Спектакль «Натан Мудрый» — безусловная удача театра «Шалом». Несмотря на продолжительность почти в четыре часа (окончание — в 22:55, включая два антракта), зритель вряд ли станет роптать. Построенный по законам сериала, а скорее даже мыльной оперы, спектакль Петра Шерешевского удерживает внимание и напряжение на протяжении всего действия.
Отработанный на предыдущих спектаклях видеонавык Шерешевского стал совершенно отточенным: паузы, долгая задержка на крупном плане артиста, на лице которого читается внутреннее психическое напряжение персонажа, — всё это в «Натане» решает задачу удержания внимания по типу «сериальной зависимости».
Собираясь на спектакль, я почитала сведения уровня Википедии об авторе пьесы «Натан Мудрый» Г. Э. Лессинге. Исходя из этой информации, ожидала увидеть на сцене теософский спор о различиях в религиозных воззрениях разных конфессий. Потомственный богослов Лессинг написал свою пьесу после того, как ему запретили высказываться о вопросах веры, и я полагала, что в ней будет то, что можно безнаказанно вложить в уста персонажа.
Но оказалось, что рассуждений о вере и её разъединяющей силе в спектакле (как, вероятно, и в самой пьесе) минимум — и принадлежат они самому Петру Шерешевскому, пишущему поверх оригинального текста небольшие реплики под именем Семён Саксеев.
Именно в «Натане Мудром» для меня стало очевидным одно из ключевых свойств спектаклей Шерешевского — многозадачность. Здесь присутствует и ненавязчивая дидактика через философско-этические рассуждения о равенстве, братстве, толерантности. И невольные параллели с вопросами финансовой стабильности власти, разумеется, тоже не могут остаться незамеченными.
В то же время спектакль умеет развлекать: он дарит зрителю ту самую «передышку», о необходимости которой сейчас так часто говорят.
Даже удивительно, что пьесу «Натан Мудрый» поставили в «Шаломе» лишь сейчас — настолько органично этот спектакль вписывается в само понятие еврейского театра, несмотря на то, что написана она была немцем в XVIII веке.
Сначала меня удивило, насколько негативно представлен именно христианский патриарх, но позже я пришла к выводу: Лессинг наверняка хотел свести счёты со своими оппонентами, изобразив их жестокими и бесчеловечными, всё дальше отходящими от главной идеи христианства — человеколюбия.
Многие отмечают, что сегодня, во времена нарастающего антисемитизма, пьеса Лессинга звучит особенно актуально. Но нужно сказать: хотя Натан на фоне других персонажей — глупого, но добродушного, несмотря на жестокость, султана и его хитрой, но простоватой сестры — является самым положительным героем, он тоже не безупречен.
Шерешевский не «заметает под ковёр» хитрость Натана, который с помощью подкупа и коррупции решает сложные вопросы бытия. Из песни слов не выкинешь.
Кстати, о музыке. Ванечка и его оркестр, как всегда, неожиданно промиксовали известные песни с собственными композициями. Именно музыка и технические «фокусы» делают спектакли Шерешевского по-настоящему особенными.
Об актерах все уже написали. Но именно в этом и проявляется необыкновенный талант Шерешевского — его работа с актёрами, которые не просто играют роли, а «живут» ими, будто присваивая себе чужие судьбы. Особенно радует новая полноценная роль Элизабет Дамскер, сумевшей продемонстрировать в спектакле весь спектр своих талантов.
Жизнерадостный финал спектакля, выполненный в жанре индийского кино, — отличный ход, позволяющий сбить пафос межконфессиональных «разборок». Он органично вписывается в сюжет и дарит зрителю прекрасное настроение. Мне даже подумалось, что в таком ключе можно поставить и одну из опер Верди, где речь идёт о потерянных в младенчестве детях и о найденных спустя годы богатых и влиятельных родителях.
С премьерой, «Шалом»!
Фотографы: Ольга Кузякина, Игорь Червяков, Анастасия Борисова и я