Анастасия Иванова «Деревья растут медленно». Фрагмент из рассказа

За пару часов до выгрузки все собрались в кают-компании. Такого обычая у нас не было, но в этот раз Леонид попросил так сделать. Думаю, для Ивана Петровича. Кажется, Иван Петрович догадался, но виду не подал, и сейчас расслабленно устроился в одном из кресел. В подлокотнике была пристроена чашка чая, а ещё Катюша принесла с кухни печенье с джемом — то, которого у нас было меньше всего, — и поставила вазочку на столик поближе к нему. Сами мы уже не ели: перед консервацией тела было нельзя.

— Расскажите-ка мне, друзья, как это будет, когда оно всё, наконец, завертится. — Вопреки ситуации, голос у Ивана Петровича был спокойный и умиротворённый, как будто он предвкушал что-то очень хорошее. — Как вы поймёте, что нашли подходящую планету... Как будете моделировать мир… По порядку.

Тагир поднял брови. Элиу, который съехал так низко во втором кресле, что почти лежал, открыл было рот, но затем перевёл взгляд на меня. А, ага. Тут явно требуется специалист по ненужным словам.

— Для начала нам нужно… — я откашлялся, — …чтобы данные с темпоральных зондов, отправленных на предварительно годную планету, были оценены как перспективные. На это уйдёт пара суток. Всё это время зонды будут активны, будут пересылать информацию на борт, и здесь она будет обрабатываться автоматикой. Важно, чтобы ни на каком этапе не возникла ошибка — чтобы ни один условный базовый мир, смоделированный автоматически, не замер в зародыше, не погиб от климатических изменений, не расстался с атмосферой и не упал на звезду. — Тут я запнулся. — Звучит странновато, знаю, но в одном из прошлых миров был такой прогноз.

— А потом? — Иван Петрович с удовольствием отхлебнул из кружки.

— Потом, если всё будет в порядке, зонды продолжат досылать пакеты с обновлениями и уточнениями. Но на этом этапе уже начнём работу мы. У нас в базе полный набор наших домашних технологий на момент старта с Земли плюс прогностические версии. Задав стартовые параметры, мы можем варьировать переменные, рассчитывать изменения ландшафта, климата — в разумных пределах... Что сделать с тектонической активностью, если она будет, каким образом оптимизировать состав атмосферы... Микроорганизмы, опять же… — Сам того не желая, я постепенно воодушевлялся. — Можно пойти дальше — всё зависит от целей. Ради определённых целей можно даже вывести на орбиту искусственный спутник типа Луны. Двигателями такой тяговой мощности Земля ещё не располагает, но в прогностических версиях они есть.

Отломив кусок печенья, Иван Петрович забросил его в рот и прикрыл глаза:

— То есть, вы сможете математически просчитать и выстроить развитие мира до… До какого момента, кстати?

— Ну… — Я покосился на Тагира: как пить дать, сейчас раскритикует мою математику и статистику. — Я бы поставил себе задачу добиться вероятностной устойчивости мира не ниже 95% на интервале в пять миллиардов лет от точки образования планеты.

— Ого.

— Мы не оговаривали жёсткие критерии на этот счёт, — включилась Катюша: веки у нее припухли, а вид по-прежнему был подавленный, но, видимо, она считала своим долгом поучаствовать.

— Нет, но какой смысл и стараться, если новый мир продержится не дольше старого? — немного запальчиво возразил я.

— Саша хочет, чтобы всё с первого же раза получилось превосходно и навсегда, — усмехнулся Иван Петрович. — Максимализм юности. В его возрасте я примерно с такими запросами к женитьбе подходил.

Леонид, который, как обычно на общих собраниях, предпочитал не сидеть, а стоять, кивнул:

— Я тоже сказал бы, что это чрезмерно. Даже если из разработанного нами мира получится не постоянный дом, а плацдарм для дальнейших поисков, это уже будет отличный результат.

— Плацдарм! — трагически воздев руки, передразнил Элиу. — И вот так-то вы — о новом мире, о колыбели наших чаяний, да?! — Он заёрзал в кресле, торопливо возвращаясь в сидячее положение. — Когда я возьмусь за дело, уверяю вас, я буду держать в мыслях не какой-то там плацдарм, а прекрасную, изумительно живописную планету. Сложные, приятные взору пейзажи континентов, богатая фауна, широчайшие панорамы… — Элиу повёл рукой, иллюстрируя мысль о широчайших панорамах. — Северные сияния непременно! На меньшем я не успокоюсь.

— А потом, в какой-то самый обычный день, твоё творение смоет приливной волной, — скептически проговорил Тагир. — Потому что ты, увлёкшись северными сияниями, забудешь где-то в строке кода точку.

— О, умоляю, твой код мне, знаешь ли, видать доводилось, и если уж сравнивать…

— А я сосредоточилась бы на климате, — повысила голос Катюша: ей явно не хотелось слушать очередной спор этих двоих. — Добивалась бы такого, чтобы наверняка не получить вторую Землю.

