Диалоги и искушения. О фестивале искусств «Дягилев. P.S.»
Прошло ровно десять лет. Время от времени Facebook подсовывает мне эту фотографию, сделанную в далеком уже ноябре 2011 года после конференции, посвященной Сергею Павловичу Дягилеву и его «Русским сезонам». Тут и мы, выступавшие, и главные фестивальные организаторы. Фото на память, каких потом скопилось много. Но в этом составе нет ни одной. И, увы, больше не будет. Катя Истомина, обладательница классической «балетной» фамилии, выпускница Московского хореографического училища, специалист по русскому дендизму и знаток международного люкса, в этом году умерла. Жестоко и безвременно рано оборвавшаяся жизнь. И с каждым таким уходом что-то неуловимо меняется, ведь любой фестиваль — это прежде всего люди. Но, конечно, место и время.
Ноябрь, мягко говоря, не сезон для Санкт-Петербурга. Сетовать по этому поводу бессмысленно. Ну да, что-то все время сыплется сверху, и горизонт затянут плотной серой пеленой, на которой графично смотрится черная паутина голых веток и стволов в Летнем саду и Екатерининском сквере. Света очень мало. Его почти нет. И вообще, кажется, что графические листы Добужинского и Остроумовой-Лебедевой оживают в серой, ноябрьской промозглой пустынности. И только чей-то голос, исполненный отчаянной решимости, который год подряд продолжает взывать к прохожим на углу Невского и Мойки бросить все и отправиться в «незабываемое путешествие» в Кронштадт. Почему именно в Кронштадт, бывший главный порт Российской империи, а теперь заштатный, заброшенный, почти убитый советской властью город? Бог его знает! И тем не менее в этом истошном призыве слышится какой-то тайный вызов и судьбе, и погоде, и небесам, и даже обычной житейской логике: ну кто в такую холодину поедет в Кронштадт, продуваемый всеми ветрами насквозь? Но ведь кто-то же поедет!
Не смею сравнивать, но, если вдуматься, что-то подобное предложила Наталья Метелица, директор Петербургского театрального музея, когда двенадцать лет назад задумала и создала международный фестиваль искусств «Дягилев. P.S.». Конечно, это была авантюра. Путешествие к «другим берегам», совсем не сулившее привычных балетных радостей и удовольствий. Но этот маршрут в свое время задал и определил сам Сергей Дягилев, не искавший легких путей в искусстве. «Удиви меня» — фраза, небрежно брошенная им и подхваченная потом Жаном Кокто, стала не только девизом фестиваля, но и названием приза, который ежегодно вручается разным выдающимся людям искусства.
Как сказал один из недавних лауреатов, композитор Леонид Десятников: «Миф Дягилева еще не достроен, и мы говорим о нем с тем же жаром, с каким относительно недавно толковали о Пазолини и Версаче».
Миф требовал не столько музейной консервации, сколько совершенно нового осмысления. Не столько любовного воссоздания легендарных балетов (что само по себе было бы, наверное, тоже неплохо), сколько последовательных усилий по расширению общепринятого культурного горизонта, попыток разнообразить наш художественный ландшафт. Поэтому к балету и современному танцу в фестивальной афише вскоре добавилась и симфоническая музыка, и опера в концертном исполнении, и концептуальные выставки, и даже мода. Так постепенно сложился микс из классиков и новаторов, из салона и авангарда, из признанных звезд и дебютантов. Сейчас уже не установить, чем всех зацепил Дягилевский фестиваль? Что в нем такого особенного, если из года в год не самые праздные люди, невзирая на тоску петербургского ноября, дружно стремятся на его премьеры и выставки? В чем причина? Несокрушимое обаяние Наташи Метелицы? Имя Дягилева? Праздничная и одновременно какая-то напряженная балетоманская атмосфера на спектаклях, какой сегодня нет ни в Большом, ни в Мариинском театрах?
И фото, с которого я начал свой рассказ, — это ведь тоже в каком-то смысле один из портретов фестиваля. Очень разные люди, очень разные интересы. Обстоятельства могут уводить нас сколь угодно далеко от театра и Петербурга, но раз в год мы обязательно будем стараться сюда вернуться. А когда в прошлом году из-за закрытых границ все зависло и стало непонятно, состоится ли фестиваль вообще, выручила, как это часто бывало в судьбе Сергея Павловича, великая мадемуазель Шанель. Одноименный балет с участием Светланы Захаровой напомнил о том, что ни в коем случае нельзя никогда сдаваться. Фестиваль должен жить.
В этом году главным героем стал Анжелен Прельжокаж и его «Лебединое озеро». Мы немного с ним знакомы. Он всегда грустный, небритый. В черных одеждах, делающих его похожим на боснийского беженца или албанского горца (кем в действительности по своему рождению он является). При этом учтивые манеры французского маркиза версальских времен. Его «Лебединое озеро», конечно, абсолютная сенсация, вызвавшая резкую полемику среди балетных критиков. Кто-то сетовал, что Чайковский хореографа подавил, что радикальное переписанное либретто не совпадает с классической музыкой, что пластическому языку не хватало яркости и новизны. Но то, что Прельжокаж со своей молодой труппой удивил и даже потряс всех — не подлежит сомнению. И бурная реакция зала Балтийского дома — лучшее тому подтверждение.
