«То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим». Кто придумал ключ к письменности майя

«Неразрешимых проблем не существует»

Моду на исследование древних языков ввел французский ученый Франсуа Шампольон, расшифровав в 1822 году древнеегипетский алфавит. Если до этого изучением письменности цивилизаций, возникших до нашей эры, занимались десятки лингвистов по всему миру, то после — сотни и тысячи.

Многие из них посвятили жизнь попыткам дешифровки письменности майя. Главная проблема, с которой неизбежно сталкивались ученые, — нехватка материала: переводов записей майя ни на один другой язык не было. Франсуа Шампольону в этом смысле было очевидно проще: французскому ученому пришлось лишь сопоставить два варианта одного текста: на знакомом древнегреческом и неизвестном древнеегипетском.

К началу XX века все больше ученых убеждались в том, что дешифровать письменность цивилизации майя невозможно. Отчаяние научного сообщества наиболее точно выразил в своей статье «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема» немецкий исследователь Пауль Шелльхас.

В середине 40-х ее прочитал студент истфака МГУ Юрий Кнорозов. «Как это неразрешимая проблема? — подумал он. — То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!»

«Получал стипендию и немедленно покупал книги»

В немногочисленных биографиях будущего этнографа описывают как типичного отличника из интеллигентной семьи: рисование, игра на скрипке с раннего детства, увлечение поэзией и блистательные результаты в учебе в юношестве. Уже будучи известным ученым и стремясь уйти от этого образа, Кнорозов, как бы сегодня сказали, занялся собственным позиционированием: например, в разговорах с друзьями и коллегами вспоминал, как его едва не исключили из школы за хулиганство или как он пугал соседей, практикуясь в гипнозе.

Кнорозов хотел стать врачом, но, поступая в 1939 году, не смог пройти медкомиссию, без которой тогда в профильные институты не зачисляли: докторов готовили для работы в полевых условиях. Молодой человек пошел учиться на исторический факультет Харьковского университета. По состоянию здоровья к службе Кнорозов был не годен, так что в годы Великой Отечественной войны его командировали в Чернигов для работы в тылу. Вернувшись в родной город после контрнаступления советской армии, Кнорозов стал преподавать историю в школе. Скучая без учебы, он решил самостоятельно продолжить изучать египетский язык, которым занимался в университете, и так увлекся, что обнаружил в пособии выдающегося египтолога Алана Хендерсона Гардинера больше десятка ошибок.

В 1943 году отец Кнорозова, полковник, который среди прочего руководил эвакуацией промпредприятий из Харькова, перевез семью в столицу. Его связи помогли будущему ученому попасть в Московский университет. В учебу молодой человек ушел с головой, о чем свидетельствуют воспоминания однокурсников: «Он все отдавал науке, все. Получал стипендию и немедленно покупал книги, а потом у всех одалживал на еду. Питался водой и хлебом».

Кнорозов был приписан к кафедре этнографии и занимался изучением шаманизма, когда наткнулся на ту самую статью отчаявшегося немецкого ученого Шелльхаса. Так студент Московского университета занялся изучением письменности майя. В перерывах между парами он бегал от корпуса на Моховой улице в Ленинскую библиотеку — одно из немногих мест, где можно было найти хоть какую-то литературу по теме.

Продолжил свои исследования Кнорозов уже после выпуска из университета, когда работал в ленинградском Музее этнографии народов СССР. Там он, кстати, познакомился с ученым Львом Гумилевым и его матерью Анной Ахматовой — по легенде, она подарила ему зимнюю шапку, — а еще именно музей считается местом, где была дешифрована письменность майя.

«Чтобы работать с текстами, нет необходимости скакать по пирамидам»

Первое, что требовалось сделать Кнорозову, — определить тип письма майя. Их всего три: фонетический, где каждому знаку соответствует свой звук, как в русском алфавите; слоговый, когда каждый знак обозначает слог (пример: разновидность индийского письма деванагари); идеографический — здесь каждый знак заменяет собой понятие, как в китайском письме. В первом типе, как правило, используются десятки знаков, во втором — сотни, в третьем — тысячи. Проанализировав все доступные тексты майя, Кнорозов насчитал около 355 уникальных символов — и определил письмо как слоговое.