— А ноогенный фактор? — поинтересовался Леонид. — Что с ним планируешь делать? В этой области трудно прогнозировать.

— Для цифровых носителей проблем не вижу. — Катюша нахмурилась, потом вскинула голову: — Но ты угадал: я хочу просчитать мир для гибридных вариантов типа нас. Мне кажется, тут важно сохранить небольшую численность популяции — возможно, с самого начала ограничить синтез тел чем-нибудь... Источниками белка можно; ну, или попробовать искусственные лимиты — загрузка одного сознания не чаще раза в сто лет, что-то такое.

Леонид молча покивал. Показалось мне, или от него действительно прошла слабая волна колебаний? Неудовлетворённость. Сомнение? Через миг он отлепился от стены, которую подпирал:

— Иван Петрович, а вы? Какой мир хотели бы выстроить?

Иван Петрович помолчал, слегка покачивая чашку в руке. Взгляд его расфокусировался и застыл.

— А мы уже один раз попробовали, — наконец, негромко ответил он. — Теперь ваша очередь.

— Вы можете хотя бы сказать, чего бы вам там хотелось, — мягко проговорила Катюша. — И мы постарались бы сделать.

— Нет, друзья, давайте-ка по закону джунглей. Если не можешь сделать — не имеешь права и хотеть. — Иван Петрович усмехнулся: — Спросите, вон, лучше Стринджи, чего ему там хочется.

Я вздохнул.

— Стринджи передаёт, что… — Перебив сам себя, я нахмурился и посмотрел на Стринджи на столе. — Извини, конечно, но вряд ли кто-то из нас станет разрабатывать модель, в которой вся планета оказывается покрыта твоими потомками.

«Я хочу размножаться».

— Да знаю я, что ты хочешь размножаться, — хотеть-то и я хочу, но…

Я резко замолчал, и даже мрачная Катюша хмыкнула, а Тагир слегка улыбнулся.

«Это справедливо. Ваше время будет вначале и продлится очень долго. Мы медленно растём».

— Леонид, а в собственные грандиозные замыслы не хочешь нас посвятить? — Элиу подмигнул ему. — Мы, конечно, ещё Тагира не спросили, но про его вариант я уже заранее знаю, что это будет нечто скучное и надёжное. А в тебя я верю; ты способен удивить.

Леонид задумчиво потёр щёку и, вроде, хотел было что-то ответить, но передумал:

— Вот найдём подходящий мир — и посвящу обязательно. Сейчас не хочу сглазить.

— Сглазить? — не понял Тагир, а Иван Петрович лишь спокойно кивнул:

— А если вам удастся создать несколько рабочих моделей? Как выбирать?

Я так понял, что отвечать опять мне:

— Вообще мы собирались передать рабочие варианты на Землю, гиперсистемам. То есть, людям, конечно, тоже... Но расчётные мощности гиперсистем на порядки раз выше, да и ресурсы, которые понадобятся на развёртку мира, тоже ведь контролируются ими.

Иван Петрович цокнул языком:

— Всю работу проделаете вы, а решать гиперсистемам.

Элиу перегнулся к нему через подлокотник и доверительно поделился:

— Чего глаз не видит — об том сердце не болит; а уж мы не покажем на Земле того, что нам самим не понравится, верно? — Затем он подобрался и кое-как вылез из кресла: — А эти ваши пилюли, которые вторая порция, уже очень заметно подавляют мою тягу к общению. — Он зевнул. — Пойду, пожалуй.

Тагир тоже поднялся, а следом за ним и Катюша, и Иван Петрович пошёл в медотсек, готовить для нас инъекции и капельницы. Мы не прощались с ним — мы ведь ещё увидимся, когда он будет нас выгружать, — но я, задержавшись, видел, как Леонид глядит ему вслед. За дверь Иван Петрович с Катюшей вышли одновременно, и уже в коридоре, я видел, она взяла его за руку.

Нас осталось в кают-компании трое, считая Стринджи.

— Ты правда не хотел сглазить?

— Нет. На самом деле я не хотел отвечать, и это типичная человеческая формулировка.

Вот уж такая скрытность — совсем не в духе Леонида. Он не болтун, боже мой, но всегда открыт с нами. Да и как иначе? Мы все здесь равны, каждый имеет те же, что и другие, права знать всё. Я почему-то слегка заволновался.

— Ты в курсе, что я немножко воспринимаю колебания. Я могу случайно узнать и так.

Леонид положил ладонь себе на шею и энергично растёр:

— Это не тайна. Просто я не был уверен, как отреагирует Иван Петрович. Не хотелось бы лишить его душевного равновесия — сегодня.

Раз так — видимо, тут что-то серьёзное. Но, если Леонид не хочет говорить — то, конечно, расспрашивать его не стоит. Это излишне. Никакого проку не будет. И я ещё не настолько любопытен. Наверное, пойду-ка к себе.

Я переступил с ноги на ногу:

— Что ты хочешь сделать в этом мире?