Егор Молчанов: Покупать искусство, не разобравшись, — это плохая инвестиция

В декабре 2022 года ARTinvestment.Ru провел торги, на которых были представлены лоты музейного уровня. Картина Василия Перова «Охота на медведя зимой» ушла за 76 млн рублей — это рекорд для отечественных торгов. Появление таких высококлассных работ стало возможным из-за сегодняшней обстановки на рынке? С одной стороны, есть рост онлайн-продаж, с другой — все больше продавцов и покупателей концентрируется именно на рынке внутреннем.

Мы видим, что люди готовы покупать вещи за огромные деньги — раньше это было абсолютно невозможно. Такой поворот произошел в том числе благодаря пандемии, когда все сидели по домам и обратили внимание на онлайн-продажи. Это общемировая тенденция: градус доверия к такому формату торгов значительно вырос. Если раньше люди покупали онлайн-работы не дороже 10–30 тысяч долларов, то сейчас покупки исчисляются сотнями тысяч. В частности, в августе 2021 года «Композиция» Эдуарда Штейнберга была продана на наших торгах за 2,47 миллиона рублей. Оскар Рабин «Адам и Ева» ушел за 4,24 миллиона рублей. Что касается классического искусства, то тут цены впечатляют: например, мы продали работу Алексея Саврасова «Сельский вид в окрестности Москвы при закате солнца» (1858) за 38 миллионов рублей.

Шедевры никогда не стоят дешево, а люди хотят вкладываться в лучшие произведения искусства, справедливо считая, что они не потеряют в цене, а наоборот, вырастут. В долгосрочной перспективе будет именно так. Взять хотя бы «Адама и Еву» Оскара Рабина: в 2019 году на Sotheby’s ее продали за 32,5 тысячи долларов, а спустя три года на наших торгах она ушла за 57,7 тысячи (4,24 миллиона рублей). 

Насколько выгодны вложения в искусство в эпоху политической и экономической нестабильности?

Глобальные исследования арт-рынка Deloitte показывают, что доходность искусства демонстрирует стабильный ежегодный рост. Сходную картину демонстрирует и индекс Sotheby's Mei Moses All Art Index. По другим данным, совокупный среднегодовой прирост на арт-рынке превышает аналогичные показатели индекса S&P. С 1971 по 2021 год индекс роста стоимости голубых фишек, то есть наиболее крупных имен, чьи работы растут в цене, в искусстве вырос на 9400%. В то время как классические инструменты показывают куда более скромные цифры. Например, рост индекса золота за этот же период составил 4100%, а американского фондового индекса S&P — 996%. Очевидно, что арт-рынок не только позволяет обогнать инфляцию, но и показывает большую доходность.

Сегодня впервые с 2007 года, когда были установлены все значимые ценовые рекорды на арт-рынке, спрос превышает предложение. С чем это связано? 

Главная причина заключается в том, что с рынка вымываются хорошие, первоклассные вещи. Речь идет как о классиках — Айвазовском, Шишкине, Поленове, так и о русском авангарде — «Бубновом валете», Фальке, Кончаловском, и нонконформистах — Краснопевцеве, Вейсберге, Рабине, Звереве. В принципе, исчезновение хороших вещей из оборота — это международная тенденция. Они оседают в коллекциях и реже выходят заново на рынок. Кроме того, в силу происходящих политико-экономических событий возможность купить их на западных аукционах у российских покупателей практически исчезла. И потому, что сейчас невозможно проводить банковские операции с клиентами из РФ, и потому, что ввоз произведений искусства из Европы в Россию запрещен. В итоге на аукционах практически перестали появляться работы русских художников — проще их вообще не продавать, чем думать, подпадают ли их покупатели под санкции и куда можно вывезти эту вещь. Западный рынок всегда был серьезным источником пополнения работ на внутреннем рынке. Поэтому сильное уменьшение притока оттуда вкупе с общей тенденцией вымывания хороших вещей с рынка привели к тому, что спрос на первоклассные работы превышает текущее предложение.

Плюс мы видим, что крупные аукционные дома, в частности Sotheby’s и Christie’s, перестали отдавать русским покупателям даже оплаченные работы. Что, конечно, неприемлемо. Это, на мой взгляд, очень сильно подрывает доверие к западным продавцам. Сложно представить, что в XXI веке может сложиться ситуация, в которой добросовестные владельцы, в том числе те, кто ни в какие санкционные списки не входят, не могут законно получить свои вещи и остаются и без покупки, и без денег. Также сейчас нельзя истребовать сумму покупки в случае, если выяснится, что приобретена подделка. Все это снова нас возвращает к тому, что интерес к внутреннему рынку сильно растет. Люди хотят инвестировать в искусство, продолжать пополнять свои коллекции.

Откуда же взять высококлассные предметы искусства?

