Интервью Максима Стоянова и Алены Мирошниковой — о чувстве чужеродности и фильме «Пришелец»

Максим, Алена, спрошу сразу: вы верите в инопланетян?

В какие-то моменты я могу подумать: «Ой, а вдруг египетские пирамиды построили инопланетяне?» Но вообще я скорее в них не верю.

Нет, не верю. Я думаю, что у людей есть потребность верить в том, что вне Земли есть какая-то сила, энергия, которая должна нам помочь или что-то нам подсказать. Но в инопланетян не верю. Если, конечно, кто-то прилетит к нам в гости с другой планеты, мы напоим их водкой, устроим вечеринку — встретим и примем как положено (смеется)!

Максим, тем не менее у вас замечательная роль в фильме «Пришелец». Как вы попали в этот проект? Вы сразу согласились в нем сниматься?

 У меня был насыщенный период в жизни — я снимался в Санкт-Петербурге в сериале «Ласт Квест» у Пети Федорова и постоянно мотался в Москву, там тоже параллельно были съемки. И в это время мне позвонила кастинг-директор Елена Чигвинцева и сказала, что есть такой режиссер Ваня Соснин и он хочет снять фильм, но денег нет. А я уже знал Ваню, видел его замечательную картину «Чернильное море» и пробовался к нему на роль в «Далеких близких». Мы поговорили с Ваней. Тогда еще не было сценария «Пришельца», но была внятная конструкция и герой, у которого есть определенные физические особенности и невероятный свет на душе, которым он пытается поделиться с окружающими. Мне понравилась эта идея и понравилась Ванина одержимость ею. Мы придумали, как раскидать графики — и потом я полетел на съемки в Екатеринбург.

Алена, фильм «Пришелец» — это твоя первая роль в кино. Ты волновалась перед съемками?

Если честно, нет. Я подумала: почему бы и нет — если получится, значит, получится, если нет, то нет. Мы с мамой немного поговорили про роль, почему моя героиня выглядит как обыкновенная девочка, а не какое-то инопланетное создание, зеленый человечек, я выучила текст — это вся подготовка.

Твоя героиня в фильме сначала ничего не говорит. Тебе было сложно играть из-за того, что ты какое-то время молчишь?

Нет, наоборот (смеется). Когда я говорила в кадре и одновременно играла, это было сложнее, потому что я могла забыть текст. А в тех сценах, где я просто играла молча, было даже проще.

Максим, ваш герой в «Пришельце» слабослышащий. Вы изучали этот вопрос перед съемками, чтобы понять, как его сыграть?

У меня просто физически не было времени досконально изучить этот вопрос. Но в свое время я учился в Приднестровье, откуда я родом, в строительном техникуме. Там у меня был однокурсник со слуховым аппаратом — как сейчас помню, прекрасный парень по имени Юра Шаповалов. Я наблюдал, как он за этим аппаратом ухаживает, как его снимает, как надевает. Этот аппарат дает какие-то сигналы, шумы, и его не всегда комфортно носить, поэтому его надевают, только когда он нужен.Одно время мы сидели вместе за партой, я расспрашивал Юру, и он рассказал, что есть разные люди: те, которые стали глухими, и те, которые уже родились с этой особенностью. Юра родился с этим и не научился до конца разговаривать, потому что не знал, как это делать. А мой персонаж Леша в фильме потерял слух ребенком, когда простудился, поэтому у него речь отчетливая. Кроме того, Леша не совсем глухой, какие-то звуки он улавливает, но не очень точно. И мы придумали, что аппарат в фильме ему служит еще и для коммуникации с космосом.

Ваш герой в «Пришельце» не от мира сего, чужой в деревне на Урале, где он живет. У вас были моменты, когда вы тоже чувствовали, что не понимаете окружающих, не можете встроиться в общество?

Мне кажется, что каждый из нас, даже какой-нибудь самый сильный лидер, когда-то чувствовал подобное. Я честно скажу, что ощущал себя таким образом не раз — и мне это жутко не нравилось. В детстве это чувство побудило меня пойти в спортивную секцию, где я в итоге занимался шесть лет и получил разряд кандидата в мастера спорта. Потом у меня был другой опыт: я приехал в Москву, попал на стройку к таджикам — и тоже был инородным в этой системе координат.Мне кажется, что именно благодаря этому состоянию я в жизни совершал безумные шаги, которые меня привели в ту точку, в которой я нахожусь сейчас. Как, собственно, и моего героя. Это чувство отчужденности — главный двигатель для любого человека: если мы попадаем туда, где нам комфортно, если мы нашли свою нишу, то мы в ней и остаемся. Когда ты находишься в зоне комфорта, ты не пойдешь рисовать круги на снегу и искать инопланетян.

Вы сыграли главные роли в фильме. Вы сразу нашли контакт друг с другом?

