Издательство: «Бель Летр»

К апрелю весна вступила в свои права. В саду, вокруг маленькой деревни, на холмах Гэмпшира всё покрылось новой свежей зеленью, всё возрождалось на глазах; и всё же по вечерам молодые барышни Остин старались не выходить из дома, если только этого можно было избежать. Тёмными зимними месяцами, когда тянулось ожидание, им для радости вполне хватало стен гардеробной. Та близость, что завязалась между ними ещё с детства, была теперь подробнейше изучена, развита и, как убедились обе, обрела новую глубину и богатство. Каждая из сестёр предпочитала общество другой кому бы то ни было из домашних. У них сложилось некое новое обыкновение.

— Как проворно ты сегодня пишешь, Джейн. — Стоя на коленях, Кэсси подкалывала подол нового сиреневого платья, которое в скором будущем наденет уже в новом качестве — как миссис Том Фаул. — Следи, чтобы почерк был разборчивый. Сумеешь ли ты расшифровать его, когда сегодня вечером будешь нам читать?

— Я тороплюсь завершить роман, Кэсс, — рассеянно отвечала Джейн, а перо её всё так же летало по странице. — Если я должна закончить до того, как мы все полностью погрузимся в свадьбы и прощания… — Подняв глаза от листа, она улыбнулась сестре. — Как же я буду тосковать по тебе, моя дорогая.

— И я по тебе, — Кэсси вздохнула, и взгляд её возвратился к игле и нитке. — Не сомневаюсь, поначалу разлука будет нам в новинку. Но ведь большинство сестёр неизбежно проходят через те же испытания? И им каким‑то образом удается их преодолеть.

— Большинство сестёр? Так вот ты какого мнения о нас! — Джейн в шутку изобразила, что охвачена возмущением. — В таком случае, мисс Остин, простите меня, что ранее я позволяла себе такие откровенности, ибо ошибочно полагала, будто имею для вас несколько большее значение.

— Ах, Джейн! — Кэсси вскинулась в ужасе. — Тебе же прекрасно известно…

— Да, известно, — Джейн смягчилась. — Разумеется, известно. И именно из любви к тебе я так спешно заканчиваю это сочинение. Я стремлюсь избавить тебя от мук смятения и разочарования. Как ты сможешь вынести, что тебя влекут под венец, если ты ещё не дослушала до конца подобное совершенство? — Мгновение-другое Джейн смотрела в окно, затем снова перевела взгляд на страницу.

Игла Кэсси замерла в воздухе.

— Милая, ты так облегчила мне эти нелегкие дни. А вместе с тобой и Беннеты, разумеется. — Она прикусила нитку. — Они и впрямь чудесно отвлекали меня.

— Как приятно это слышать, — Джейн склонила голову в знак признательности. — Для чего я живу, если не для того, чтобы отвлекать и развлекать? — Она твёрдой рукой вывела на бумаге росчерк и принялась собирать листы. — Итак, я закончила главу. Хочешь послушать её сейчас или подождешь до чтения в гостиной позже? Я не обижусь. Мне превосходно известно, что невидимые стежки на своём нижнем белье ты ценишь превыше всего того, что способно породить мое бедное перо.

— А глава — про бал? Наконец‑то! — Радостно воскликнув, Кэсси вскочила с пола. — Прочитай сейчас! Прошу тебя! Мне не вытерпеть весь ужин до общего чтения. —

Она уселась на стул рядом с Джейн и умоляюще уставилась на сестру. — Скорее, пока нас не потревожили.

Кэсси слушала новую главу, сидя в тёплой маленькой гардеробной с полосатыми сине-белыми обоями, слушала то смеясь, то ахая; слушала как завороженная, всецело поглощенная восторгом. Правда, когда Джейн артистически изобразила мистера Беннета и произнесла: «Наверное, этого достаточно, дитя мое. Ты выступала просто прекрасно и утешала нас своим пением достаточно долго», — Кэсси вынуждена была возразить. Она не хотела прерывать чтение и всё же обязана была его прервать:

— О, Джейн! Неужели эта героиня непременно должна зваться именно Мэри? Такая невероятно гадкая. А наша Мэри считает, что у неё прекрасный голос. Нам следует соблюдать осторожность. Ей не понравится, когда она обнаружит эти строки.

— Да с какой стати она их обнаружит? У нашей новоиспеченной сестрицы литературные вкусы весьма ограниченные: если строки не принадлежат перу её супруга, хорошими они быть никак не могут. На диво однобокое воззрение.

Сёстры захихикали. Над поэтическими потугами Джеймса они могли себе позволить потешиться лишь втайне.

— К тому же Мэри никогда не усидеть на месте, чтобы послушать мои писания, — продолжала Джейн. — Стоит мне начать, и она справляется о погоде и заявляет Джеймсу, что им пора. Или внезапно вспоминает какую‑нибудь новость или вопрос к нашей матушке.

