Диба Заргарпур: «Отражения нашего дома». Отрывок из дебютного романа

Нас окутывает пелена молчания, и я задумываюсь над тем, как тяжело им пришлось. Пережить революцию в 1978 году, видеть, как в твою страну то и дело вторгаются чужие войска, мучиться стыдом за то, что ты жив, а многих других уже нет.

Пытаюсь представить себе это, но не могу. Моя жизнь никогда не была в опасности. — Это примерно как закроешь глаза — и слышишь музыку, которую дада играет на заднем дворе. И чувствуешь запах фруктов, которые он всегда держал в кармане. — Мадар и хала Назанин обмениваются взглядами, их значение я не могу понять.

— Да, были времена, — соглашается хала Назанин. — Те два года в Афганистане вдвоем с Моджган дались нам нелегко. Но у меня по крайней мере была она.

Я прикусываю губу. — А биби-джан? С кем приехала она? — Она оказалась тут первой. Совсем одна. — Хала Назанин оборачивается к мадар. — Можешь себе представить? Бедная наша мама. Работать вот так, да еще и в одиночестве.

— Знаю, — кивает мадар. — У меня у самой в голове не укладывается.

Оказалась тут первой.

Перед глазами вспыхивает образ той женщины, словно предостережение.

— В каком году она переехала? — На металлическом столе локти обжигает жаром.

Мадар считает на пальцах.

— Думаю, примерно в семьдесят девятом или восьмидесятом. Отец хотел, чтобы мы уехали как можно скорее. А я приехала чуть позже, в начале восьмидесятых, вместе с твоим дядей.

— На этом нам пора откланяться, — тихо бормочет Амина и вместе с Маттином незаметно выскальзывает из-за стола. — Идешь с нами? Устала я уже от этих депрессивных разговоров.

Машу ей рукой — иди, мол. В голове звенят колокола, потому что эта информация доказывает мою правоту.

— Получается, биби действительно могла жить в доме, о котором никто ничего не знает? — Я кладу на стол фотографию.

— Сара, — шепчет мадар, — не начинай опять.

— Что это? — Глаза халы Назанин широко распахиваются. Она развязывает голубой хиджаб и сбрасывает его на плечи.

— Сара видела в Самнере какие-то тени и почему-то решила, что наша мама там бывала. — Мадар пытается выхватить снимок, но хала Назанин дотягивается до него первая.

— Фарзана-джан наверняка знает. — Она машет моей старшей тете. Та держит биби-джан под руку и медленно ведет ее в патио. — Эй, ребята, бабушка выходит. Принесите-ка ей кресло. Живей.

Мы освобождаем место. Биби сияет улыбками, ее смех звенит, как колокольчики. Хала Назанин целует ее в щеку, а насквозь мокрая Айша подтаскивает для биби кресло. Аман, словно по волшебству, уже добыл поднос с зеленым чаем.

Если представить нашу семью в виде солнечной системы, то мои бабушка с дедушкой — это солнце, вокруг которого вращались мы все. Они показывали нам пример того, какой должна быть настоящая семья — любить, держаться вместе несмотря ни на что.

Тетушки одобрительно кивают. Мы, внуки, понимающе переглядываемся: когда входит биби, все остальное теряет смысл.

Всё, кроме одного.

— Хала Фарзана, как ты считаешь, биби могла жить в Самнере? Когда-то давным-давно?

Она усаживается в кресло, приглаживает непослушные локоны.

— В новом доме? Дай-ка посмотреть фотографию. — Она, прищурившись, вглядывается в экран маминого телефона, подносит его ближе к лицу. — Знаешь, не совсем уверена. Помню, что где-то в том квартале жила узбекская пара, та, что помогала биби оформить документы на иммиграцию, когда она только приехала. Биби жила у них и за это работала по дому.

— Значит, ты считаешь, это возможно? — Да, возможно, — подтверждает хала Фарзана. Мадар беспокойно хмурится. — Вижу, тебя интересует прошлое нашей семьи. А мои дети вообще ни разу не спрашивали о тех временах. — Хала Назанин подпирает сомкнутыми в замок пальцами подбородок и бросает взгляд на биби. — Не задумывалась о том, чтобы все это записать?

— Типа... истории семьи Амани? Хала Назанин нежно смотрит на биби. — Было бы здорово. С этим проклятым вирусом мы сильно отдалились друг от друга. Найдется ли что-нибудь, способное заново объединить нас? Как думаешь, Наргиз? 

— Может быть, это знак свыше, учитывая все, что сейчас творится в Афганистане. — Мадар накрывает мою руку теплой ладонью. — Может быть, мы слишком легкомысленно относимся к ее рассказам и даже к нашим собственным воспоминаниям. Должен же кто-то задаться вопросами о нашей истории, пока она не ушла навсегда.

— Погодите, — ощетиниваюсь я. — Я не говорила, что...

— Когда папа был болен, мы всегда обещали ему, что напишем, — подтверждает хала Фарзана. На ее плечи ложится мечтательная грусть. — Он рассказывал нам множество историй. Так много утеряно навеки. О том, кто мы такие.

Все глаза устремляются на меня. Я, как муравей под увеличительным стеклом, поджариваюсь под огнем их ожиданий. К фотографии медленно тянется морщинистая рука биби-джан. Она сразу хмурится, роняет снимок, как будто он обжег ей пальцы. Хрипло вздыхает. — Знаете, у меня один сын — Али — и одиннадцать дочерей. — Она загибает пальцы. — Фарзана, Фироза, Гульнур, Афсун... — Десять дочерей, биби-джан, — ласково перебивает хала Назанин. Биби-джан качает головой и начинает снова, твердо вознамерившись довести подсчет до конца. — ...Малюда, Зелайха, Зенат, Наргиз... — Это я! — указывает на себя мадар. — Моджган, Назанин и Малика, — заканчивает биби, глядя прямо на меня. Я замираю. Все остальные тоже. 

— Машалла, — улыбается хала Фарзана, однако осторожным шепотом спрашивает у мадар: — Она принимает лекарство?

— Сама знаешь, как это происходит, — вздыхает мадар. — В последнее время она путается все чаще.

Но биби-джан не сводит глаз с меня.

— Ладно! Хватит болтать, пора начинать праздник. — Хала Моджган выходит из дома с динамиками, из которых льется энергичная музыка. Пританцовывая, шествует в своей блестящей накидке поверх купальника.

Все смеются. За ней уныло плетется Амина. Признание биби уже забыто. Но не всеми. — Сара, пойдем. — Амина утаскивает меня от стола. — Умираю от скуки. Давай что-нибудь придумаем. «Севен-илевен» за мой счет.

На прощание оглядываюсь на биби. От ее взгляда мурашки по телу.

Словно она хочет, чтобы я знала.Словно хочет, чтобы я помнила ради нее. У меня на языке вертится вопрос: «Что случилось в том доме? Что это за тайна, которая только сейчас жаждет вырваться наружу?» Но задать его я не успеваю. Амина уводит меня прочь.

После этого разговора я уверена только в одном: единственный способ найти ответы — вернуться туда.

К истокам. 

Узнать подробнее о книге можно по ссылке на сайте издательства.