«Возвращение в кафе “Полустанок”». Отрывок из романа Фэнни Флэгг

Рождественская традиция

Полустанок, Алабама

1937

На первом году работы Иджи и Руфь решили в знак признательности клиентам не закрываться на Рождество и всех пригласить на бесплатное угощение. В рождественское утро Руфь распахнула дверь и опешила, увидев дожидавшуюся на улице толпу. Там собрался почти весь город, включая приезжих, узнавших, что кафе будет открыто. Однако приветили всех. Мужчин, женщин, детей, всех путейцев и даже кошек и собак.

С тех пор каждый год уже двадцать третьего декабря приступали к готовке. Иначе было нельзя. Отмечание Рождества в кафе стало городской традицией. В Великую депрессию дети из обедневших семейств получали лишь те обернутые серебристой фольгой подарки под елкой, которые для них приготовили Иджи и Руфь. Кроме того, в кафе была еда. Большой Джордж, сын Сипси, следил, чтоб барбекю хватило на всех. Охотники, приятели Иджи, поставляли изрядно диких индеек, которых на кухне фаршировали клюквой. К столу подавали жареных цыплят и свиные котлеты, миски картофельного пюре с подливкой, оладьи, булочки собственной выпечки, кукурузный хлеб, бисквиты и не менее десяти видов десерта. Многим железнодорожникам, старым холостякам, было больше негде отметить Рождество. Кафе стало им домом, они приносили с собою бутылки семидесятипятилетнего кентуккийского бурбона, который Иджи, стараясь обмануть преподобного Скроггинса, подавала в бумажных стаканчиках. Конечно, всякий раз обман раскрывался, ибо некоторые путейцы так нагружались, что падали со стульев.

Вот и в 1937-м весь город гулял. Веселились все, кроме Бадди. Лишиться руки само по себе большое несчастье. А он увлекался спортом и мечтал стать ведущим бейсбольным питчером или футбольной звездой. Бадди особо не распространялся о крушении своих надежд, но теперь почти не выходил из дома. Сидел в своей комнате и порою впадал в истерику, чего прежде с ним никогда не случалось. В то Рождество он устроил сцену в присутствии тети Нинни и дяди Клео, и тогда Иджи поняла: дело серьезнее, чем она думала.

Ее подруга Эва Бейтс на паях со своим папашей держала танцзал у реки Черный Воин. И вот Иджи кое-что задумала. В доме Эвы жил целый выводок собак. И была среди них одна собачонка, которую, по мысли Иджи, стоило увидеть племяннику. Загвоздка была в том, что Иджи сильно рисковала, поскольку визитом в Ривер-клуб нарушила бы данное Руфи обещание, но оно того стоило, главное, чтоб все держали рот на замке. Усевшись в машину, она сказала:

— Бадди, мы с тобою кое-куда съездим, но рассказывать об этом нельзя, иначе...

— Понятно. Иначе у тебя будут большие неприятности, так?

— В точку. Ну что, обещаешь?

— Обещаю.

— Честное скаутское?

— Да, мэм.

— Ну ладно. — Иджи завела мотор, и они поехали к реке.

Остановившись возле бревенчатого дома, Иджи оставила племянника в машине, а сама поднялась на веранду и заговорила с женщиной, обладательницей ярко-оранжевых волос. Вскоре Бадди заметил трехногую собачку, которая вместе с другими псами весело гоняла по двору. Как и рассчитывала Иджи, мальчик был впечатлен. Собачка будто не ведала о своей ущербности. Она просто радовалась жизни. В ней не было ничего от калеки. Бадди вылез из машины и подозвал собачку; потом погладил ее, и в ответ она всего его облизала.

Когда отъезжали от дома, Бадди сказал:

— Мне очень понравилась вон та коричневая собачка. У нее нет одной лапы, но она милая. Правда, тетя Иджи?

Та кинула взгляд во двор.

— Сущая правда. И вообще она самая милая в этой своре.

Иджи помахала подруге и дала газу.

Эва Бейтс была личностью не менее одиозной, чем ее отец Большой Джек, владелец кемпинга для рыболовов и Ривер-клуба. Домики туристов на задах клуба были широко известны тем, что в них предавались, так сказать, «неподобающим занятиям». Помимо торговли контрабандным спиртным Большой Джек вел незаконный игорный бизнес, и покер по-крупному в удаленной клубной комнате порою заканчивался печально. Ходили слухи, что там прикончили двоих: одного за шулерство, другого за отказ оплатить ставку. Место это считалось неблагополучным, но Иджи с восьми лет его посещала вместе со старшим братом, а в двенадцать уже сидела за покерным столом. Причем играла она хорошо.

