Велодорожка как предчувствие
Кажется, люди счастливы, а ведь это самое главное, невольно подумал я, когда, остановившись в прохладной тени у Театра сатиры, рассмотрел в деталях Триумфальную площадь. После ада реконструкции – а до этого я прошел с километр по дощатым тропкам «благоустраиваемого» Садового кольца и наглотался изрядно песка и прочей строительной пыли – казалось, что я попал в небольшой рай. Одинаковые молодые деревья, аккуратные газоны с детской мебелью, стеклянные кубы киосков и кафе, а в центре всего этого великолепия – летящие белые конструкции огромных качелей. На них одновременно качались какие-то дети, влюбленные парочки, туристы и даже просто проходивший мимо клерк с чемоданом-дипломатом – все они приводят свои тросы в движение, разгоняясь по большому радиусу, и создают постоянно движущуюся конструкцию улыбок, медитации и счастливых вскриков. Так живет, дышит и ликует обновленная площадь. Триумф градостроительной политики мэра Собянина и его команды.
Сады вместо баррикад
А ведь каких-то пять-шесть лет назад Триумфальная выглядела совсем иначе. Ее нерв проходил вдоль бесконечного временного забора, которым она была укрыта по периметру. Формально для какого-то ремонта, археологических раскопок (версии рознились и множились, хотя ничего толком не происходило). А на деле для того, чтобы не давать людям собираться там каждое тридцать первое число каждого месяца, где такое число имелось, в память о тридцать первой статье Конституции, таковую свободу собраний гарантирующей. Время так спрессовалось и столько всего с тех пор произошло в российской политике, что «Стратегия-31» кажется теперь событием почти из мезозоя. И действительно, из раза в раз, говорю как свидетель тому, горстка из десятков и иногда сотен человек выходила к этому злосчастному гофрированному забору, где их уже ждали омоновцы, нашисты и журналисты.
Об этом сегодня не напоминает ничего. Архитекторы из Buromoscow, а этот проект готовили именно они, просто перепридумали площадь с нуля. Словно не было автозаков и сакраментального «Граждане, не мешайте проходу граждан». Словно не было политической истории памятника Маяковскому, у которого с шестидесятых годов прошлого века собиралась дерзкая молодежь публично читать стихи. Нет, все это было перечеркнуто, а страница перевернута. Из площади сделали очень милый дачный сквер с огромными качелями.
Здесь, наверное, можно долго рассуждать о злонамеренном благоустройстве улиц как форме контрреволюционной деятельности, вспомнить превращение Лужковым асфальтового плаца Манежной площади в многоярусный подземный торговый центр ровно с такой же целью (что, заметим в сторону, не помешало в декабре 2010 года фанатам подраться с полицией прямо на этих ярусах) или даже широкие бульвары барона Османа в Париже XIX века, препятствовавшие строительству баррикад.
Но дело, в общем, не в этом. Ведь вряд ли российские, или датские, или какие-то еще архитекторы, которые перепридумывают очередную улицу в центре Москвы, рассуждают в категориях: надо сделать так, чтобы там не хотелось свергать власть. Нет, они просто делают пространство для комфортной, в их понимании, жизни, а уж где тут бегал Эдуард Лимонов, с какой клумбы что кричал Алексей Навальный и под каким фонарем винтили Ксению Собчак, им просто неважно – не их это топология, не их. Вот и выходит в итоге, как у поэта Ивана Давыдова, «где нас бил ОМОН немножко, там теперь велодорожка».
Или даже не велодорожка, а в большинстве случаев – рабочие в оранжевом, песок, горы плитки, забор с бело-зелеными полосами и обещание велодорожки. Велодорожка как предчувствие или, говоря биржевым языком, как фьючерс.
Пока публицисты либерального толка обвиняли собянинскую администрацию в создании городской среды, где невозможны массовые протесты, совсем незамеченным оставался один факт, который все более выпукло проглядывает теперь на некотором историческом удалении. В поздней путинской России, в России не нулевых, а десятых московские власти смогли сделать то, что не смог (или не захотел) сделать Кремль, а именно предложить хоть какой-то образ будущего, не сопряженный с апокалипсисом наших дней.