Окончательно в своей правоте Кнорозов убедился, проштудировав книгу «Сообщение о делах в Юкатане», написанную инквизитором Диего де Ландой в XVI веке. Во время испанского завоевания он, уничтожая еретические, по его представлениям, рукописи майя, все-таки решил сохранить «алфавит цивилизации». Де Ланда записал 29 знаков майя, а рядом с ними — буквы латинского алфавита. Кнорозов первым понял, что иероглифами были записаны не звуки, а названия латинских букв, составленные из слогов, которые звучали максимально схожим образом. Аналогичная ситуация могла бы сложиться, если бы, скажем, английский ученый в попытках перевода древнерусского языка на свой родной рядом с буквой «а» написал «az», рядом с «б» — «buki», рядом с «в» — «vedi» и так далее. Ключ к письменности был найден — оставалось оформить подход в соответствии со всеми академическими формальностями и расшифровать конкретные тексты.

За вторым дело не стало: в начале 1950-х Кнорозов дешифровал три рукописи майя — Мадридский, Дрезденский и Парижский кодексы (названы по местам хранения). Статья о первых результатах исследования произвела фурор, но нужно было еще доказать состоятельность разработанного им метода «позиционной статистики». Для этого необходимо было:

1. Проанализировать, насколько часто употребляются те или иные знаки, и выявить их основные позиции во фразах.
2. Изучить сочетаемость знаков.
3. Подтвердить результаты первых двух этапов с помощью перекрестного чтения: знаки всегда должны читаться одинаково, слова — складываться в предложения, предложения текста — объединяться общей мыслью и не противоречить ей.

Чтобы убедить коллег в своей правоте, Кнорозову понадобились десятилетия, но вдохновлявшийся сложными задачами ученый добился и этого. На вопрос, как получилось найти ключ, не выезжая из Ленинграда, он отшучивался: «Я кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости скакать по пирамидам». На территории, где проживали майя, Кнорозов все-таки несколько раз побывал — в 1990-х, как почетный гость. В одной из таких поездок, в 1995 году, его даже наградили орденом — за заслуги перед Мексикой. Кнорозов шутил по этому поводу: «Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем».

Кнорозов занимался наукой до конца жизни: изучал письменность народов, живших на острове Пасхи и в долине Инда, и исследовал заселение Американского континента. Умер этнограф в 1999-м в возрасте 76 лет от последствий ишемического инсульта. На его могиле на Ковалевском кладбище установлена стела с изображением Юрия Кнорозова и его кошки Аси. Выдающийся ученый называл ее своим главным соавтором, а как-то раз даже указал это в одной из научных работ.

Автор: Ольга Обыденская

В иллюстрациях использованы фото: H. Armstrong Roberts / ClassicStock / Getty Images; Lambert / Getty Images; Daniel Schwen. / Wikipedia / CC BY-SA 4.0; Сергей Соловьев / РИА Новости

Проект создан при поддержке АНО «Институт развития интернета»

Источники:

1. Ершова Г. Г. «Дитя сталинского времени»: о жизни и творческом наследии Ю. В. Кнорозова. — Журнал «Новый исторический вестник», 2018.
2. Ершова Г. Г. Последний гений ХХ века. Юрий Кнорозов. Судьба ученого. — Издательство РГГУ, 2019.
3. Кнорозов Ю. В. Письменность древних майя (Опыт расшифровки). — Журнал «Советская этнография», 1955.
4. Кнорозов Ю. В. Машинная дешифровка письма майя. — Журнал «Вопросы языкознания», 1962.
5. Корсун С. А. Ю. В. Кнорозов: штрихи к научной биографии. — Радловский сборник: Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН, 2013.
6. Корсун С. А. Превратности судьбы Ю. В. Кнорозова. — Журнал «Латинская Америка», 2019.