начать с нами сотрудничать по закупкам оборудования, а теперь и по инвестициям — серьезное признание.

Ɔ. Как выглядит инвестиционная сделка?

Создается инвестиционный консорциум под эгидой Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ), который в сумме будет владеть более 30% акций компании «Новомет». Примерно в равных долях этот пакет будет принадлежать РФПИ, Saudi Aramco, PIF (Суверенному фонду Саудовской Аравии).

Ɔ. Чем вы смогли заинтересовать Aramco и другие нефтяные компании на Ближнем Востоке? 

У нас есть технологии, которые наши конкуренты не могут предоставить.     

Ɔ. Они обладают глобальной конкурентоспособностью? 

Да. Это технологии нефтесервиса, дающие вторую жизнь нефтяным месторождениям: помогающие восстановить дебит скважин, а также позволяющие работать с трудноизвлекаемой нефтью. У нас есть стандартная линейка оборудования, которое выпускают практически все конкуренты, но существенно более энергоэффективная — энергопотребление уменьшено на 25–40% по сравнению с конкурентами. А также уникальные технологии, которых у наших конкурентов пока нет. 

Например, малогабаритное насосное оборудование — для очень тонких «проколов» породы: 55, 69 и 81 мм. Такое оборудование нигде не производилось — мы первые, кто его разработал, испытал, поставил в серию. Наши конкуренты только осваивают это направление. А мы разработали его еще в 2007 году и тогда же представили на рынок. 

Это оборудование для боковых скважинных стволов — они делаются на старых скважинах, чтобы восстановить дебит добычи нефти на этих скважинах. Оборудование широко используется на месторождениях Западной Сибири — в крупнейшей нашей нефтяной провинции, где много старых скважин. 

На западносибирском скважинном фонде практически каждый пробуренный боковой ствол предусматривает «полку» для нашего малогабаритного оборудования. Такое оборудование позволяет увеличить дебит старых скважин.

Для Саудовской Аравии, где также много старых скважин, такое оборудование очень актуально. Они вставляют внутрь старой обсадной колонны так называемые лайнеры — обсадные трубы меньшего диаметра, и в эти лайнеры как раз помещается только малогабаритное оборудование, которое производит наше предприятие. 

Также у нас есть технологии спуска электроцентробежных насосов на кабель-канате — уникальные, такое оборудование в мире больше никто не производит.

Ɔ. Что такое кабель-канат?

Это грузонесущий электрический кабель. Технология спуска электроцентробежного насоса на кабель-канате называется «Колибри». Мы буквально месяц назад получили первый заказ на эту технологию из Саудовской Аравии. Она обеспечивает большую экономию на спускоподъемных операциях, то есть вам не нужно задействовать специализированный подъемный агрегат для того, чтобы восстановить добычу на скважине. Это особенно эффективно в том случае, когда у вас речь идет о монтаже на офшорном месторождении. Стоимость аренды специального судна-платформы, способного провести спуско-подъемную операцию на добывающей морской платформе, может достигать 50 тысяч долларов в сутки. Существует также дефицит таких судов для ремонта — соответственно в случае отказа погружного оборудования может пройти несколько месяцев, прежде чем появится возможность провести подземный ремонт. Наша технология рассчитана на грузоподъемное оборудование, которое есть на каждой добывающей платформе, что существенно экономит деньги, снижает время простоя скважин без добычи, и в конечном итоге наша технология дает старым месторождениям вторую жизнь.

Ɔ. Ваши технологии отработаны на старых российских месторождениях и теперь они используются по всему миру? 

Да, в странах Ближнего Востока, в Латинской Америке, в США, в Румынии, Индонезии, Малайзии… Почти 45% нашей выручки приходится на оборот по дальнему зарубежью. Честно говоря, «Колибри» мы сразу разрабатывали с прицелом на офшорный рынок. 

