Режиссеры Владимир Мункуев и Максим Арбугаев — о фильме «Кончится лето», экстремальных съемках и Юре Борисове
Как появился такой сюжет?
Максим Арбугаев: Я снимал документальный фильм в артели на юге Якутии. И мне там рассказали про ограбление, которое произошло за несколько лет до этого: два брата похитили золото, бросились в бега, но их достаточно быстро поймали. Эта история стала для нас с Володей отправной точкой — мы начали размышлять, что случилось бы с этими братьями, если бы их не задержали.
Владимир Мункуев: На этой неделе у нас была премьера в Якутске. После показа к нам подошли ребята с артели, пожали руку и говорят: «Братья (прототипы главных героев — Прим. ред.) спрашивают, как кино получилось?» Они слышали, что про них, вроде как, собираются снимать фильм. Я им отвечаю: «Это не про них кино. Мы вдохновились их историей, а потом ушли совсем в другую сторону, все переписали и перепридумали».
А зрители в Якутии иначе реагируют на ваш фильм, чем за ее пределами?
И на «Маяке» в Геленджике, и на премьере в Москве люди хлопали на сцене убийств. А на показах в Якутии — нет. В Москве зрители смотрели фильм, как будто это вымышленный мир, типа Тарантино развлекается. А наш якутский зритель был очень серьезным, потому что понимал, что это наша реальность.
У нас в Якутии кино очень популярно, его смотрят люди разных возрастов. И есть такой тип — якутские бабушки. После премьеры они подошли к нам и сказали: «Какие молодцы, сняли правильное кино, его нужно показывать молодым ребятам, чтобы они не творили всякое!» (смеется). Вообще, якутские бабушки строгие! Я думал, они нас разнесут.
Володя, в одном интервью ты сказал, что хотел снять фильм про бессмысленность русского ограбления, когда «плана нет, но есть миссия». Что это значит?
Как у нас бывает — люди сначала делают, а потом думают, что они сделали. Кеша (герой Юры Борисова — Прим. ред.) — такой человек, он сначала делает, а потом думает, как выкрутиться из ситуации, в которую попал. Мы с Максимом обсуждали, что хотим поработать с таким героем.
Почему вы выбрали на главную роль Юру Борисова?
Сначала я искал на главные роли таких документальных персонажей по провинциальным театрам. В целом, мы перепробовали человек 250 — это очень много, в следующий раз я так не буду делать (смеется). А потом мы поняли, что главные герои 95 % времени в кадре, это настоящий марафон для них, у них сложные эмоциональные качели. И мы сделали паузу в кастинге, а после нее начали пробовать более профессиональных, медийных актеров.
Я тогда держал в голове Юру Борисова — я посмотрел «Купе номер 6» и понял, что его герой — это наш Кеша. Мы связались с Юрой, оказалось, что мы недалеко друг от друга живем. Он пришел ко мне домой, мы поговорили. А потом пригласили его на ансамблевые пробы с Макаром Хлебниковым и Дмитрием Поднозовым, который сыграл их отца, — и мы поняли, что все, этот треугольник сложился.
И Юра, и Макар выступили адвокатами своих персонажей. Юра защищал Кешу. Он говорил: «Кеша — не быдло, не бандит. Он хотел жить иначе, но оступился, и все понеслось по нарастающей, как снежный ком». То же самое и с Макаром — он говорил, что Тима искренне любит своего брата и пытается оправдать его.
Как было работать с Юрой Борисовым? Он не говорил на съемках: «Я известный актер, был в Каннах, вот мой райдер!»
Конечно, так и было!
Он бросался рациями, обзывал всех (оба смеются). Нет, конечно! Юра — суперкомпанейский человек, с ним очень комфортно работать! Вообще, вся наша основная команда приняла реальность, в которой мы находились, и от нее кайфовала. Мы были такие кочевники — не каждый день ты можешь такое испытать.
Я еще такой случай вспомнил со съемок. У нас есть сцена, в которой главные герои выходят из бани. А как мужики выходят из бани в деревне? В чем родились, в том и выходят! Эта сцена была нам важна не из-за того, что мы покажем вам голых Юру и Макара — нужен был эффект, чтобы их взяли, грубо говоря, с голой жопой.
Мы договорились с актерами, все отсняли. А потом на монтаже в какой-то момент пришел Макар и начал нервничать. Он рассказал: «Юра — все-таки профессиональный актер. Он весь фильм шел впереди меня и только в сцене бани сказал: “Давай, иди первым!”» Юра честно выходил за Макаром, но там не все видно (смеется). Потом мы на монтаже поняли, что эта сцена отвлекает своей наготой, и выбрали другую крупность.
Юра Борисов в интервью рассказал, что съемки в Якутии были экстремальными, многое менялось прямо на ходу. Как они проходили?
Лучше об этом расскажет Максим, он занимался скаутом (поиск мест съемок — Прим. ред.) и дважды проехал все локации.
Даже три раза! Для нас было важно, чтобы все локации были настоящие, чтобы внутри этих пространств чувствовалась энергия. Если нам нужен дом, то это должен быть настоящий дом, где живут люди. Мы снимали в настоящей артели старателей на юге Якутии. Эти фактурные ребята, которые появляются в кадре, — настоящие работники артели. Даже если бы мы захотели, найти таких актеров было бы сложно.