Это похоже на поиск сокровищ. Найти действительно качественные подлинные работы — крайне непростая задача, на которую уходит много времени. Она никогда не была простой, а сейчас стала еще сложнее. Но ситуация меняется: аукцион — хорошая возможность продать свою вещь дорого. Когда несколько покупателей обращают внимание на одну работу и между ними завязывается борьба, а финальная цена становится больше ожидаемой. 

Появляются ли сейчас на арт-рынке профессиональные инвесторы, которые рассматривают искусство только как актив?

За последний год таких покупателей, которые рассматривают русское искусство как чистое вложение средств, появилось довольно много. Внутренний рынок явно будет расти, что отразится на ценах. Это хороший способ заработать деньги. Искусство в целом — один из самых надежных долгосрочных активов. 

Часто ли, на ваш взгляд, инвесторы, которые изначально планировали просто диверсифицировать свои вложения, становятся коллекционерами? 

Я часто наблюдаю картину, когда инвестор начинает покупать искусство, используя его исключительно как инструмент вложения денег, но со временем увлекается коллекционированием. Но все-таки тех, кто формирует собственное собрание, сейчас по-прежнему значительно больше. Люди стараются приобретать то, что им нравится и понятно. Все же совершать такие покупки, не разобравшись, — это плохая инвестиция. 

На какие имена ориентироваться покупателям?

Основные сегменты для инвестиций: классическое искусство и первые имена нонконформистов. Если мы говорим о классическом искусстве — это так называемая «Родная речь». Помните, в этой школьной книге для чтения были собраны основные имена тех, чьи работы находятся в музеях? Айвазовский, Шишкин, Серов, Поленов, Саврасов, Коровин — за ними всегда идет охота. Из XX века это представители «Бубнового валета», Кончаловский, Фальк, Машков, Лентулов, а также Дейнека, Пименов. А среди шестидесятников — Краснопевцев, Вейсберг, Рабин, Зверев, Плавинский. Росту цен, например, на Зверева очень способствовало открытие в Москве в 2015 году музея художника и та работа, которую он проводит: выставки, выпуск книг, совместные проекты с другими культурными институциями, большая просветительская программа. В частности, на наших торгах зверевская «Женщина с рыжими волосами» ушла за 1,41 миллиона рублей. А композиция Дмитрия Краснопевцева «Два висящих пузырька» — за 5,3 миллиона. Есть, конечно, Малевич, Клюн, Родченко, но они еще более редкие, чем те, кого я уже назвал. Хотя тоже прекрасные ориентиры для вложения средств. 

Вы активно интересуетесь художниками-шестидесятниками. Какие тренды видите в этом сегменте, продолжите их покупать?

Мы видим в них большой инвестиционный потенциал. Шестидесятники считаются вторым русским авангардом. Причем они гораздо доступнее по цене, чем первые имена в классике, и еще не достигли своих пиковых значений. Если мы говорим о произведениях конца XIX — начала XX века, то стоимость работ первых имен исчисляется сотнями тысяч долларов. Нонконформисты доступны гораздо более широкому числу покупателей. Первоклассные работы стоят до 100 тысяч долларов. Они интересны, необычны, подходят для оформления интерьеров и поэтому будут только расти в цене. За два года стоимость произведений шестидесятников выросла в два раза, а на отдельных художников — и в три-четыре. Появились новые покупатели и крупные коллекционеры, которые открывают музеи. Они аккумулируют работы, что сильно снижает их количество на рынке и провоцирует рост стоимости. Думаю, в ближайшее время мы увидим, как будут превышены ценовые рекорды референсного 2007 года.

Аукционный дом работает не с предварительной оценкой лотов — эстимейтами, а исходя из минимальной стоимости, за которую владелец согласен продать свой лот. Насколько такая система прозрачна и понятна?

Она позволяет соединить ожидания продавца и покупателя. Например, если предварительная оценка — сто рублей, а покупатель считает, что это дорого, то он не торгуется за нее. В нашем случае покупатель делает ставки, не зная стоимости лота и видя только ставки других участников. Когда предложения покупателей достигают уровня, при котором продавец готов заключить сделку, это означает, что достигнута резервная цена лота. Чаще у нас происходят продажи с превышениями резервов, и продавцы получают намного больше. Ко всему прочему, наши торги проходят каждую неделю, а не раз в месяц, как у большинства аукционных домов. Есть возможность быстро выставить на продажу работу и совершить сделку, не дожидаясь, когда будет сформирован каталог ежемесячного аукциона.

Помимо аукционных домов продажи искусства идут и в галереях. Есть ли разница, где покупать?

Галерея дает возможность пообщаться с продавцом или его представителем. Формат аукционов несколько отличается. На торгах вы видите конкретный интерес к той или иной работе и художнику. А еще это азарт — желание победить соперника. Плюс официальная продажа фиксирует права покупателя как собственника — мы выдаем соответствующий сертификат. Если же вы владеете работой больше пяти лет, то не должны платить за нее налоги. И наконец, мы как аукционный дом предоставляем полную информацию о лоте, его плюсах и минусах и несем ответственность за подлинность работы.

Беседовала Анна Попова