Как в Европе
На сайте проекта большой реконструкции Москвы «Моя улица», рассчитанного до 2018 года, кроме инфографики, схем, карт и рисунков есть много агитационных видео, лейтмотив которых – столица становится нормальной европейской столицей.
И чисто семантически оба слова – «нормальный» и «европейский» – это и есть революция сознания. Вся остальная государственная машина, если кто вдруг забыл события последних лет, постулирует, что Россия – это не Европа. Но дело скорее даже в первом слове. Нас приучили еще с советских времен к тому, что мы не можем быть просто обычными, нормальными, средними, нам всегда надо быть впереди планеты всей, делать что-то грандиозное, чтобы решительно все смотрели и нам завидовали.
В этой реконструкции, судя по планам и уже готовым участкам, подход радикально другой. Архитекторы делают из Москвы воистину среднестатистический европейский город. Не то Вена с ее кольцевой Рингштрассе, не то скандинавские велодорожки, не то берлинский Кройцберг, сменивший Уильямсбург как источник вдохновения. Всего по чуть-чуть, и все в кучу. Не разберешь, где что, да, наверное, это не требуется.
Из описаний проектов следует, что смысловая нагрузка есть только в реконструкции Садового кольца, которому возвращают заложенные в его названии и вырубленные еще в конце тридцатых сады. Все прочие проекты сугубо функциональны, и перепланированная Бронная не сильно отличается от какой-нибудь Никитской или Никольской, кроме практических решений по парковкам, фонарям и лавкам уже на месте.
Вот эта среднеарифметическая Вена, собираемая наспех в Москве из взаимозаменяемых элементов почти как конструктор «Лего», и должна стать «нормальным» «европейским» городом. Пока это получается только отчасти, потому что отделанные улицы отдают одновременно, простите, мертвечиной, казенщиной и навязанной сверху бездушностью.
И это не претензия к молодым российским и не только российским дизайнерам, проектировщикам и архитекторам. Они все придумывают правильно (если тут вообще применимы категории правильности), не отстают от мировых трендов – тут вам и временные деревянные конструкции, и искривленные нарочито дорожки, насыпные возвышения, озеленения, сужение дорог и расширение тротуаров. Все то же самое они могли делать в любой другой европейской стране – и это как раз соответствует задумке.
Эта улица – не моя
Но вот незадача: проекты разбиваются о реальность, в которой Россия, к сожалению, еще не обычная европейская страна, где скучно сменяются через выборы правительства, суды не принимают решения по телефону, а цензура и правда запрещена. Ашхабад из нашей свежепостроенной Вены пробивается не потому, что ошиблись в «Стрелке» или где-то еще, а потому что Ашхабад никуда не делся из наших голов. Механическое повторение контекста само по себе еще ничего не значит. В Китае вот пару лет назад построили города с точными копиями кварталов и достопримечательностей европейских столиц, но там никто не стал покупать квартиры, и они стоят до сих пор призраками. Так немного безжизненно и даже неловко иногда выглядят и новые эти пространства, вымощенные серой крупной плиткой.
Впрочем, это лишь мои ощущения. «Моя улица», например, утверждает, что поток пешеходов на благоустроенных уже улицах вырос за последние годы в два с половиной раза. А еще ненавязчиво и вместе с тем довольно-таки крупным шрифтом подчеркивает, что проекты по обновлению Москвы на ресурсе обратной связи населения с мэрией «Активный гражданин» обсуждали полтора миллиона человек. Звучит как отповедь всем фейсбучным критикам и прочим колумнистам. Где же, мол, вы были, когда мы обсуждали все это, а теперь только клавишами и можете гневно щелкать.
Критики и колумнисты, разумеется, ни в какой «Активный гражданин» не ходили, зато ходили в магазин, метро, офис, бар и прочие места, которые вообще обычно посещают люди в городе. Каждая такая прогулка завершается то ли гневным, то ли ироничным (а чаще все сразу) рассказом о том, что эти гады по третьему разу меняют плитку в одном и том же месте. Что все перекопано и пройти и проехать нельзя, что зимой скользко, а летом душно и пыльно, и нет, главное, этому никакого конца и края.
