Издательство: No Age

Выпуклый синий потолок, иллюзия океана. Подвешенная на тросе маленькая русалка машет рукой, здороваясь; рыбий хвост из мочала оставляет за собой бледно-белый след. От страховочных ремней, прикрепленных под комбинезоном, живот бугрится. Внизу крутит головами публика, следя за ней глазами и размахивая камерами. Из искусственного тумана выскакивает король Тритон. Он не живой, это не артист, а робот. Громогласным голосом он предупреждает дочь о прибытии мурен. Ариэль издает крик, брызжет новая струя дыма, русалка делает последний круг и удаляется. Потемки.

На улице начался дождь.

— Тебе понравилось? — робко спрашиваю я Миэко.

— Да.

Минни Маус раздает непромокаемые плащи и розовые зонты. Посетители начинают тесниться вдоль главной аллеи, каждый под своим куском полиэтилена, и над головами образуется покров, напоминающий розовую пену.

— Чего мы ждем? — интересуюсь я у Миэко, обнаружив, что мы оказались в толпе.

— Шествия.

Она держится немного отстраненно.

— Тебе это интересно? — спрашиваю я.

— Мне все равно.

Что же ей нравится? Девочка оглядывается вокруг. Я предлагаю пойти смотреть «Необычайные миры», там почти не нужно ждать. Миэко делает недовольную гримасу, такую же, как при упоминании о «Доме с привидениями».

— «Путешествие Питера Пэна»?

— Хорошо.

Я думаю, она согласилась, чтобы сделать мне приятное. — Или что-то другое, если хочешь.

— Нет. Это подойдет.

Мы проезжаем над декорацией детских комнат, макетом Лондона, Биг-Бена в полночь. Кабина липкая, пахнет потом. Я держу руки поднятыми, чтобы не прикасаться к подлокотникам. Даже при максимально затянутом ремне между ним и телом Миэко остается пространство. Я не вижу выражения ее лица. Оказавшись перед Капитаном Крюком на Острове пиратов, я нарочно громко смеюсь и преувеличенно восклицаю, когда вагон разгоняется и меня бросает к ней. Девочка оборачивается и слегка снисходительно улыбается мне. Я заканчиваю круг, хватаясь за сиденье.

Когда мы выходим, дождь усиливается. Мы ждем у магазина сувениров. Какой-то мужчина предлагает двум сыновьям выбрать плюшевую игрушку. Акцент австралийский. Оранжевый неопреновый свитер напоминает мне о Матьё. Матьё уже начал заговаривать со мной о детях. В этом парке их мало, в основном молодые пары. Мужчина замечает мой взгляд и улыбается мне. Наверняка думает, что я тоже родительница. Я отворачиваюсь. 

Миэко разглядывает головную повязку с ушами Минни Маус.

— Купить тебе уши? — спрашиваю я.

Она мотает головой. Интересуюсь, не хочет ли она пить. Тоже нет. Я поправляю плащ. А вот я хочу. Пусть подождет меня здесь.

В кафе напротив, в «Пещере Али-Бабы», отдыхает Минни. Она сняла накладную голову и большие лапы. Я не спешу, отдыхая в отсутствие Миэко. Я бы хотела ее развлечь. Порадовать. Я бы хотела подергать девочку за уши, натянуть кожу ей на висках, наклониться к ней и настойчиво попросить: повеселись.

Австралиец следует за мной. Он сажает мальчиков недалеко от меня и идет делать заказ. Прибегает официантка, дает ему меню на английском, как и паре французов, и молодым китаянкам. Но только не мне. Меня считают японкой, хотя я никогда еще не чувствовала себя настолько иностранкой, как нынешним летом в сопровождении этого ребенка.

Отец возвращается с подносом, нагруженным булочками с корицей, которые его отпрыски принимаются уплетать, как голодные волчата. Я бегу к Миэко.

Она гладит фигурку Бемби.

— Тебе нравится Бемби? — с надеждой спрашиваю я. Она кивает.

— Хочешь, чтобы я тебе его купила?

— Нет, не надо.

— Если он тебе нравится, я тебе его подарю. Мне это будет в радость. 

— Но я не хочу. Его мама умерла, а папа в конце уходит неизвестно куда.

— Это потому, что он старый. Ему нужно найти укромное место, чтобы умереть.

— Я знаю, — насмешливым тоном говорит девочка.

Мне приходят в голову еще какие-то подробности этой истории. Не люблю эту сказку Уолта Диснея, нахожу ее раздражающей, поскольку олененок всего боится.

— Я не хочу! — повторяет Миэко, когда я направляюсь к кассе с фигуркой в руках.

— Я куплю его для своей бабушки.

Миэко таращит глаза. Заплатив, я кладу фигурку на дно сумки, которую защищаю от дождя рукой. Миэко не спускает с меня глаз. «Король Лев», «Русалочка», «Спящая красавица» — я привозила видеокассеты из Швейцарии в Японию, и мы с бабушкой целыми вечерами смотрели их.

— Это просто сувенир, — говорю я. — Все дети играют со своими бабушками...

— А я нет, — шепчет Миэко, опустив голову.

Тогда я меняю формулировку. Собственно говоря, мы с бабушкой не то чтобы играли, скорее это был способ вместе провести время; кроме того, я не часто виделась с ней, только на каникулах. А дедушка всегда работал в салоне патинко с утра до вечера.

— Патинко, — прерывает меня Миэко. — Вот куда я хотела бы пойти.Я смеюсь. Она хотя бы знает, что это такое? Девочка поднимает глаза к небу: разумеется, все знают, что такое салоны патинко, они повсюду. Она никогда там не была и просит отвести ее туда.

— Понимаешь, это место не для детей, и...

— Знаю.

Она пристально и серьезно смотрит на меня. Дедушка, конечно, не увидит большой беды в том, чтобы я показала девочке «Глянец». Это проще и дешевле, чем ездить в Диснейленд, расположенный далеко от центра города. Тем не менее я выражаюсь неопределенно:

— Ну, тогда как-нибудь... Можно будет, да.

Миэко улыбается. Наконец-то, думаю я, она похожа на ребенка.

В ресторане квартала «Звездные войны» она выбирает омлет и рис, а я корзиночку с земляникой. Мы садимся около окна. Шествие началось. Ариэль, Золушка, Минни, Микки Маус, Дональд Дак идут вереницей, размахивают в зажигательных танцах руками и поют под фонограмму «Страну счастья». Все широченно улыбаются, даже артисты, привязанные шнурами к повозке Аладдина (рабы?), все выплясывают с довольным, ну просто невероятно счастливым видом.Миэко равнодушно жует.

— Вкусно?

— Сытно.

Я рассматриваю свою корзиночку. Земляника сверкает на кремовой подушке. Компактно, резиноподобно. Мне приходится отрезать кусок ножом. Во рту вкус сливочного масла. Я выплевываю на салфетку. Земляника слегка помялась под тонким слоем желе.