Часть экстрима, наверное, заключалась в том, что наши локации находятся очень далеко от цивилизации, от больших городов, и нужно было преодолевать большие расстояния до них. До артели, например, мы добирались сутки: выезжали в пять утра на машине, ехали до переправы, потом плыли на пароме, потом снова шли на машинах, потом еще на одном пароме, потом пересаживались с машины на катер, а затем снова шли на машине, почти что по бездорожью.
Или наша финальная локация — поселок Найба в Булунском районе, откуда я родом. В летний период туда можно добраться только на вертолете. И вся наша съемочная группа прилетела в Найбу на вертолете.
У нас был такой случай в Верхоянских горах, недалеко от Оймякона — по-моему, Макар пошел в туалет и увидел в кустах бурого медвежонка. Мы снимали в местах, где живут дикие животные — они там хозяева, а не человек.
Продюсеры сразу согласились на такие сложные съемки?
Для меня, как для документалиста, очень важна достоверность. Поселок Найба с этим берегом из коряг — ты же такого больше нигде не увидишь, только в Якутии. И наши продюсеры это хорошо понимали.
Когда мы защищали проект, Максим подготовил большую презентацию. В ней были не референсы, какие-то скачанные из интернета картинки, а снятые Максимом видео: вот — такая артель, а это — паром, а это — Якутск. И мне кажется, что в какой-то момент это зацепило продюсеров — они увидели, что парни подготовились и точно знают, куда они едут и чего хотят.
У вас в фильме очень красивая природа — мне кажется, он работает и как такая туристическая реклама Якутии.
Мне многие зрители, наоборот, говорили: «Ой, у вас мало пейзажных кадров, Якутии не хватило!». Мне кажется, что природа в нашем фильме похожа на музыку в кино — ты ее не воспринимаешь отдельно, но она дополняет то, что ты видишь. У нас так и произошло: природа — это важный элемент фильма, но мы старались сильно ее не выпячивать.
Почему вы выбрали такое название — «Кончится лето», как в песне Цоя?
У нас трижды менялось название: на сценарии было написано «Туман», на хлопушке — «Вечная мерзлота», и уже потом мы решили, что будет «Кончится лето». Для меня это история одного короткого якутского лета, которое закончилось. Здесь нет какого-то гиперобраза, очень глубокого смысла, хотя некоторые критики его находят — что «Кончится лето», «Больше надежд нету».
А для меня название передает настроение младшего брата Тимы.
Вы вдвоем сняли фильм. Было сложно работать вместе?
В первую очередь мы с Володей работали не как режиссер с режиссером, а как два друга. Мы знали сильные и слабые стороны друг друга, знали, когда нужно подать руку помощи или подтолкнуть. У нас разный опыт — у меня в экспедициях, у Володи больше опыта в игровом кино. Мы друг с друга советовались, как лучше сделать, и в таком тандеме прошли этот интересный и сложный путь.
Оказалось, что мы с Максимом умеем договариваться — не идти на компромисс, а именно договариваться. Если возникали какие-то сложности, мы отходили перекурить и обсуждали, как лучше сделать.
Не было такого, что вы, условно говоря, толкались локтями — спорили из-за того, как лучше сделать?
За все время съемок ни разу не было такого, чтобы мы кричали, ругались или дрались. Даже мыслей таких не было — мы знали, что мы в одной лодке. Думаю, повлияло и то, что мы снимали фильм на серьезную тему, связанную с насилием и агрессией. Мы подсознательно чувствовали, что нужно избегать ссор, недопонимания — это тоже нам придавало спокойствия.
Вообще, я хочу признаться в любви Максу. Для меня этот фильм оказался спасением — в тяжелые времена мы объединились, были заняты одним делом, и оно не давало нам отвлекаться на постороннюю рефлексию.
Ваш фильм получил главную награду на кинофестивале «Маяк». Как думаете, победа на фестивале помогает в прокате?
Это больше продюсерский вопрос. Но, конечно, приятно, когда твои коллеги одобряют то, что ты делаешь.
Фильм очень тепло встретили критики и профессиональная публика. Чей отзыв был для вас самым приятным?
Было приятно услышать добрые слова от Алексея Попогребского, у которого я учился. У него была очень искренняя, добрая реакция — не дежурное поздравление. Видимо, был и какой-то элемент гордости, как за детей (смеется)!
Для меня особенно приятно было получить положительный отзыв от моей семьи — они для меня важные зрители, их мнение имеет большое значение. Конечно, каждый отзыв добавляет что-то в восприятие фильма. Но поддержка близких — это то, что действительно вдохновляет и придает сил.
Над фильмом работали два номинанта на «Оскар» — не только Юра Борисов, но и вы, Максим. Ваш «Выход» был номинирован как лучший короткометражный документальный фильм в 2023 году.
Все это произошло позже — когда мы начинали, ничего этого не предвещало, мы просто снимали кино. И вот в 2025 году в одном российском фильме два номинанта на «Оскар» — это вау!