Мы много работаем с российскими нефтяными компаниями, в частности, с «Роснефтью», «Газпромнефтью», «Русснефтью», но посетую: у большинства наших нефтяных компаний, к сожалению, спрос на инновации недостаточен. Российские нефтяные гиганты не готовы системно инвестировать средства в разработку новых технологий. Их акцент — максимальное удешевление добычи. Они готовы пробовать новую технологию, но только если она будет максимум плюс 10% от стоимости стандартного оборудования. А с новыми технологиями, которые меняют парадигму добычи, так не бывает — они всегда дороже стандартного оборудования. Нужно время, нужны вложения со стороны заказчика, чтобы они стали дешевле. Российские нефтяные компании-гиганты предлагают нам самим нести затраты. Но тогда мы должны их включать в цену, и оборудование не будет конкурентоспособно по цене.  

Ɔ. А Aramco готова нести затраты?

Да, потому что она видит в этом перспективу для себя. Тем более что сейчас технологии уже более или менее отработаны, и можно их внедрять серийно. 

Ɔ. У «традиционного» машиностроения обычно имидж невосприимчивого к инновациям, но, насколько я знаю, у вас активно используются 3D-технологии…

Да, мы разработали 3D-принтер для того, чтобы производить комплектующие, которые приходится закупать на стороне.

Ɔ. Сталкиваясь с санкционными ограничениями?

Скорее, с рисками санкций. И с очень высокой ценой, в том числе связанной с этими рисками. Поставщики ЗD-принтеров, которых у нас в стране нет, — Германия, США, Великобритания. Поставщики такого оборудования тщательно анализируют покупателя, может ли он участвовать в выполнении оборонных программ, санкционных проектах.  Когда мы начали просчитывать экономику, мы поняли, что покупка оборудования за рубежом не окупится, стоимость одного принтера от 1,5 млн евро. Это слишком дорого для нас, к тому же мы, проанализировав свои компетенции, поняли, что можем сделать принтер сами. Мы сначала создали опытный 3D-принтер, который строит песчаные формы для заливки расплавленного металла. И после того, как мы получили удачный опыт, спроектировали промышленный принтер. Запускаем его в октябре в промышленную эксплуатацию. 

Когда мы полностью закроем свои потребности в 3D-принтерах, мы сможем это оборудование поставлять на рынок. Это будет такой спин-офф от нашей основной производственной деятельности.     

Ɔ. Компания была создана в 1991 году как семейный бизнес, и только в 2011 году к вам пришел внешний инвестор — РОСНАНО.

Потому что начинали экспансию на зарубежные рынки, а это дорогое удовольствие. Начали искать внешних инвесторов. 

РОСНАНО — госкомпания, которая была создана для того, чтобы развивать высокотехнологичное производство, высокотехнологичные компании. А важный элемент наших технологий — наноструктуры. Основной элемент погружного насоса — ступень. Ступень мы делаем с помощью технологии порошковой металлургии, у нас используется специальный клей, который склеивает металлические детали между собой, на наноуровне происходит соединение разных деталей. В 2009 году в первый раз вышли на контакт с РОСНАНО и с тех пор довольны нашим сотрудничеством.

С РОСНАНО, независимо от планов по выходу, мы обсуждаем и новые венчурные проекты. Так, одно из новых и перспективных направлений у «Новомета» — оборудование для геотермальных электростанций, которое мы успешно выводим на рынок. И возможно, РОСНАНО как один из лидеров на российском рынке ВИЭ решит сделать с нами новый проект с оборудованием для геотермальных электростанций, учитывая позитивный опыт взаимодействия.

Ɔ. Какое участие «Новомет» принимает в реализации национальных проектов? 

Мы в 2018 году подали заявку на участие в нацпроекте по повышению производительности труда. Нас как одного из победителей этого конкурса включили в эту программу, поэтому в ней мы как раз сейчас активно участвуем. Мы сотрудничаем с Фондом развития промышленности — строим кабельное производство.    