В какой-то момент не выдержала даже далекая обычно от градостроительной политики Рената Литвинова, которая написала у себя в инстаграме (позволю себе пространную цитату, слишком уж она показательна): «Кто из москвичей грезил о безобразной и скользкой плитке, которую теперь принялись прибивать каждое лето по-новому? Почему вся деятельность направлена в ущерб жителям? Зачем заужать то, где и так вечные пробки? Кому нужны эти широченные велосипедные дорожки вдоль загазованных, забитых машинами дорог – там идут редкие прохожие, а велосипедистов я вообще никогда не вижу ближе к осени, а тем более к зиме – они так и не приживутся на нашей холодной и агрессивной местности!»
Адвокат дьявола
Упомянутые плитка и велодорожки стали не просто притчей во языцех, но и удобной мишенью. Чуть что не так, вспоминают их, а главным локальным злодейчиком назначен собирательный урбанист. Время от времени, когда в городе что-то идет не так, либеральная интеллигенция дружно предлагает вешать урбанистов на их же новых фонарях (или новый вариант: топить в ливневой канализации), после чего все радостно смеются над «шутками» в таком духе и неистово лайкают друг друга. Аллергическая почти что неприязнь к действиям городской администрации доведена почти что до рефлекса и возведена в абсолют. Фестиваль варенья, праздник цветов, огромная зеленая голова – что бы ни происходило в Москве, все нужно прокомментировать, над всем нужно посмеяться, все нужно осудить. Сомневаться нельзя, а то попадешь под каток. Так работает механизм обычной травли, как в школе, например. Если ты в ней не участвуешь, ты становишься ее жертвой.
Парадокс только в том, что это немного нелогичная и даже, откровенно говоря, шизофреничная травля, поскольку она направлена изнутри гетто вовне. То есть с объективной реальностью она соотносится слабо или даже никак: эти люди не то что повесить не могут урбанистов, они вообще в современной России сами являются объектом постоянных атак – со стороны следователей, телепропаганды и молодежных прокремлевских активистов.
Так что, наверное, это такая защитная психологическая реакция, которая дает своего рода разрядки. Григорий Ревзин, архитектурный критик и партнер конструкторского бюро «Стрелка», которое готовило во многом нынешнюю реконструкцию, по крайней мере на уровне концепций и идей, понимая этот сантимент и всю глубину фрустрации некогда белоленточного движения, взял на себя неблагодарную роль адвоката дьявола и, пытаясь защитить плитку, невольно, а может, даже и вольно защитил Собянина, чем навлек на себя еще больший гнев со стороны почтенной публики.
Ревзин, к слову, верит публике на слово и с горьким сожалением расписывает, что в послепутинской России, буде она когда-то все же случится, с установлением тем или иным способом подлинного народовластия, сакральными жертвами будут сразу назначены злосчастные велодорожки, которые демонтируют, мол, под улюлюканье толпы.
Велопробег в будущее
…Я выхожу из дома, иду до стоянки городских велосипедов и еду в офис. Мне ехать пятнадцать минут. На метро, откровенно говоря, дольше. Светит солнце, дует приятный легкий ветер, и я почти верю, забывая на секунду про санкции, Донбасс, Сирию и прочее, и прочее, что я живу в нормальном европейском городе. Но потом я вспоминаю, что велосипед, на котором я еду, поставила локальная путинская администрация, и она же сделала велодорожку, по которой я еду, и мне становится немного грустно. Грустно от того, что наши мечты о нормальной России зависят от прихоти какого-то чиновника, а не от нас самих, что бы там ни говорил проект «Активный гражданин».
До 2018 года высадят сады на Садовом, добьют все бульвары и радиусы от них, набережные, заполнят все это цветами, ненавистными фейсбуку фестивалями, лавками и небольшими кафе «как в Европе», если они, конечно, приживутся. А уж там то ли чемпионат мира по футболу, то ли президентские выборы; бог его знает, что будет дальше. Если так случится, что власть и правда как-то вернется в руки граждан, то Ревзин точно прав в том, что подотчетные гражданам парламенты не дадут лишние деньги на зеленые головы и пластиковые деревья, когда не сделан еще ремонт детских садов. Но вряд ли кто-то что-то будет демонтировать – это уж совсем.