— Может статься… мне так кажется, и я от души сочувствую Мэри, — ей у нас не совсем по себе, когда наши семейные развлечения в полном разгаре. Джейн, ты не понимаешь, каким даром наделила тебя судьба — ты так ловко и искусно владеешь словом и способна рассмешить любую компанию. Это дарование дается тебе слишком легко.

— Но ведь Мэри навещала нас и составляла нам дружескую компанию много лет подряд! Я никогда прежде не замечала, чтобы ей бывало у нас не по себе.

— Кто знает, может случиться и так — вдруг она теперь ощущает потребность блистать перед мужем, а в гостиной, полной Остинов, это затруднительно, — ответила Кэсси. — Быть может, теперь, когда Мэри вошла в семью, она чувствует свое невыгодное положение более остро. После замужества…

— Ах, замужество! — возразила Джейн. — Брак! Вот что всегда служит оправданием любых недостатков характера. Брака ждёшь, уповая, что он принесет перемены к лучшему, а на деле чаще всего именно в нём коренятся причины любого скверного поведения. У меня есть объяснение попроще, и ты поневоле согласишься со мной, Кэсс, — даже ты, у которой не найдется ни единого дурного слова ни для одной живой души: так вот, упоение тем, что теперь она миссис Джеймс Остин, совершенно вскружило Мэри голову.

— Что ж, — Кэсси на минутку призадумалась и поймала себя на том, что не может не согласиться, — полагаю, Мэри очень счастлива выйти замуж за Джеймса. И, пожалуй, сейчас она несколько… чванится этим.

Джейн рассмеялась.

— Вот видишь? Моя теория укладывается в несколько слов: даже счастье невесты утомительно для стороннего наблюдателя. И при всём том счастливая одинокая леди вызывает всеобщий восторг!

— Джейн! — горячо запротестовала Кэсси, мысленно дав себе зарок никогда не допускать подобных огрехов. — Ты же знаешь, что это не так.

— О, превосходно, — Джейн подалась вперёд, и сёстры взялись за руки. — Убеждена, в тебе, моя дорогая, идеально сойдутся блаженство супружества и благородство духа; ты станешь образцом для нашего несчастного мира. — Она вновь склонилась над исписанными страницами. — И обещаю тебе: если дела пойдут лучше, — если Мэри когда‑нибудь оправится от самоупоения, которое вызвал в ней головокружительный взлёт, — я перепишу эту главу. А до той поры, прошу, раздели со мной эту личную тайную шутку. — Она вернулась к рукописи и взглядам Дарси.

Успокоенная Кэсси сидела в привычном синем кресле, погрузившись в беспримесное блаженство и поражаясь своему неправдоподобному везению: лучи дневного солнца струились в окно и грели ей волосы; суженый плыл к ней домой на своем корабле. Скоро она выйдет замуж за одного из лучших, добрейших, чудеснейших мужчин, когда‑либо украшавших собою мир.

Разумеется, Кэсси не стала бы отрицать, что до сих пор изрядно волнуется. И, разумеется, она беспокоилась о дальнейшей судьбе Джейн. Все их братья уже успели разъехаться, и каждый следовал своей стезей, несомненно, достойной. Едва Кэсси отбудет с Томом, Джейн останется совсем одна при родителях: последняя, кого выберут в игре на вечеринке. Положение воистину неприятное, и Джейн ждут долгие часы одиночества…

Овладев собой, Кэсси вновь обратила мысли к предметам светлым и радостным. Судьба Джейн, несомненно, совершится наилучшим образом; её, Кэсси, собственный брак столь же несомненно окажется наилучшим из возможных: все будет хорошо. А ведь кроме тех радостей, которые они так предвкушали, последние несколько месяцев сёстрам ещё и было ниспослано совершенное счастье. Тогда Кэсси ещё не умела понять, как это радости супружества могут оказаться лучше тех, которыми месяц за месяцем упивались сестры в уединении своей гардеробной. Однако замужество неуклонно приближалось. И, по крайней мере, они успели изведать блаженство: неправдоподобное везение, право слово.

А каким захватывающим выходил у Джейн новый роман! И какая честь стать первой его слушательницей! Кэсси уже с нетерпением дожидалась, когда сможет снова услышать свежие главы нынче вечером, да к тому же порадоваться отклику близких. Так приятно знать, что в романе будет дальше, и предвкушать восторг других слушателей.

— …«а также Лидия устала настолько, что сил у неё хватало только на то, чтобы время от времени повторять: “Боже, как я устала”, — неистово при этом зевая».

В этот самый миг раздался отрывистый стук в дверь.

— О нет! — простонала Кэсси. — Я так и знала, что нам помешают. Кто это явился испортить наше веселье? Скорее прогони их. Скажи, что мы ужасно заняты!

Джейн, смеясь, вскочила и открыла дверь. На пороге стояла Мэри Остин, исполненная решимости. А за спиной у неё — с серым, замогильно-серьёзным лицом палача поневоле — маячил Джеймс.