Крепко сшит: как благодаря серебряному рублю шведский подмастерье стал царским портным
Если верить скандинавским историкам, с добросовестностью создававшим летопись шведской диаспоры в Петербурге, Ида Амелия Лидваль, вдова поставщика Двора Его Императорского Величества, портного Юхана-Петера Эрссона Лидваля и мать архитектора, пионера северного модерна в Санкт-Петербурге Фёдора Ивановича Лидваля, всю жизнь хранила семейный талисман — старый серебряный рубль, оставленный ей покойным супругом и, по легенде, приносивший Лидвалям удачу.
Хотя, по справедливости, хранить бы ей шар для игры в кегли: ведь именно увлечению этой популярной в XIX веке забаве Юхан-Петер, или Юн-Петтер, или, как звали его в России, Иван Петрович Лидваль был обязан впечатляющим взлётом своей портновской карьеры.
Юхан-Петер Лидваль родился в местечке Буда на севере Швеции, в бедной семье пильщика леса и служанки. Рано лишившись родителей и вынужденный сам зарабатывать себе на жизнь, он пошёл в подмастерья к портному, и уже в 19 лет, окончив обучение, стал работать на себя. Маленький частный бизнес, судя по всему, не приносил особой прибыли, так что в конце концов Юхан-Петер решил отправиться в Петербург за карьерной удачей, как многие выходцы из Скандинавии.
Впрочем, быть может, в путь его подтолкнули романтические соображения. Да, Юхан-Петер Лидваль был романтиком: отправляясь в Петербург, он, помимо портновского инструментария, прихватил с собой книгу баллад Юхана Людвига Рунеберга «Рассказы фе́нрика Столя». По пути в Россию юный портной заглянул в гости к Рунебергу в Борго, чтобы выразить своё восхищение его строками. Растроганный поэт, один из самых популярных лириков Швеции, автор будущего гимна Финляндии «Наша земля», подарил юноше серебряный русский рубль — на счастье.
Путь к счастью коротким не был. Юхан-Петер прибыл в имперскую столицу в январе 1859 года — об этом свидетельствуют регистрационные книги церкви святой Екатерины — главного шведского прихода Санкт-Петербурга. В те времена швед-лютеранин обязан был причащаться не реже раза в год, так что приходская статистика собиралась исправно.
Лидваль устроился в русскую швейную мастерскую, исправно отшивавшую чиновничьи мундиры и ливреи для слуг, научился откликаться на русское имя Иван Петрович, завоевал симпатии клиентов и уважение хозяина — столь глубокое, что после его смерти унаследовал мастерскую, а заодно и хозяйскую супругу, решившую связать жизнь с предприимчивым шведом. Ещё через пару лет жена, не оставив детей, умерла от оспы, оставив Лидваля единоличным владельцем бизнеса.
Вскоре портной женился вновь — на сей раз, на почти соотечественнице. Ида Амалия Фельшау была прихожанкой церкви святой Екатерины, дочерью датского столяра и уроженки Финляндии. Бракосочетание состоялось в 1867 году всё в той же шведской церкви Санкт-Петербурга. Брак оказался удачным. Ида Амелия родила Лидвалю восьмерых детей, шестеро из которых дожили до взрослых лет. Трое сыновей — Вильхельм, Эдвард и Пауль — пошли по отцовским стопам, в семейный портняжный бизнес. Четвёртый, Фредерик, пошёл учиться на архитектора.
Карьерный взлёт шведского портного случился в 1881 году, после убийства Александра II. Лидваль увлекался игрой в кегли, за которой ещё раньше познакомился с несколькими высокопоставленными служащими дворцового хозяйства. Общительный и неизменно благожелательный швед легко располагал к себе людей, так что, когда царскому двору понадобилось огромное количество одежды для придворных и слуг — для траурных, а потом и коронационных мероприятий, — Лидвалю не составило труда получить нужные рекомендации.