 Алена меня впечатлила своим профессионализмом и стойкостью. На съемочной площадке она четко, не капризничая, выполняла все команды. Алена выдерживала все трудности, невзгоды, переживания — даже лучше, чем некоторые взрослые актеры.На мой взгляд, если она продолжит над собой усердно работать, ее ждет большое будущее. Потому что все задатки у этой девочки есть: внешность, интеллект, внутренняя культура, порядочность и плюс, конечно, талант.

Мы нашли общий язык еще до съемок, когда я пришла познакомиться с Максимом и с режиссером. Мы с Максимом часто разговаривали, вместе шутили, он меня на спине катал (смеется). И помогал мне с ролью — иногда говорил, как лучше сделать.

Алена, а как тебе работать с режиссером Иваном Сосниным? На съемках он подсказывал тебе, что делать?

Мне понравился Ваня — он прикольный, добрый такой (смеется). Иногда у меня что-то не получалось, и мы несколько раз переснимали сцену. Ваня мог мне сказать, что лучше сделать так-то и так-то. Чаще всего это касалось эмоций. Например, Ваня говорил: здесь нужно реплику произносить не плаксиво, а более утверждающее.

Максим, вы очень много снимаетесь. Как вы отбираете проекты?

Первый критерий — творческий интерес, второй — занятость. Например, когда Александр Хант сделал мне предложение сняться в фильме «Джекпот», мне надо было отказаться от всех параллельных проектов и ехать на несколько недель во Владивосток. Что я, собственно, и сделал.

Как вы не выгораете при таком графике?

Я не совсем понимаю, что такое эмоциональное выгорание. Что это значит? Когда тебе нужно работать, ты просто идешь и фигачишь — и тебе некогда задуматься о таком словосочетании, как эмоциональное выгорание. Очень рекомендую всем, у кого подступает что-то похожее, перечитывать раз в год «Записки из подполья» Федора Михайловича Достоевского. Если вы внимательно прочитаете эту повесть и научитесь задавать себе вопросы, вы забудете про эмоциональное выгорание.

За «Джекпот» вы получили приз за лучшую мужскую роль на фестивале «Маяк». Поздравляю! Вам сложно было сыграть этого персонажа?

Хант снял этот фильм по роману Кирилла Рябова «777». Когда я его прочитал, я был под большим впечатлением. Но подумал: «А как это играть?» Мне совсем не близок мой персонаж, Игорь Хлебников, я, наверное, все-таки лучше ориентируюсь в жизни, крепче стою на ногах, чем он. И Хант нашел способ: он требовал от меня, чтобы я все время был слабым — чувствовал себя ребенком, уязвимым, когда тебе страшно, ты не уверен в себе. И чтобы я был без памяти влюблен — такие ключи мы подобрали к этому герою.

Мне кажется, что ваша роль в «Джекпоте» — немного стеб над вашим привычным амплуа, ролями брутальных мужиков. Ваш герой пытается быть крутым, но у него не получается, и в этом источник комизма. В этом и был замысел?

Я впервые сейчас от вас об этом слышу (смеется)! Конечно же, не было такой задачи! Хант, наверное, разглядел во мне что-то детское и наивное, что называется, розовое брюхо, которое я тщательно прятал, закрыл слоями брони. Он эти панцири с меня постепенно сбивал — и получился такой персонаж.

Вы не боялись застрять в амплуа крепкого мужика? Что вам будут предлагать только такие роли?

У меня была фаза в жизни, когда долго не было работы. Самое страшное, что может случиться на этой планете, помимо каких-то катаклизмов, — это безработный артист. Это я вам со всей ответственностью заявляю! Потом благодаря стечению обстоятельств я выбрался из этого периода. И я считаю, что выстрадал новую фазу, когда безвылазно снимаюсь.Но если у меня нет работы, если мои близкие сидят голодные, и мне предлагают роль мужичары, скуфа, я же не скажу: «Нет, я жду Ханта и Соснина!» Конечно, я пойду ее играть.А если мне одновременно предложат брутала и какую-то интересную глубокую, драматическую роль, я выберу вторую. Например, я мечтаю сыграть Акакия Акакиевича Башмачкина — просто обожаю «Шинель» Гоголя, это мое любимое произведение, могу его по памяти цитировать. Мне интересен маленький человек, его внутренний мир, потому что все мы бывали в этой шкуре, когда мы уязвимы и нам плохо. Если мне предложили бы эту роль, я бы бросил всех супербрутальных суперменов и пошел бы играть Акакия Акакиевича.Но в индустрии меня видят в ролях таких мужичар — возможно, людям просто не хочется разобраться, приглядеться ко мне. А я мыслю рационально: поскольку мне предлагают такие роли, они мне хорошо даются, я не отказываюсь от них. И все мои проекты мне дороги — они как детки малые, я их все люблю.

Кого вы еще хотели бы сыграть, кроме Акакия Акакиевича?

Аристократа или питерского интеллигента — человека такой породы, от которой я очень далек. Тригорина, например — вот это была бы интересная задача!

Алена, ты хочешь дальше сниматься в кино?

Если будут приглашать, то буду сниматься. Пока я записываю пробы, но меня еще никуда не утвердили.