Ɔ. На кредит ФРП?

Да, мы получили пилотную сумму — 97 млн рублей — на то, чтобы закупить часть технологического оборудования. За рубежом мы в основном продаем полнокомплектные установки. Такие продажи включают и поставку высокотемпературного погружного кабеля (до 232^оС). На сегодняшний день мы закупаем такой кабель у иностранных поставщиков или в России у наших поставщиков-конкурентов. Объем продаж кабеля растет, поэтому мы решили создать собственное кабельное производство в Перми. Соответственно, 80% его продукции будет уходить на экспорт: в наши зарубежные подразделения, которые исполняют контракты с заказчиками.

Ɔ. Сталкиваетесь ли вы с неприятием российских поставщиков?

В мировой нефтяной индустрии работают реальные люди — бизнесмены и инженеры, а не политики. Пермь как один из центров нефтяных технологий давно известна в мире. Ни с каким неприятием, ни с какими проблемами мы не сталкивались. Большая доля наших зарубежных поставок идет в США — в десятки американских нефтесервисных компаний. Нас прекрасно знают на американском рынке, у «Новомета» там очень высокий рейтинг.    

За все время существования санкционного режима у нас было два прецедента, когда иностранные компании отказались нам поставлять определенные комплектующие в связи с тем, что потенциально есть угроза, что эти комплектующие могут быть использованы в проектах, попадающих под западные санкции. 

Все партнеры признают, что российские технологии соответствуют требованиям международного рынка. Наше оборудование покупают в том числе и крупные западные компании.

Западные нефтяники не боятся этих санкций, они очень хорошо считают деньги. Если видят перспективу новой технологии, видят, что применение нашего оборудования позволяет им сократить операционные затраты, они с удовольствием его берут. Так что никто не боится работать с «Новометом».   

Но, конечно, завоевать репутацию на международном рынке было непросто. Мы начали зарубежную экспансию в 2006 году — набили шишек, приобрели опыт. Теперь мы стабильно работающая за рубежом компания. 

Российским фирмам, которые сейчас выходят на зарубежный рынок, проще: есть лучшие практики таких компаний, как наша, их можно использовать. Появились государственные институты поддержки экспортеров — например, Российский экспортный центр. 

Ɔ. Насколько для вас большая ответственность — продолжать дело отца в бизнесе?

Это большой вызов для меня. Но я был к нему готов: я работаю в компании с 1997 года, прошел через много этапов становления бизнеса, через много должностей, где получил важный опыт. Последние пять лет возглавляю компанию. 

Ɔ. Правду ли говорят, что вы стараетесь вести переговоры с иностранными партнерами всегда вживую?

Да. Безусловно, личный контакт очень важен. 

Помните, в школе была игра — «испорченный телефон», когда с первой парты на последнюю парту пытались какую-то информацию передать? На каждом этапе передачи информация искажалась. 

Чтобы в отношениях с партнерами не получался такой «испорченный телефон», очень важно самому услышать из первых уст, какие требования у заказчика, что он хочет получить, какие у него проблемы, какое решение он ожидает увидеть.

Ɔ. Как обычно выглядит ваша рабочая неделя как главы компании, работающей во многих регионах мира? Она проходит больше в Перми, в Москве или за рубежом?

Я стараюсь быть больше в Перми, потому что в Перми центр принятия решений и основная производственная площадка «Новомета». Но я довольно много времени провожу и в командировках — это встречи с заказчиками, посещение наших сервисных центров и площадок клиентов.   

Ɔ. Плюс, насколько я знаю, путешествуете на мотоцикле?

Есть у меня такое увлечение, но сейчас путешествую мало. Очень хотел в этом году поехать в роад-трип по Соединенным Штатам на мотоцикле. Но, к сожалению, не получилось выкроить время. Все время занимают наши бизнес-начинания — это мое главное и любимое увлечение.