И он оправдал их в полной мере: заказы выполнялись быстро и качественно, а мастерство портного в шитье богатых придворных мундиров ничуть не уступало его способностям в пошиве пышных ливрей и скромной рабочей одежды для прислуги. Кому терроризм, а кому — удача в бизнесе: безвременная кончина Александра II и воцарение Александра III принесли шведу весьма солидный доход и звание поставщика двора Его Императорского Величества с правом размещать российский государственный герб на своих товарах, этикетках и рекламных вывесках.
А вскоре последовал и светский бонус: услугами мастерской Лидваля стал пользоваться князь Феликс Юсупов — будущий убийца Григория Распутина и один из самых элегантных мужчин светского Петербурга. Он стал ходячей рекламой для мастерской: отныне в частных высокопоставленных клиентах у Лидваля не было недостатка.
Юхан-Петер Лидваль умер от сердечного приступа в январе 1886-го. Но подросшие сыновья, обученные всем тонкостям семейного дела, сумели не только удержать славу семейной мастерской, но и преумножить её. Вильхельм, Эдвард и Пауль Лидвали разделили бизнес по пошиву униформы для слуг, чиновничьих и военных мундиров, успешно справляясь с каждым из направлений. К началу ХХ века в мастерской на Большой Морской, 27 работало около 150 человек: ателье Лидвалей по праву считалось крупнейшим в России и сумело удержать свою славу вплоть до революционных потрясений.
Из всех сыновей Лидваля дальше других по стопам отца пошёл Пауль. Он обшивал высшую петербургскую знать, а с воцарением Николая II стал его личным портным. Позднее, уже в эмиграции, Пауль стал известным теоретиком портновского искусства: в 1930-х он издал в Париже два труда — “S’habiller. Raisonnements sur le costume masculin” («Как одеваться. Рассуждения о мужском костюме», 1931) и “L’Esthétique du vêtement masculin” («Эстетика мужской одежды», 1933), весьма благосклонно встреченные профессиональным сообществом.
А ещё раньше он успел побывать медиа-персоной в самом что ни на есть современном смысле: после революции и последующей эмиграции он регулярно подвергался набегам журналистов, интересовавшихся модными вкусами последнего российского царя. В 1921 году Лидваль дал обширное интервью шведской газете «Афтонбладет», сообщив, в частности, что портному не разрешалось снимать с августейшей персоны привычные мерки — в полуготовое платье царя облачал камердинер, мастеру же разрешалось лишь сделать метки мелом. При этом Николай II обладал классической фигурой, с которой было несложно работать, неизменно проявлял доброжелательность, а старое, вышедшее из употребления платье дарил своим камердинерам.
Ещё более впечатляющая судьба ждала четвёртого сына Лидваля, Фредерика. Ученик Леонтия Бенуа, член Петербургского общества архитекторов, он был пионером северного модерна, определившего облик северной столицы конца XIX — начала ХХ века. Он стал автором проекта гостиницы «Астория» и здания Азовско-Донского банка на Большой Морской, получил серебряную медаль специальной комиссии архитектурного общества за фасад доходного дома Н. А. Мельцера на Большой Конюшенной, а созданный им по заказу матери «Доходный дом Лидваль» на Большом Каменноостровском проспекте и сегодня считается одним из лучших образцов архитектуры модерна в скандинавском стиле.
После революции Фредерик Лидваль уехал в Швецию, продолжив работу по профессии. Он спроектировал в шведской столице 16 домов, участвовал в оформлении ещё нескольких, создал фасад Восточного вокзала Стокгольма. Некоторые его творения сохранились в неизменном виде до наших дней.
А счастливый серебряный рубль, подаренный когда-то портному поэтом, пережил своего владельца и сохранялся в семье Лидваль, по крайней мере, до революции. В начале ХХ века Ида Амалия Лидваль, урождённая Фельшау, показывала его при встрече Роберту Рунебергу — сыну поэта, известному инженеру, чья карьера тоже оказалась тесно связана с Россией, — именно он проектировал и строил первые ледоколы на Балтике.
Интересно, где этот рубль сейчас?