Рената Литвинова

Однажды зимой в поезде «Красная стрела» в соседки мне попалась солидная женщина за сорок. Манеры, одежда, тон – все в ней было начальственное. Вечно звонил телефон, она сухо и четко отвечала, обложившись бумагами и планшетами… Наконец, ровно в двенадцать ночи, извинившись, она все отключила. Я читала газету, шурша всеми страницами, но испытала на себе ее взгляд, требующий общения.

– Его выпускают, потому что он неопасный. Он интеллигентный. Он красивый, – говорила мне пухлая девушка, сама бывшая на излечении в психиатрической больнице в глубоком Подмосковье. Говорила она про худого грустного парня, прошедшего мимо нас. Вокруг шумели леса. Это была деревня, и по ней расхаживали небуйные пациенты, как местные блаженные, одетые очень по-разному, в цветное. Разъезжали грузовики на огромной скорости, повсюду рыскали голодные курицы, мелкие, как городские голуби, крутились под ногами. Стадо коров мигрировало туда-сюда под присмотром строгих бабушек. Это были семидесятые годы прошлого века. Правил Брежнев. Все деревенские женщины мне тогда казались старушками. Наверное, из-за платков и стоических лиц.