В тот год, когда Руфь вернулась в Валдосту и вышла замуж, контролировать Иджи стало некому, и она днями и ночами пропадала в клубе. Ей было плевать, что так называемые приличные люди смотрят косо на хозяина заведения и его дочь, а преподобный Скроггинс предает анафеме «рассадник беззакония, растлевающий юные души». Эва и Большой Джек были ее друзьями. Они нравились ей, и она нравилась им.

Потом Руфь бросила мужа и вернулась в Полустанок. Ситуация изменилась, когда вместе с Иджи и маленьким Бадди она поселилась на задах кафе. Первое время вечерами Иджи удирала в клуб, где по-прежнему играла в карты и пьянствовала, а Руфь от беспокойства за нее всю ночь не смыкала глаз. Не раз Иджи возвращалась на бровях. Чаша терпения переполнилась, когда в пять утра она пришла вся в крови после драки с партнером по покеру. На другой день Руфь и Бадди съехали из кафе.

— Я тебя люблю, но так больше не могу, — сказала Руфь. — Я вся извелась, гадая, жива ты или тебя пристрелили.

Она вернулась лишь после того, как Иджи поклялась на Библии, что ноги ее не будет в Ривер-клубе.

Год спустя

Полустанок, Алабама 4 декабря 1938

Сгорбившись над столом, Бадди старательно сочинял письмо.

Дорогой Санта-Клаус,

Меня зовут Бадди Тредгуд младший, я живу в пристройке кафе «Полустанок», что в штате Алабама. Мне восемь лет, я веду себя хорошо. Можешь спросить у мамы. Ее зовут Руфь. В этом году я хочу всего один подарок.

Я не знаю, настоящий ты или нет, но я очень хочу собаку. Мама говорит, нельзя держать собаку там, где подают еду, а тетя Иджи говорит, что такого, ведь у нас живут другие животные. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, подари мне собаку. Я обещаю хорошо заботиться о ней и вечно ее любить.

Твой друг
Бадди Тредгуд младший

Полустанок, Алабама

25 декабря 1938

В кафе рождественский праздник подходил к концу. Все наелись до отвала, набив животы всякими вкусностями, все подарки были получены и распакованы. Санта-Клаус уже отбыл обратно на Северный полюс, и Бадди еле сдерживал слезы. Пегги Хэдли получила куклу, Джесси Рэй Скроггинс — духовое ружье, а Бадди — комплект нательного белья и красную ковбойскую шляпу, но единственная подлинная мечта его не сбылась.

Спели все рождественские гимны, Дот Уимс закрыла крышку старенького пианино. Однако никто не уходил.

Иджи на минутку куда-то отлучилась, а потом вышла из кухни и, оглядев всех, сказала:

— Ты знаешь,Бадди, только что Санта-Клаус вернулся и оставил тебе подарок, о котором, говорит, совсем забыл. Принести?

— Да, тетя, — вскинулся Бадди, не замечая обращенных на него взглядов. Все знали, что сейчас произойдет.

Иджи внесла большую белую коробку и поставила ее на пол. Когда она сняла крышку, из коробки выскочила трехногая собачка и, радуясь свободе, забегала кругами, а потом через весь зал метнулась к Бадди и стала подпрыгивать, стараясь лизнуть его в лицо.

От счастья обомлевший Бадди выпалил:

— Тетя Иджи, это та самая, которую мы видели в Ривер-клубе! Она меня помнит!

Руфь резко повернулась к подруге, но Иджи притворилась, будто не замечает ее взгляда.

Позже, когда все разошлись, Руфь сказала:

— По-моему, ты говорила, что нашла эту собаку.

— Так и есть.

— Нашла во дворе Эвы Бейтс?

— Возможно. Я уж не помню.

Руфь слишком хорошо знала Иджи. Если та чего-то не помнила, это служило верным знаком, что именно так все и было. В прошлом Эва Бейтс была источником трений между подругами. В иных обстоятельствах Руфь взбеленилась бы, узнав, что Иджи возила ее сына в Ривер-клуб. Но сейчас, видя счастье Бадди, она сдержалась. Не время для ругани.

Утром Эва Бейтс, мучившаяся похмельем, ответила на телефонный звонок.

— Мисс Бейтс, вас беспокоит Руфь Джемисон, мать Бадди.

— Э-э... кхм... слушаю?

— Я звоню поблагодарить вас. С вашей стороны очень любезно отдать собачку. Бадди ее просто обожает.

Эва обрадовалась возможности поговорить с Руфью, которую никогда не видела, но о которой все знала.

— Пустяки, мисс Джемисон, — весело сказала она. — У меня энтих псов, как собак нерезаных. Ваш-то паренек втюрился в тую трехлапую, едва ее увидавши. Он уехамши, а у меня из бошки не выходит мысля: они же оба вроде как подранки. Ну я и говорю Иджи, забирай, говорю, энту псину, коли надо.

Распрощавшись, Руфь изменила свое мнение об Эве. Пусть у нее дурная репутация, но определенно золотое сердце.

Почитать и послушать книгу можно по ссылке.